Людмила Петрушевская - Санаториум (сборник)

МИЛА. Мы по Москве разошлем, не беспокойтесь.

МИТЯ. А мы по всем железным дорогам.

Даша подходит к Мите, смотрит в компьютер.

ЛИНА. Ну что, почесали? Пройдемся с тобой. Митек, оставляю тебя на хозяйстве.

ДАША. Все правильно написано. Пошли. (Стоит не двигаясь.)

МИЛА. Я посижу, не надо никого чужого. Идите все. Всё нормально, таблетку выпила, я пришла в себя. Иди, так называемый Митек. Я на месте. Буду ждать Вадима. Он придет, ляжет отдохнуть. Я его уложу хоть минут на двадцать. Вы подольше гуляйте. Он должен побыть в одиночестве тут со мной.

ЛИНА. Так он может не один прийти, с ребенком. С Николой. Николу-то надо покормить, умыть.

МИЛА. Ну не думаю, что это понадобится. Вадим мне сказал, что две остановки он не пройдет по шпалам. И потом, мальчик может идти по дороге вдоль рельсов, среди кустов. Прятаться. Его вообще не поймаешь. Он же от матери бежит. Он ее боится уже. Это навсегда. Я такие случаи знаю, подростки бегут из дома, возненавидев мать. Это вообще плохо кончается. Особенно с домашними детьми. Они не приспособлены, быстро гибнут. Их ловят на вокзалах сутенеры, завлекают гамбургерами и кока-колой и отвозят к педофилам.

ДАША (не двигаясь). Ты дрянь. Какая же ты дрянь.

МИЛА. Ну почему же. Это обычная практика, у нас полно данных. Насилуют мальчишек.

ДАША. Ты дрянь.

МИЛА. Это не я, а ты дрянь. Довела мужа и сына до предела.

ЛИНА (Даше). Не слушай ее, она не в себе.

МИТЯ. Лин, давай я ее выгоню.

ЛИНА. Нет, она гость. Ты играй, играй. Мало ли что говорит старая бездетная тетка.

МИЛА. А! Я-то давно хотела тебе сказать…

МИТЯ. Нет, я ее выкину.

МИЛА. Получите срок, молодой человек. За мной такие силы. Ну и вот. Я хотела давно тебе сказать…

ЛИНА. С таких слов обычно начинаются очень серьезные дела.

ДАША. Дрянь паршивая. А! Она Яго! Она ревнивая Яго! Баба Яго!

МИЛА. Что она тут бормочет… Лина, я давно хотела тебе сказать…

ЛИНА. И я хотела тебе сказать…

МИЛА. Хочу тебе сказать…

ЛИНА. И нечего мне говорить.

МИЛА (засмеявшись). Да я с Вадимом живу уже десять лет!

ДАША. Ты дрянь, какая же ты дрянь. Вон отсюда!

ЛИНА. Десять лет? Это когда Вероничке было шесть лет и она год лежала в туберкулезном санатории? В гипсовой кроватке? И я ездила к ней каждый день и возвращалась ночью?

МИЛА. Не помню. Мы с Вадимом трахались. Для нас никто не существовал, только я и он. Ему было не до тебя и не до твоей дочери. Она не его! Как выяснилось!

ДАША. Яго.

МИЛА. По воскресеньям Вадим чуть не плакал, что приходится ехать в туберкулезный санаторий и отрываться от меня. Субботы мы проводили здесь, а ты сидела с дочкой Вероничкой в больнице все выходные и спасибо, ночевала у кого-то там. Это был наш медовый год.

Звонок.

ЛИНА. Алло! Кошкин дом два. А! Привет, ма, ну как ты? А… Какое? Так. Ты приняла уже все? Ну подожди еще… Да не меряй больше давление это! Опирайся на утренние данные. Дозвонись Ольге Петровне… Да. Да, хорошо. Ма, мне тут надо бежать уже, созвон! Пока.

МИЛА. Только я и Вадим в целом мире. И оргазм за оргазмом.

ЛИНА. Митек, иди домой, нечего тебе это слушать.

МИТЯ выходит.

МИЛА (вслед ему, запирая дверь на щеколду). И больше сюда не ходи.

МИТЯ с той стороны бьет ногой в дверь, исчезает.

И вы идите все отсюда. Нечего тут в чужом доме сидеть ждать. Все кончено.

ДАША. Дрянь паршивая.

Мила подходит к холодильнику, достает бутылку вина, наливает в чашку. Лина берет нож, двигает стол в угол, встает на него прямо в резиновых ботах, что-то пытается сделать в углу.

ДАША. Дрянь Яго. Баба-яга.

МИЛА. Даша-Даша, успокойся, на-ка таблеточку.(Достает мз кармана таблетку. Всовывает Даше в рот.) И вот запей-ка вином. Тебе надо. Сядь. (Сажает ее, запрокидывает ей голову. Хватает ее за голову, прижимает край чашки ко рту Даши, вливает туда вино.)

ДАША (кашляет, кричит, хватается за горло). Лина! Зачем вино! Она… Это вино! Поищи Николу. Иди! Иди, умоляю тебя… Что ты там дергаешь веревку! Иди, прошу, найди моего… моего Николу…

Лина, находясь на столе, наклоняется, берет со стола нож, стоит, держа его в руках. Смотрит на него, на Милу. Мила пригибается, ползет за письменный стол.

Лина срезает конец веревки с гвоздя, держит веревку в руке.

Я уже не могу встать. Ну прошу, пойди поищи его… Николу. Он ведь погибнет! Давай иди! Не надо! Не на-до! Брось! Брось веревку…

Мила отрезана от выхода. Она берет тарелку и, сев на корточки, прикрывается ею как щитом. То горло, то живот.

ДАША. Она шлюха. Гадина. Соска рваная. Я из Петербурга, я не умею матом. Она вонючка. Гнилая мочалка. Прощайся с жизнью. Прихлебательница у спонсоров. Секретарша, сосущая у шефа. Воровка детских пособий. Убийца инвалидов. Ты несешь разврат. Тебя убить надо.

Лина с веревкой в руке и ножом в другой соскакивает, берет стул, идет в противоположный угол комнаты. Там проделывает ту же манипуляцию с другим концом веревки. Деликатно проходят обратно двое рабочих. Не смотрят по сторонам. Здороваются.

МИЛА (сидя за стулом). Катитесь отсюда, да.

Рабочие быстро уходят в боковую дверь. ЛИНА соскакивает, движется с веревкой к умывальнику, берет мыло. Отодвигает стол, выходит на улицу.

(Даше). Подыхай, ты, никому не нужная старая мочалка. (Набирает на мобильнике текст.)

ДАША. Сосешь из Вадика всё – силы, деньги, жизнь семьи.

МИЛА. Я просто пью сперму. Пила бы ты сперму, тебя бы не бросили как падаль.

ДАША (приподнимается, смотрит в окно). Линочка вошла, стоит перед душем…

МИЛА. Душ освободился, что?

ДАША. Линочка стоит перед душем с веревкой. С мылом и веревкой.

МИЛА. Бон вояж. Туда и дорога.

ДАША. Беги, проси прощения. Она сейчас повесится…

МИЛА. Хара кири.

ДАША. Линочка! Ли-ина!..

МИЛА. Правильно делает. Ей не жить, она все поняла.

ДАША. Вадим тебя погонит. Я все ему расскажу.

МИЛА. Уже не успеешь. Да он никого не слушает. У него так устроены уши. Он только себя слышит. Это для него самая важная самозащита.

ДАША. Защита? От кого? Я же не могу двигаться, ты видишь. Совсем. Ноги не слушаются. Спаси Лину! Она сейчас уйдет! Я умираю.

МИЛА. Она всегда надо мной смеялась втихую, не принимала меня за человека. А у меня там все с мышиный глазок, понятно? Это он, он мне сказал.

ДАША. Я не могу двинуться… Я не могу…

МИЛА. Можешь прекрасно. Если твоего Николку на твоих глазах будут насиловать… Пьяные подростки из деревни Трухановка… как сейчас недалеко отсюда… (Смотрит в компьютер, ищет.) Так, так… (Набирает номер.) Алло! Скорая психиатрическая? Тут одна женщина пошла в душ вешаться. Заперлась там на щеколду. Сорок с лишним лет. Лина Николаевна… Фамилию не знаю, я случайный человек, приехала к ней покупать кота… У нее кошачья ферма тут, кошками торгует… И вторая женщина приняла большую дозу наркотиков и алкоголя. Коллективное самоубийство. Я улетаю в Америку срочно. Адрес? У них фирма по продаже кошек… Деревня Трухановка, их тут все знают. Кошкин дом два, фирма называется. Она взяла нож, типа всех зарежу, схватила веревку, мыло и в душе заперлась, я посмотрела в окно… Нож с ней, будьте осторожны! Душ слева от дома, как войдете в калитку. Меня как зовут? Неважно. Это благотворительный фонд «Свет во тьме». Записали вызов фонда?

Кладет трубку, долго, минуты три, смотрит в окно. Пожимает плечами. Смотрит на часы, кивает. Берет со стола небольшой нож, осматривает его, берет сковороду, загораживается ею, как щитом, подхватывает сумку и осторожно выходит. За порогом с силой швыряет сковороду обратно в комнату. Грохот. Заглядывает на террасу. Смотрит на Дашу. Та неподвижна. Исчезает. Звучит и замолкает сирена скорой помощи, затем стук, бряканье, топот, крики «Что такое?», «Что такое? Помогите!», «Боже мой, помогите!».

Из двери высовываются головы, скрываются, снова появляются – и как муравьи по своей тропе, осторожно уходят рабочие с узелками, лопатой, ведром и полиэтиленом.

Звучит музыка, над сценой вспыхивают каскады света. Голос, объявляющий: «Это конкурс „Талант“!» Аплодисменты.

Те же декорации. ЛИНА за компьютерным столом в стороне.

ДАША сидит на диване. Горит свеча.

ВАДИМ входит, каменеет.

ВАДИМ. Ооо! (Останавливается, стоит как вкопанный.) А почему света нет? Во всем поселке нет, я ехал… Кто это тут? Кто? Вы две? Вы две живы? Вы живые? А я-то беспокоился… Ехал сюда как на казнь… А вы обе две живы. Спасибо тебе, спасибо тебе сан теянархос отк гоб шан, что несовершенное теалед совершенным. (Складывает пальцы как Мила, опускается на локти, подняв зад.) Как в адову пропасть спустился…