Влад Ривлин - Здесь слишком жарко (сборник)
Оставив жене все, на оставшиеся от полученной компенсации деньги Марк и купил эту квартиру на земле.
Место это было особое и жить здесь мог далеко не каждый. Жили тут в старых домах в основном многодетные семьи с низким доходом по причине хронической безработицы, матери-одиночки, инвалиды, алкоголики, наркоманы и старики, существующие на пособие по старости от института национального страхования… Одним словом, люди неблагополучные. Поэтому и район, где жили все эти люди, тоже считался неблагополучным.
У обитателей этих домов были свои собственные представления о правилах хорошего тона, и наряду с низким качеством жизни это была одна из главных причин по которым более благополучные граждане города избегали здесь селиться.
Соседи постоянно держали двери в свои квартиры открытыми, и те, кому посчастливилось жить с ними в одном доме, были вынуждены с утра до глубокой ночи дышать сигаретным дымом, слушать их громкие разговоры и такую же громкую и навязчивую восточную музыку.
Говорить и слушать музыку тихо эти люди не умели, не хотели, да и вообще не понимали, зачем нужна тишина. До других людей им дела не было, поскольку людьми они похоже считали только себя. Женщины, обитавшие в доме, круглый год ходили в спортивных рейтузах, майках и шлепанцах на босу ногу, а мужчины – в шортах, похожих на семейные трусы, застиранных майках и сандалях, тоже на босу ногу.
Собравшись возле дома, они громко разговаривали, грызли семечки, заплевывая узенькие дорожки между домами, а их дети в это время шумно резвились на пустырях возле домов, планировавшихся кем-то и когда-то как полисадники. В перерывах они справляли нужду там, где это им это было удобно, а удобно им было везде. Часто они усаживались прямо на ступеньках лестницы, так что соседям, для того, чтобы выйти из дому или попасть в свою квартиру, приходилось просить их потесниться.
Говорить что-либо детям или их родителям было себе дороже: любое замечание они воспринимали как покушение на свою свободу и жестоко мстили нарушителям.
Как правило, остракизму подвергались старики, не знавшие местного наречия, но пытавшиеся изменить существующие порядки. Месть принимала самые разнообразные формы: от разбитых окон до постоянной травли, когда дети и подростки шли за жертвой буквально по пятам, выкрикивая ей вслед оскорбления и бросая в спину мелкие камни.
Поэтому успевшие обжиться здесь «русские» старики предпочитали смотреть на существующие недостатки философски или попросту их не замечать.
Несмотря на своеобразные представления о правилах хорошего тона, все они – и дети, и их родители – свято соблюдали субботу, кашрут и все религиозные праздники, а входя в дом первым делом целовали мезузу.
На светские праздники, такие как день независимости, они вывешивали бело-голубые флаги со звездой Давида и прямо под окнами домов праздновали это событие ритуальной жаркой мяса. Впрочем, жареным мясом они отмечали и все другие значимые события начиная от дней рождений и до поминок.
Марк обо всем этом знал, но решил поселиться именно здесь благодаря огромной липе, которая росла прямо под его окном. Когда он впервые пришел смотреть эту квартиру, весна была в самом разгаре, окна были открыты, и он, вдруг увидев цветущее дерево и почувствовав удивительный аромат липового цвета, заполнивший затхлое помещение, решил, что будет жить именно здесь. Прекрасное дерево создавало иллюзию оазиса и компенсировало все: убогие постройки вокруг, чуждое враждебное окружение, серую жизнь. Боязнь плохих соседей, скрытых изъянов в доме, долгов и прочих страхов вдруг куда-то исчезла и вместо нее появилась уверенность, что в таком месте он сможет жить спокойно и счастливо благодаря этому чудесному дереву.
Кроме дерева перед домом не было ничего кроме загаженного клочка земли. Но Марк твердо решил превратить это место в сад. Ведь если подойти к делу с умом и приложить немного труда, то и этот захламленный пятачок можно превратить в оазис. Наверное и тот, кто посадил это дерево, тоже верил, что это возможно. Об этом говорили и лунки от клумб для цветов, которые разбили здесь когда-то прежние хозяева. Кто-то до него, очень давно, наверное, тоже собирался жить здесь долго и счастливо. И если прежним хозяевам это не удалось, то ему обязательно удастся, и он превратит этот захламленный клочок земли в цветущий сад, чего бы это ему ни стоило. И какое ему дело, до того, кто живет вокруг него и что место это совсем не подходит для садов?!
Полученной компенсации вполне хватило на покупку квартиры без ссуд и ипотек, с женой он в расчете, дети выросли и разъехались, а пенсии ему вполне хватит для скромного существования. Хотелось жить, просто жить, наслаждаясь покоем и ароматом цветущей липы. Больше он никогда не впустит в свою жизнь семейные раздоры, работу на износ, бесконечную гонку за лишним шекелем…
Пускай жизнь не слишком ему удалась, но этот клочок земли, оплаченный собственной кровью, он не отдаст никому!
Решив так, он сразу же принялся за дело.
Первым делом после вселения Марк очистил пятачок перед домом от всего накопившегося здесь за долгие годы мусора. Работы было много – участок вроде бы крохотный, а мусора на нем собралось столько, что поначалу ему казалось, что здесь лишь мусорили с момента образования государства и никогда не убирали. Это была еще одна характерная особенность этого места – весь мелкий мусор соседи с верхних этажей выбрасывали прямо из окна.
Очистив пятачок перед домом, Марк заказал в теплице специальную землю, в которой уже все есть: и необходимые удобрения, и специальный состав от жуков и змей, а затем поехал в теплицу выбирать деревья. Он решил посадить гранат, маслину и кактусы – все то, что он больше всего любил. На этом крохотном пятачке всему найдется место.
Соседям его затея не понравилась. Он вообще сразу им не понравился. Они привыкли чувствовать себя здесь хозяевами. Многие из них родились и выросли в этих домах, знали друг друга с детства и чувствовали себя здесь хозяевами. А Марк был для них чужаком, одним из тех гоев, которых завезли сюда неизвестно для чего, и теперь они жрут тут свою свинину, пьют водку и, что хуже всего, пытаются установить на их земле свои порядки.
«Пусть все они знают, что этого никогда не будет! Это наша земля, на которой жили наши родители и теперь живем мы. Пустили вас – живите себе, а не нравится, так убирайтесь к себе обратно!» – Примерно так рассуждали соседи.
Поначалу они смотрели на Марка с любопытством и пытались завязать с ним разговор. После нейтрального приветствия «Что слышно?» они пытались расспросить его о семье и детях. Но Марк на их вопросы отвечал неохотно, односложно и сухо, дабы исключить все дальнейшее общение. И чем больше они пытались его разговорить, тем сильнее он от них отгораживался.
Непонимание питало враждебность. Русские алкоголики или наркоманы были понятны местным аборигенам, и они к ним привыкли и где-то иногда даже сочувствовали. А вот Марк был им непонятен – странный, нелюдимый, живущий в каких-то своих представлениях. Он никак не вписывался в их мир, и это порождало настороженную враждебность соседей.
То ли по привычке, то ли в качестве мести за неуважение к общественности, подростки усаживались прямо около его двери, курили, грызли семечки и шумно общались.
Марк не стал с ними ссориться по этой причине, а вместо этого забетонировал входную дверь, сделав продолжение стены в подъезде, а вход в квартиру сделал со стороны садика.
Но соседи не унимались. Дети повадились играть в футбол только на его участке. Связываться с ними было бы себе дороже, но Марк и здесь нашел выход. Однажды утром около его дома остановилась машина, из которой несколько рабочих выгрузили стальные прутья, из которых тут же стали варить высокий забор. Они работали весь день, и к вечеру забор был готов.
После этого события соседи неоднократно собирались возле забора и живо обсуждали случившееся. Судя по их интонациям и жестам, настроены соседи были весьма решительно.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения соседей, стал короткий диалог, произошедший как раз во время Пасхи.
В то время как все вокруг скребли полы и стены, сжигали остатки хлеба и суетились, закупая все необходимое к празднику, Марк вел привычный образ жизни, обустраивая свою квартиру и сад, как медведь – берлогу.
Впрочем, далеко не все воспринимали Песах как праздник, и это волновало мало кого из соседей. Какое им дело до стариков или алкоголиков? С ними все ясно. Но Марк был у них бельмом на глазу.
– А ты что, не ходишь в синагогу? – Спросила его соседка – грузная пожилая женщина, ходившая всегда как утка, переваливаясь с ноги на ногу. Она часто наблюдала за Марком из окна и, наконец, решилась спросить. Марк поднял голову вверх и увидел, что другие соседи тоже внимательно его разглядывают и ждут, что он ответит.
