Александр Чернов - Спи спокойно, дорогой товарищ. Записки анестезиолога
– Татьяна, вы мне нужны.
Она неспешно приблизилась к носилкам, оставив двери в комнату со спящим мальцом приоткрытыми.
– Приготовьте интубационную трубку. Восьмерку. И атропин по вене.
Молча исполнив указания врача, она замешкалась, обуреваемая предчувствием назревающего экстрима.
– А наркоз?
– Какой наркоз?! – Он едва не сорвался. – Больной в коме, Таня, больной в коме! – повторял он скорее для себя, потому что ее убеждать было бесполезно. – Релаксанты.
Вытащив из барсетки ларингоскоп, Темнов проверил подсветку. Норма. Дыхательный мешок наготове. Нервно разминая мягкую упругость масочного резервуара, Александр перевел ожидающий взгляд с лица пациента на застывшую со шприцем в руке Татьяну.
– Дайте, я сам.
Он почти отодвинул ее большое мягкое тело от носилок и медленно ввел половинную дозу релаксанта короткого действия в вену ночного упрямца.
– Приготовьте гормоны и адреналин. На всякий случай. – Его губы слегка шевельнулись, прошептав «тьфу-тьфу».
Став с маской в изголовье больного, он с каменным лицом наблюдал за начавшейся релаксацией. Мускулистая жилистость тела пациента позволяла следить за всеми этапами мышечного расслабления. Как в учебнике. Сначала руки – пальцы, предплечья, плечи. Переход на шею, накат подергиваний на лицо. Внимание! Губы, скулы, брови. Глаза открылись, но трепещущие веки помешали разглядеть смысловую наполненность взгляда. Темнов занес руку с дыхательным мешком над лицом больного и напряженно выжидал.
Волна релаксации методично обволакивала тело мужчины. Грудная клетка, несколько раз дернувшись, замерла, скованная блокирующими цепями медикамента. Затем – живот, таз, ноги. Но это сейчас неинтересно. Что ж, расслабуху братан выдержал. Пора малость подышать за атоничного пациента.
– Интубации пока не будет, – фраза для Татьяны, – ждем возвращения.
Равномерные колебания грудной клетки вентилируемого в такт движениям дыхательного мешка, розовые кожа и слизистые, равные, слегка расширившиеся зрачки – все под контролем, Саша, все под контролем!
– Давление, пульс!
– Сто семьдесят на сто десять, девяносто шесть ударов в минуту!
Опять подскочило! Но цифры пока приемлемые.
– Таня, антидот релаксанта по вене, медленно. Готовимся к выходу.
Быстрый взгляд на товарищей из органов. Автоматчик за спиной, его не видно. А гаишники явно заинтересованы. Молодой аж язык высунул, пялится на покоцанное татуажем тело. И капитан, похоже, увлекся. Физиономия официозно-хмурая, но ногти разглядывать перестал.
– Если и сейчас не получится, я его госпитализирую в реанимационное отделение с диагнозом «кома неясной этиологии», – наяривая дыхательный контур, Темнов криво усмехнулся милиционерам, – он заслужил.
Релаксация отступала. Как и положено, в обратном порядке. Сначала начали гарцевать худые ноги подопытного. Затем в танец включился плоский живот.
– Мозговую подпитку. В аптечке есть что-нибудь?
– Только глюкоза и витамины. Ноотропов нет.
– Возьмите у меня в барсетке. Для хорошего человека не жалко.
Проявился тонус дыхательной мускулатуры. Межреберные промежутки с возрастающей амплитудой вибрировали. Руки больного, зафиксированные широкими вязками, все настойчивей рвались на свободу. Мелкое трепетание перешло на шею, губы, веки. Нервно-мышечная проводимость постепенно восстанавливалась, возвращая пациенту способность осознанного управления своим телом. В частности, возможность сознательного дыхания. Темнов с честной методичностью продолжал вентилировать легкие больного дыхательным мешком. «Рано, еще рано».
– Света, отвяжите ему руки. Придержите их… Вот так… Таня, вы с другой стороны.
Спонтанные дыхательные движения пациента участились. Врач уже с трудом преодолевал мышечное сопротивление при несовпадении выдохов симулянта с навязываемыми ему вдохами. Еще немного. Веки уже не трепетали, глаза оставались безмятежно закрытыми. Фибрилляция грудных мышц практически прекратилась. Сейчас!
– Отпустите его руки. От каталки не отходить!
Темнов, подарив субчику щедрую порцию дыхательной смеси, убрал с его лица маску и отступил на шаг от изголовья.
– Момент истины! – В повисшей тишине короткое словосочетание прозвучало со зловещей отчетливостью.
Краем глаза Александр заметил возникшее сбоку дуло автомата. Даже флегматичный конвоир покинул подоконник, чтобы лучше рассмотреть ожидаемое представление.
И блокбастер не заставил себя долго ждать. Ощутив отсутствие вентиляционной поддержки, организм пациента в экстренном порядке переключился на самостоятельное дыхание. Парень был опытным притворщиком, умевшим контролировать мимические проявления и переносить болевые раздражения. Но йогом, способным управлять своим телом на уровне глубинных пластов нейрорефлекторной проводимости, он явно не был. Во всяком случае, Темнов делал ставку именно на это.
– Контроль, девочки, контроль! Чтобы не навернулся.
Дыхательные конвульсии достигли апогея. Остаточные явления релаксации противодействовали легким пациента, жаждущим сделать полноценный вдох. Мышечный каркас грудной клетки еще не в полной мере подчинялся рефлекторным посылам мозга и зигзагообразно фальшивил, напоминая обтянутый обручами ребер бочонок, наполненный рвущейся наружу желеобразной субстанцией. Губы мужчины посинели. Рот широко распахнулся в попытке засоса живительной порции воздуха. Даже глаза – конек контроля – не подчиняясь более сознательной власти хозяина, приоткрылись, явив зрителям этой фарсовой трагедии паническую направленность взгляда темных зрачков.
Александр поднес дыхательную маску к груди мечущегося тела и пустил кислород.
– Возьми! – поймав истерично-злобный взгляд подопытного, рявкнул врач.
И жажда жизни взяла свое. Подрагивающие руки метнулись к маске, а голова пациента рывком дернулась к прохладной газовой струе. Мужчина почти сел на каталке и, если бы не подскочившие с боков медсестры, имел все шансы тюком свалиться на пол, заработав реальные телесные повреждения. Но это сейчас его не волновало. Прижав заветную маску к мигом порозовевшим губам, разоблаченец жадно вдыхал хлещущий через нее кислородный поток.
– Десять минут, и он ваш, – известил Темнов милиционеров. – Таня, еще раз половинную дозу антидота по вене. И контроль давления. Я в регистратуре. – Но тут же с растерянным видом обернулся к служителям Фемиды: – Кстати, а что я должен написать? Вам, вообще, моя запись нужна?
– Разумеется. – Капитан, казалось, готов был возобновить созерцание ногтей и прочие нейтрально-отвлеченные манипуляции. – Так и пишите: данных за медицинскую, или какую там еще, патологию нет.
– А еще лучше: противопоказаний для ареста нет. – Лейтенант окончательно утратил субординационную связь со старшим по званию коллегой. – Ну вы экстремал, док!
Александр улыбнулся первой в жизни милицейской похвале и, кивнув, вышел в коридор.
Увидев закрытые железные двери приемного отделения, он снова вспомнил о грядущем возвращении подвыпивших дам. Согласно настенным часам, до положенного лимита оставалось менее десяти минут. «И рано – стремнота, и поздно – неохота», – спонтанной рифмой усталый мозг характеризовал ситуацию.
Запись о милицейском презенте уместилась в трех строчках. «Данных за реанимационную патологию нет». Время наблюдения, показатели АД, пульса, дыхания, тонуса, основных рефлексов. Готово. Стоп! А что с использованными медикаментами? Ладно глюкоза, дыхательные стимуляторы и прочая мелочовка – их можно списать как общеукрепляющие. А релаксант и антидот? С этим сложнее. Замешкавшись в минутном раздумье, Темнов решил все же не указывать сомнительные препараты в листе назначений больного. Если до окончания дежурства судьба не пошлет реального кандидата на мышечную релаксацию, придется покупать за свои кровные, дабы возместить недостачу в дежурном запаснике приемника. Благо хоть не по спецрецептам… Эх!.. Расходы, расходы, кругом одни расходы!..
В приемный зал Темнов вернулся под изрядной порцией столь привычной любому дежуранту раздражающей утомленности.
– Ну? Наш мальчик в тонусе?
«Мальчик», поддерживаемый за плечо, сутуло восседал на каталке. Маска с вхолостую шипящей из нее кислородной струей валялась на полу. «Могли бы и выключить». Александр оглянулся в поисках Татьяны. Дверь в «отсыпочную» была закрыта. Медсестра вернулась к наблюдению за ребенком.
– Пусть одевается, – кивнул он на измученного разоблаченца. И, предупреждая излишнюю заботливость кинувшейся натягивать на мужчину рубашку санитарки, уточнил: – Сам, сам. Не спеша. Для тонуса.
Пару минут врач молча наблюдал за неторопливыми, изредка прерываемыми неконтролируемыми подергиваниями мышц движениями пациента.
– Забирайте, – заключил Темнов. – А в чем, если не секрет, его обвиняют?.
