Сергей Буянов - Стекло и дерево
– Это ещё одна бумага?
– Всё оговорено в настоящем контракте, – терпеливо сказал Пётр. Старик хоть бы потрудился ознакомиться! Сколько трудов квалифицированных юристов вложено в бумаги, сколько всевозможных поправок и оговорок, и всё – без толку! Ректору даже неинтересны нюансы, он просто боится поставить подпись. Когда же наше долбаное руководство научится как следует работать? До каких пор бюрократы и буквоеды будут управлять Государством? Пётр чуть было вслух не прокричал эти риторические вопросы.
– А когда мы сможем прекратить сотрудничество?
– В любое время! – Пётр вновь сунул пальцем в бумаги. Теперь наугад.
Ректор решил, что ничего не теряет и расписался. Не спеша и поочерёдно – на всех листках Договора. Пётр поблагодарил, оставил на обшарпанном столе визитку и выпорхнул из кабинета. В приёмной он нос к носу, столкнулся с проректором по финансам. Пётр недобро взглянул на встревоженного типа с бегающими глазками. Вот ведь, ворюга – чует запах денег за километр!
Ректор заместителя ворюгой не считал, но почему-то не стал посвящать его в суть только что прошедшего разговора.
– Приходил бывший выпускник, хотел вернуться в медицину, узнавал, – ответил ректор на немой вопрос заместителя.
– Так пошлите его ко мне! – проректор скороговоркой, выпалил расценки на все специализации. Паранаучный деятель постоянно держал в голове стоимость любой услуги. Большая часть прибыли напрочь оседала у него в кармане и благотворно сказывалась на душевном здоровье.
Ректор никогда не думал о столь приземлённых вещах, он с радостью передал все полномочия заместителю. С самого начала рыночных отношений. Ему претила сама идея платного образования. Так уж он был воспитан.
Финансист подозревал, что для старика Питер – Ленинград, а его научные достижения – целиком заслуга Родины. Умён, но беспомощен. Как такого человека оставить без поддержки? Если всего несколько лет назад он желал смерти ректору, то теперь совершенно искренне, по-своему, молился за здравие начальника.
Не смотря на природное чутьё, проект Петра он всё-таки прозевал и, оказавшись не у дел, долго ещё не находил себе места.
А проект заработал с первой минуты после подписания. Очень скоро почувствовалась реальная выгода от контракта. Поставка новейшего оборудования, создание научной базы, – всё это не могло не радовать старого Заслуженного деятеля науки и почётного члена-корреспондента. Свежие денежные вливания оживили кафедру психболезней. Мечта о придании статуса НИИ уже не казалась эфемерной.
Пётр не обманул никого. Все оказались довольными. Сторонники направления Любимова получили максимум благоприятия. Ректор безо всяких проволочек разрешал любой, самый смелый подход и давал добро на все публикации. К тому же, в появившемся отделении сосредоточились самые умные люди. Рим подбирал кадры лично. В итоге от ОКБ формально отделились, преимущественно, неугодные и неудобные сотрудники. Согласно здравому смыслу – это должно было только радовать руководство больницы. Главврач сам кое-кому из сотрудников предлагал попробовать себя в новом отделении. Дошло это до Дулиной. Она, не откладывая, направилась к Главному.
– И сколько мы будем терпеть этот раковый очаг? – в лоб спросила начальника Ежиха.
– А какое отношение он имеет к нам? – не стал ни отрицать, ни подтверждать Главный слова Дулиной о новом отделении.
– Да как это, какое? Ты отдаёшь себе отчёт?
– Отдаю.
– Пойми, дорогой, рядом с нашими ординаторами ходят, задрав нос, высокооплачиваемые специалисты! К чему это приведёт, как только не к разложению?
– Но ведь люди делают науку.
– А мы что, тупее их, по-твоему?
– А кто нам запрещает? Тоже можем заняться.
– Всё шуточки-шуточки, кабы плакать не пришлось!
– А что ты предлагаешь, Женя?
– Прекратить ротацию больных!
– Обоснование?
– А почему мы должны отчитываться перед кем-то ни было?
– Тогда мы получим обвинение в мракобесии.
– Чепуха! Мы станем всемерно способствовать науке! Просто так будет получаться: хотим, страстно желаем выздоровления наших больных по новой методике, но, увы, не можем помочь. Ведь у нас тоже есть койко-дни!
– Понятно. Но всё-таки мне кажется, твоя тревога не имеет серьёзных оснований.
Дулина, не сказав ни слова, вышла из кабинета. Она прекрасно знала характер Главного. Стоит лишь заронить зёрнышко сомнения.
Главный в это же утро сумел убедиться в правоте взглядов своей «правой руки». На планёрке кое-кто, выразил лояльность новой методике, ссылаясь на мировые имена. О чём это говорило? А о следующем. Сторонников Любимова становится всё больше, а мощности его отделения не хватает для работы всем желающим врачам. Стало быть, и в стационаре ОКБ станет главенствовать новый подход. К чему это может привести?
Да. Режим начал пошатываться!
И последовали незамедлительные меры.
Но Рим не придал значения опасным сигналам. Ему попросту не до этого было. Первичный период становления вроде бы успешно миновал. Работа наконец-то наладилась, но не исчезла, а лишь добавилась нагрузка. Только теперь, когда всё распланировано, оставалось время и для личной жизни. Он бывал у Ивановых, где совершенно случайно каждый раз встречался с Эвелиной.
Владимир в целом одобрил его контракт с Петром.
– А кто у тебя занимается финансовой стороной вопроса? – спросил Рим.
– Алина. Да какая у меня-то финансовая сторона?
Рим понял, что Владимир, как и он ранее, понятия не имеет о размерах гонораров за научную деятельность.
– А может, так оно и лучше? – вслух произнёс Рим.
– Конечно лучше! К чему забивать себе голову? – догадался, о чём речь Владимир. – Это у тебя новейшее направление, масштабность! А в фундаментальной науке каждое открытие доступно лишь достаточно узкому кругу специалистов. Да, есть появилось новое направление, ну и что?
– Как что?
– А то. Прикладное значение – целиком для вас, медиков!
– И всё-таки, есть же какие-то деньги?
– Безусловно, есть. Этой стороной и занимаются специалисты.
Кесарю кесарево!
Больше сказать нечего. Рим ещё раз убедился, что не попал впросак с контрактом Петра.
Эвелина всё больше стала волновать его, манила и притягивала себе. Не навязываясь, общалась, почти ежедневно спрашивала совет в любом своём начинании. Любимов принимал это как должное и охотно делился своими соображениями. Правда, в гости к Липутиным идти никак не решался. Постоянно отговаривался: то занят, то устал, то ещё что-нибудь. Эвелина понимала, в чём тут причина, но тактично молчала.
Весна уже наступила, и, похоже, не собиралась уступать. По дорогам побежали ручьи, на открытых участках земли над теплотрассами появилась зелёная травка. В воздухе легко и свежо. Казалось, стоит разбежаться, оттолкнуться от земли и полетишь!
Но Карину Львовну не трогали изменения просыпающейся природы. Её волновала дочь.
– Что ты думаешь, Эвелина? – строго спросила она, застав дочку врасплох.
Что мама имеет в виду? Лина промолчала. Её щёки запунцовели.
– Почему, ты молчишь?
– А что мне ответить?
– А то! Что ты собираешься делать в жизни?
– Учиться.
– Правильно, это я и хотела услышать.
– А почему делаешь глаза таким загадочными?
– Ах, – вздохнула Карина Львовна, – просто я ожидала именно такой ответ!
– А мог быть другой, мама?
– Мог, – уклонилась от дальнейшего разговора Карина Львовна. Они сидели на кухне и обедали вдвоём – бабушку не допускали семейному столу. Так решила Карина Львовна, исходя из эстетических соображений.
Нависла густая тишина, прерываемая стуком ложек.
– Прекрасный омлет, – заметила наконец мама.
– Спасибо, мамочка, – безучастно отозвалась Эвелина.
– И даже не пересолила! – с плохо скрываемой издёвкой констатировала Карина Львовна.
– А почему я должна была пересолить?
– Примета такая есть.
– Ты это о чём, мама?
– Да так.
– Договаривай, пожалуйста!
– Я что, должна втолковывать тебе простые житейские мудрости?
– А почему, нет?
Карина Львовна встряхнулась. Не сказать, чтобы тон дочки оказался для неё неожиданным. Карина Львовна успела попривыкнуть к нему. С тех самых пор, после посещения гинеколога, Эвелина стала дерзить. Липутиной старшей некогда было заняться её воспитанием. Вот и сейчас надо бежать на кафедру. Взглянув на дочку, Карина Львовна решила всё-таки ответить.
– Да потому, что ты уже взрослая девочка!
– Правда?
– Ещё бы! Делаешь что хочешь, поступаешь, как тебе заблагорассудится!
– Странно, – отвлечённо произнесла Эвелина.
– Вот и сейчас ты не слушаешь меня, мыслями, небось, далекодалеко отсюда!
– Ну и что?
– Да как это, что? Я с тобой разговариваю, а в ответ ты что-то лепечешь невпопад! Ты же дома, вообще, не бываешь!
– А ты?
– Верно, – согласилась Карина Львовна, – у нас одна бабушка дома сидит! Одна она живёт в этой квартире!
