Наталия Терентьева - Страсти по Митрофану
Но батя – это особый разговор. Он всегда так близко, что иногда Мите кажется – он перестает понимать, где батя, а где он. Его это мысли или отцовы. У них всё общее. Они даже чай часто пьют из одной огромной чашки. Митя – глоток и батя – глоток. Это батя так когда-то придумал. Рассказывал ему, что так пьют в походах, когда чашек на всех не хватает. Ну и вообще, для того, чтобы подружиться… Так и повелось у них. Мать ругается, а они только пересмеиваются и переглядываются – им так удобно, привычно. Когда мать уезжает в командировки, Митя подкатывается и ночью к отцу. Большой грузный отец может во сне стянуть с него одеяло совсем или ненароком столкнуть его с дивана. Ну и что. Зато рядом с ним Митя чувствует себя маленьким, любимым, хорошим, нужным.
Кто-то хочет взрослеть, торопится, а он – нет. Отец сгребет его в охапку, навалится на него и так и засыпает, и Митя засыпает, чувствуя родной запах, абсолютную защищенность. Его дом – там, где отец. Если им все-таки придется продать их квартиру, чтобы как-то жить, он поедет с отцом и в Подмосковье, и будет жить в любом сарае. Лучше, конечно, в каком-нибудь домике, не в сарае… Но если прижмет – то где угодно. Потому что отец не виноват, что с ним так все в жизни произошло. Не виноват, Митя знал это точно. Кому-то везет, а кому-то – нет. Его талантливому, красивейшему, умнейшему отцу просто не повезло.
«Главное, сынок, не попадать во власть ни к одной женщине, запомни», – часто говорит ему отец, говорит с самого детства. Когда Митя был маленький, он не понимал, что такое власть, думал, что это что-то огромное, сладкое, душное, куда можно упасть и никогда оттуда больше не выпутаться. Почему он сейчас об этом вспомнил? Может быть, Маринины духи ему напомнили отцовские слова и свои детские страхи.
– Что, Митяй, с Тосей перетирал? – Деряев улыбался, внимательно глядя на него.
Хороший, умный парень Кирилл, Митя мог бы с ним дружить, но Деряев подходил на определенное расстояние, а ближе не хотел. Митя видел, что тот не до конца искренен.
– Да, поговорили, – улыбнулся Митя. – Хорошая девчонка.
– Хорошая… – прищурился Деряев. Митя – полный идиот, но это как раз очень кстати. Потерпеть его придется. – Музыку любит.
– Правда? – обрадовался Митя. – А какую?
– Эй, орлы! – Наталья Петровна перестала писать на доске и резко обернулась к мальчикам, заговорившим в голос. – Вы или здесь и решаете вместе со всеми, или выходите к доске, как первоклассники, и стойте молча. Я не для того вас в профильную группу переводила, чтобы вы у меня лясы точили на уроке. – Наталья Петровна решительно ткнула пальцем в интерактивную доску. – Так, это сократим…
– Простите, Наталья Петровна… – сказал Митя, примирительно улыбнувшись ей. – Исправимся.
– За себя говори, придурок… – пробормотал Деряев.
– Что? – обернулся к нему Митя.
– Ничего, потом поговорим.
– Агась! – кивнул Митя.
– Придурок… – еще раз повторил Деряев и пнул Митин стул.
Вот чуть-чуть только потерпеть его, но как же трудно это будет. И за что только он нравится девочкам? И даже взрослым женщинам. Он видел не раз взгляды училок… Что они в нем находят? Деряев гораздо выше, и плечи у него шире, и усы давно растут, и волосы вполне нормальные, он теперь их не забывает мыть – мать не заставляет уже, глаза яркие, черные, как посмотрит – обожжет. А что такого в Бубенцове? Ведь он придурок. Иногда как начнет ласково и приторно разговаривать, как старый дядька, да и не просто старый, а устарелый. Обороты у него какие-то ненормальные, слова устаревшие… А училки только умиляются. И внешность… Ну что такого в его внешности? Лохматый вечно, волос много, цвет какой-то непонятный – ни то ни се, глаза – ничего особенного, да вообще в нем ничего особенного нет! Кроме выпендрежа. К тому же бедный, самый бедный в классе. Так с виду не скажешь, конечно, одет нормально, телефон средненький есть вроде, планшет даже какой-то… Но Деряев зимой сходил к Мите домой, тот звал «на чай» (придурок!), и ахнул.
Он думал, что беднее, чем они с матерью живут, квартир сейчас не бывает. Бывает. Любимый всеми красавчик Бубенцов живет, оказывается, в крохотной смежной хрущобке, с родаками и жутковатым котом. Отец его из дома практически не выходит, редко очень, а кот – тощий, ушастый, морда наглая, и, главное, смотрит, как будто все про Деряева понимает. Вот Митя ничего не понимает, верит, улыбается, а кот – глупое животное – понимает. Деряеву так хотелось пнуть его в прихожей, так тот его потом поймал из-под стула и оцарапал – ботинки, видать, не нашел, Деряев снимать их не стал. Куда в такой квартире ботинки снимать! Принесешь еще домой блох каких-нибудь… А ремонтировалась квартира, наверно, последний раз лет сорок назад. Или никогда вообще. Темно-зеленые обои в мелкие огурцы, серые облупившиеся двери, старые окна с качающимися форточками, на полу – темно-коричневый линолеум. И Митина убогая комнатка с аккуратно застеленной кроватью, вьющимся по стене цветком, фотографиями известных музыкантов, известных только Мите, потому что кроме него никто такую музыку не слушает, полочка с фигурками, которые тот лепит от нечего делать, и, конечно, посреди комнаты – сверкающая виолончель. Вот это, наверно, подкупает женщин – его необычность. Деряев готов все сделать, чтобы Тося была с ним, а Митя сидит дома, пилит часами на виолончели и лепит никому не понятные фигурки. А все в диком восторге от него. Нет, Деряев возьмет другим.
– Кирилл! – прокричала Наталья Петровна, подойдя к Деряеву.
Тот вздрогнул и поднял на нее глаза.
– Я тебя, знаешь, сколько раз звала! Тебя перевести обратно, в слабую группу?
– Нет, Наталья Петровна, – обернулся к ним Митя. – Пожалуйста. Кирилл просто… Это я его отвлек.
– Митюша, отвали, дружок, – ласково посоветовала ему математичка. – У тебя у самого положение пока шаткое. Я тебе пятерку в году обещала, я тебе ее и не поставлю, ясно?
Деряев посмотрел на Митю. Хорошо, что Митя мало что понимает в жизни. И взгляд этот сейчас не понял, улыбнулся в ответ. Ну не дурак ли? Ничего, скоро все будет по-другому, ему бы лишь раз наедине с Тосей остаться, она поймет разницу – между этим недоумком и Деряевым.
Глава 4
– Почему Элька сегодня такая? – Федор взглянул на жену.
– Вперед смотри, – посоветовала ему та. – Почему опять сам за рулем?
– Хочу водить.
– Ладно, – вздохнула Лариса. – Води. Элька – какая? Вздернутая?
– Ну да.
– Возраст такой.
– Нет, что-то другое. Ничего не скрывает?
– Не думаю, – пожала плечами Лариса. Говорить или не говорить мужу о мальчике, который нравится Эльке? Вроде она пообещала дочери… Хотя узнала совершенно случайно, увидела как-то, что тот провожает дочку до подъезда. А не увидела бы, Элька еще неизвестно сколько времени не сказала бы ей.
– Мальчик никакой ей пока не нравится? – Федор остановился на долгом светофоре и внимательно посмотрел на жену.
– Федя… Ну как тебе сказать… Она нравится мальчику. А он ей – не знаю.
– Вот вам и новости! Узнаю последним. Ну, давай, жена, рассказывай. Кто, что, когда, кто родители, сам откуда…
– Федь, Федь, Федь… – Лариса погладила мужа по руке. – Успокойся. Очень хороший мальчик. Из хорошей семьи. Мать где-то на телевидении работает, вроде как…
– Вроде или работает? – Федор недоуменно взглянул на жену и тронул с места машину.
– Я… я точно не знаю, неудобно было допытываться.
– Ну, здравствуйте вам, Лариса Сергеевна! – Муж с досады не притормозил на пешеходном переходе. – Простите меня, люди, у меня в семье такое…
– Ну какое у тебя в семье, Федечка, ну что ты… Все хорошо. Мальчик красивый…
– О, это меняет дело! – засмеялся Федор. – Красивый – это главное качество, конечно.
– Не детей же нам с ним крестить, Федя, – примирительно сказала Лариса.
– Ты дочку нашу знаешь? Или всё или ничего! Или как? Что-то поменялось?
– Федь, ну… Выпытывать неудобно… Но я знаю, что мальчик учится хорошо вроде…
– А где она его нашла?
– Да нигде не нашла, они в одной школе учатся, только мальчик на год старше.
– Зовут как?
– Митя.
– Дмитрий, значит. Ну нормально. Как деда моего.
– Да нет, Федя…
Лариса взглянула на мужа. Что он так нервничает? А ведь есть еще и Костик, который регулярно пишет Эльке Вконтакте, Лариса то и дело видит сообщения в телефоне, если дочка забывает его на столе в кухне. Вот тот странный мальчик, это правда. Лариса недавно увидела сообщения: «Элька, хватит мне писать!», «Элька, не приставай ко мне больше!». А дочка в это время два часа плавала в бассейне и там же в зале занималась на тренажерах. А телефон забыла дома. Лариса спросила Элю, что это все значит, та лишь пожала плечами:
– Приятель, мам…
– А почему он просит тебя к нему не приставать?
– Флиртует так, мам. Другой формы не нашел. Меня это бесит, ему нравится – я на него внимание обращаю.
Ну так что, сказать Феде еще и про странного Костика? Лучше не всё сразу.
