Андрей Геласимов - Год обмана

– Меня вырвет, – предупредил призывник.

– Накати, говорю. Учись слушать старших.

– Понял.

Ему налили почти стакан, и он в невероятных конвульсиях выпил его до дна.

– Еще? – спросил кто-то из «ассистентов».

Дембель склонился над своим пациентом и, посмотрев ему в глаза, заявил:

– Хорош. Точно попали в дозу. Веди его в туалет.

– А что будем делать-то? – прозвучал недоуменный вопрос.

Дембель с усмешкой посмотрел на вопрошавшего.

– Руку его на унитаз положим, а ты на нее сверху прыгнешь.

– Я?!!

– Зассал? – сказал дембель. – Другану зассал помочь!

– Я прыгну, – предложил другой призывник.

– Тебе тоже ломать будем, – возразил дембель.

– Сначала ему, – ответил доброволец. – Надо посмотреть, как получится.

– Логично. – Дембель одобрительно хмыкнул. – Тащите первого в туалет.

Судя по его лицу, первый уже с трудом понимал, что с ним происходит.

Народ поднялся из-за стола. В комнате остались только мы с Сергеем и четвертый призывник, который спал на диване. Про него, очевидно, просто забыли.

Мы сидели, прислушиваясь к тому, что происходит в туалете. Я ждал, чем все это закончится, но, видимо, у них там не очень заладилось. До нас долетали звуки какой-то возни, негромкая матерщина и время от времени смех. Спящий на диване боец застонал и свалился на пол.

– А Марина-то знает? – сказал я.

– Насчет чего?

– Насчет итальянки.

Он посмотрел на меня с удивлением:

– Да она вообще ничего не знает.

– Как ничего? В каком смысле?

– Она думает, что я из Калуги. Учусь в педагогическом. Мама преподает в техникуме. Папа живет с другой семьей.

– Да ты что! – я не сумел скрыть своего изумления.

– Да. А что?

– Да так, – улыбнулся я. – А на фига тебе это надо?

Он помолчал секунду.

– Ну, мне не хотелось, чтобы она сразу узнала… – Он замялся.

– Какие бабки за тобой стоят? – закончил я за него.

– Не в этом дело. Я хотел, чтобы у нее осталось право выбора. Если она будет все знать, вряд ли сможет освободиться от мысли…

– Что твои бабки гораздо круче, чем ты сам, – снова продолжил я вместо него.

– Ну, в общем, что-то в этом роде, – усмехнулся он.

– Понятно, – сказал я.

Теперь мне и вправду было понятно. Во-первых, стало ясно, почему он врал ее папаше насчет метро. Во-вторых – зачем прятался от телохранителей.

– Ну что, еще по портвейну? – спросил я.

– Да, пожалуй, хватит.

– Определился, какой писатель за него отвечает?

– Мы же о поэтах говорили.

– Ну, о поэтах, – я махнул рукой. – Определился?

– Думаю, да. Это, скорее всего…

В этот момент в туалете раздался дикий крик.

«Получилось, – подумал я. – Надо вызывать „Скорую“.

В следующее мгновение в комнату внесли корчащееся тело. Оно издавало жуткие стоны и отборную матерщину. Тело принадлежало дембелю.

– Он сам решил прыгнуть, – объяснил один из «ассистентов». – Валерка уснул, пока мы пробовали, и рука с унитаза упала. А он как раз в этот момент прыгнул. Сказал, что покажет нам всем, как надо Родину любить.

После осмотра, во время которого дембель страшно ругался, мы пришли к выводу, что он сломал себе ногу. Всякий раз, как мы к ней прикасались, он дико выл и обзывал нас ужасными словами.

– Надо снять с него брюки, – предложил кто-то из «ассистентов».

– Пошел ты! – закричал дембель. – Я что, в больницу в трусах поеду?!!

– Тогда придется их резать, – сказал кто-то еще. – Вдруг там открытый перелом.

– Хотя крови вроде не видно, – отозвался третий.

– А вдруг она просто от шока не бежит. Так бывает. Сосуды сужаются.

– Снимайте их, блядь, скорее! – испугался дембель. – Хули вы встали? Подохну тут с вами, придурками!

Никто не знал, как стянуть с него штаны, не потревожив ногу. Посовещавшись, решили держать его на весу и тихонько стягивать. Для этого пришлось вынести из комнаты спавшего на полу бойца. Потом – все стулья. Потом стол. Когда выносили стол, бутылки с него попадали. Он никак не проходил через дверной проем.

– Тут совсем чуть-чуть не хватает, – сказал тот призывник, который вызвался прыгать первым. – Сантиметра два. Может быть, снимем дверь?

– Я подохну, пока вы ее снимете! – в ужасе закричал с дивана дембель. – Вызывайте «Скорую»!

Мы оставили стол у двери и подняли дембеля с дивана. В горизонтальном положении стянуть с него штаны оказалось почти невозможно. К тому же здоровой ногой он очень ловко пинал нас в лицо. Кто-то предложил перевернуть его вверх ногами. Несмотря на то что где-то внизу он продолжал страшно ругаться, звенеть упавшими на пол бутылками и хватать нас за ноги, дело теперь пошло на лад. Вскоре он лежал на диване в сиреневых трусах и громко матерился. Нога у него распухла, как бревно, однако крови нигде не было видно.

– Слава богу, закрытый, – решили мы, но на всякий случай залили перелом водкой: кто-то сказал, что лучше продезинфицировать.

– Ну и как я буду теперь здесь лежать? – неожиданно тихо спросил дембель. – Диван, блин, насквозь мокрый.

Через полчаса приехала «Скорая», и его увезли. Хорошо, что у них оказались с собой носилки.

Когда мы вышли на улицу, было уже почти утро. Солнце еще не появилось из-за домов, но птицы орали как угорелые. Ночью прошел дождь, и теперь асфальт блестел черными лужами. Сергей шумно втянул воздух и улыбнулся.

– Люблю, когда так пахнет. Свежестью. Москва утром – чистый кайф!

Я тоже вдохнул поглубже.

– Да уж. Особенно когда людей нет.

Он взглянул на меня и засмеялся:

– Ну и видок у тебя!

– Ты лучше на себя посмотри, – вяло огрызнулся я.

– Пойдем пешком, – предложил он. – Тут ведь недалеко.

– Кому как. Мне, например, еще через полгорода тащиться.

– Да пойдем. Останешься у меня ночевать. У нас две комнаты для гостей пустуют.

– Ну пошли. Все равно дома есть нечего.

– Я тебя накормлю.

– Пошли, пошли. Слушай, а что твоей матери скажем?

– Она живет в другой стране.

– Понятно.

– И приезжать не собирается.

– Я понял. Вопросов нет.

Утро действительно было чудесное. Воздух казался таким легким, что временами мне чудилось – вот-вот и я улечу. Впрочем, скорее всего это было из-за сумасшедшей ночи.

«Нельзя так много курить, – решил я. – Или надо перейти на легкие сигареты».

– Смотри, – сказал Сергей. – Листья на деревьях появились.

– Точно, – отозвался я. – Теперь везде попрут. Весна, блин.

Из-за поворота, позвякивая, выкатился трамвай.

– Ты смотри, как он рано. Ну и жизнь, должно быть, у этих трамвайщиков. Куда он едет в такую рань?

– А знаешь, как я познакомился с Мариной? – сказал Сергей.

– Как? – словно бы нехотя спросил я.

– В трамвае.

– Да ты что? – я разыграл притворное удивление.

Так иногда делаешь, чтобы ничего не сказать, но все-таки узнать, что будет дальше.

– Правда. Я убегал от своих охранников и прыгнул в трамвай. Он как раз трогался с остановки.

– Чего ты от них все время бегаешь?

Он запнулся и посмотрел на меня:

– А за тобой следили двадцать четыре часа в сутки, когда тебе было семнадцать лет?

Я на секунду задумался и вдруг очень ясно представил себе этот ужас.

– Наверное, ты прав. И что случилось в трамвае?

– Я не знал, как заплатить за проезд. Там были какие-то штучки на окнах, но я не понял, для чего они.

– Постой, ты что, не знал, для чего нужен компостер?

– Нет. Откуда мне было знать? Я в трамвай попал первый раз в жизни.

– Что, никогда не ездил на трамвае? – Я даже остановился.

– Нет, – сказал он. – До этого случая – никогда.

– А на троллейбусе?

– Нет. Раза три на метро в детстве, когда с пацанами убегали с уроков, и все. В доме всегда был специальный шофер, который возил меня всюду, начиная с детского сада. Отец так решил.

«Ни фига себе, поколеньице подрастает», – подумал я.

– Ну-ну, и что дальше?

– Пришел контролер.

– И это оказалась Марина!

– Нет. Это был небритый дядька с плохим запахом изо рта.

– А Марина?

– Она стояла сзади и сунула мне в руку свой проездной. А он ее тут же оштрафовал.

– «Есть женщины в русских селеньях…» Чего же она обратно свой проездной не взяла?

– Я не знал, как его передать.

– Застеснялся, – усмехнулся я. – Подставил девочку.

– Я потом ей деньги отдал, – сказал Сергей.

– Снова убежал от охраны и привез ей долг?

– Нет. – Он покачал головой. – После случая с трамваем от них уже трудно было убежать. Почти никогда не получалось. Только один раз, уже потом. А тогда меня привезли в Кузьминки, и я будто бы пошел в «Будапешт».

– Интересно, зачем?

– Мало ли. Им все знать не положено.

– И долго так продолжалось?

– Два месяца.

– Понятно… А потом вдруг я подвернулся. Так, что ли?

Он посмотрел мне в лицо и ничего не ответил.

«Ну и пошел ты! – подумал я, неожиданно разозлившись. – Тоже мне, крышу себе подыскал. Привык уже, что папа ему людей покупает».