Саша Танин - Влюбленный стигматик
Следы Ольга оставила, самые порочащие. На стене была приклеена записка: «Мне было очень хорошо этой ночью. Ольга». Куки молча собирала те не многие вещи, которые здесь были. Слава Богу что она полностью не переехала, иначе бы мне пришлось ждать вечность, пока она их соберет. У женщин обычно очень много вещей.
На выходе, когда я подошел закрыть за ней дверь, она выполнила свой женский долг и влепила мне по щеке. Я смотрел ей в глаза.
Потирая провинившуюся щеку, я взял сигарету и закурил. Моя совесть чиста, потому что я ей не пользуюсь.
Настигли воспоминания о Кортни. С этими женщинами такая путаница.
Компания
Делать было нечего. Я позвонил Лестеру, узнать, может, он скучает. Он не скучал, а пил с бывшим русским хоккеистом. Когда я пришел, хоккеист налегал на водку, Лестер подкидывал льда в свой стакан с виски и мне плеснул.
Мужик прикатил из России, играть тут, в нашей лиге. Эти парни из России если не звездами становятся, то как минимум ценными членами команды. Жару дают на чемпионате мира как. Не знаю, что там с ними произошло на Олимпиаде.
– Хренов баскетбол, с этими черными дылдами я не люблю, а вот хоккей уважаю! – говорит Лестер.
– Это все одно большое ебаное шоу и бабки! – вставил я, – но парни молодцы, эти хоккеисты, не то что некоторые футболисты, которые устраивают театр на зеленом побритом газоне. Но я люблю футбол, чтоб его.
Сидим, пьем. А Виктор и рассказывает, что он теперь водитель грузовика. Неплохо, думаю я, сидишь себе смотришь на шоссе, попутчиц на дорогах цепляешь… в мотеле тусуешь. Говорят десять дней в пути достаточно, чтобы жить месяц и не ныть.
Ну Виктор, значит, смотрит на меня и говорит:
– Ты чувак не знаешь сколько профессиональный спорт отнимает здоровья и времени. Бабки, конечно, платили хорошие, но там реально надо въебывать и конкурировать чтобы в основе играть.
Я промолчал. Любят они поговорить, все эти бывшие, о прошлом.
Рассказывал нам что начал пить, чаще с семьей видеться и послал свое эго к чертям собачьим. Я рад что мужика осенило. Время только попусту тратить. Ради чего? Поднять чертов кубок, и потом по завершении карьеры оттянуться в баре с парнями, а еще через год в детском парке дать автограф какому-то сосунку, и все! Тебя нет, тебя забыли.
Время стоит дороже, незачем его тратить на ерунду.
У мужика теперь грузовик, все печали позабыты. Есть время побыть одному опять же. Думал я над этой чудесной профессией водителя грузовика. Если бы не геморрой, идеальная была работенка. Но, как бы то ни было, за все надо платить. Еще одно хреново правило этого современного мира.
По радио, закончил бубнить ведущий и заиграла «Sweet Child o» Mine» – Gans N» Roses. Мы замолчали. Все мы любили и любим.
«She's got a smile that it seems to me reminds me of childhood memories
Where everything was as fresh as the bright blue sky
Now and then when I see her face dhe takes me away to that special place
And if I stared too long I'd probably break down and cry
Oh, sweet child o» mine, oh, oh, oh, sweet love of mine
She's got eyes of the bluest skies as if they thought of rain
I hate to look into those eyes and see an ounce of pain
Her hair reminds me of a warm safe place where as a child I'd hide
And pray for the thunder and the rain to quietly pass me by
Oh, sweet child o» mine, oh, oh, oh, sweet love of mine…
В приемнике опять послышалось бубнение, а мы все сидели и молчали. Каждый ушел в свои воспоминания: ушли смаковать первую любовь, первую юную девчонку, их лицо, ноги и грудь. Ушли в себя, смаковать молодость. Любая тоска о прошлом, это страх будущего, неизвестности или смерти наконец.
Я засобирался. Лестер задерживать не стал, сказал лишь что завтра есть работенка. Вот и хорошо, надо поспать, говорю ему. Хоккеист посмотрел на меня усталыми глазами, я поднял руку отчаливая.
На улице царила темнота. Время преступности. Я огляделся по сторонам, и зашагал к себе, слегка пошатываясь.
Все дело в переменах. Все эти увлечения, профессии, спорт. Без перемен скучно. Уж не знаю, весело ли живется консервативным чувакам, хранителям традиций, тем, кто женился/замужевался, поклялся в верности, ни разу не изменил хотя бы хоть что-то почувствовать от этого; или тем, кто работу не менял уже вот десятый год.
Наверно у таких людей спокойный ум. А вдруг они не живут жизнь? Пропускают все мимо себя, ни в чем не участвуют, держат в клетке стаю своих желаний. А может это я не живу, шляясь от одного события к другому, от одной вещи к другой, от одной работы к другой…
Шутка
Позвонил Лестер, мой поставщик работенки. Классный мужик. Он читает газеты с объявлениями. Выдал мне адресок, сказал что там можно пристроиться, и добавил что ему это не подходит.
Это был кастинг, на какую-то роль, в каком-то неизвестном фильме от неизвестного режиссёра. Словом, чья-то очередная авантюра.
Я раньше как-то не задумался над тем, чтобы стать актером. В детстве мало кем хотел быть. Вся эта чушь, быть похожим на отца была не по мне. А на своего так и подавно не хотел быть похожим, потому что не знал его. Вот разве что водителем грузовика можно стать, но об этом я задумался буквально недавно. А вдруг юнец режиссер, упертый и с отличным сценарием, подумал я, и решил пойти пропердеться.
Расскажите о себе, говорит мне девица напротив. Совсем юная, а такие вопросы задает мне, взрослому мужику с яйцами. Меня этот вопрос всегда ставил в тупик, если уж начистоту. Что этому дотошному интервьюеру рассказать?
Рассказать, как я курил травку с 16 лет и лежал вечерами на свежескошенном клевере, под звездным небом и мечтал никогда не работать;
рассказать что я, солгал написав в резюме два высших образования, потому что это абсолютная трата времени и потому что системе образования требуется реформа, да и времени этого у меня не было, потому что мне нужно было жить;
а может рассказать, что я заехал в морду одному боссу на прошлом месте работы, так он меня достал.
Мне было что рассказать, но я молчал. Я разнорабочий, говорю ей. Ты вот лучше скажи, что у вас тут за дела, спрашиваю ее.
Мы кино снимаем, говорит. Тоже мне новость, думаю. Все мы кино снимаем, по собственному сценарию, да во всех немыслимых жанрах под названием жизнь. А Бог, единственный зритель.
Ну так, что за кино вы тут снимаете, в каком жанре, продолжаю я.
Это порно, отвечает она мне. Я смотрел на нее и молчал. Сидел и сверил глазами, думал не подрабатывает ли она актрисой… В общем, я встал и ушел.
Вот бляди, думают что я за бабки этим буду заниматься. Хрена с два. Этим я занимаюсь только по любви, а люблю я каждую бабу, что мне доводится трахнуть. Серьезное кино мало теперь кого интересует, и продюсеры не рискуют заказывать сильные сценарии, потому что будет провал. Никто не наварится на жратве и питье в кинотеатре.
Беда современного кинематографа. А старик Лестер развеселил.
У него большой…
Вечером ко мне завалился Лестер и с ним наш общий знакомый, распиздяй Мишель. Я сидел в своей квартирке и тихо тянул из стакана. Эти двое притащили бутылку «Джек Дэниелс».
Мишель принялся рассказывать как он отдыхал на островах. Деньги у него были всегда, и путешествовал он много. Ходили слухи что он своего папашу довел до безумия, отправил в дом престарелых и взялся за его наследство.
Сам он на вопрос, о его способах заработка уклонялся. Это личное дело каждого. Деньги такая штука, что вопросов лучше не задавать.
Говорил Мишель много и в основном о путешествиях. Я вяло интересовался, что да как.
Мне было интересно узнать, приклеится ли мне такая жизнь или нет. Потом я заскучал, не попробуешь не узнаешь, а может, лучше и вовсе не высовываться из своего города. Я начал выспрашивать о наших общих знакомых.
Выяснилось что у его друга, а для меня просто знакомого, большой хуй. Ну да, так я и услышал. Лестер подмигнул мне, и настороженно спросил Мишеля, а ты мол, откуда знаешь. Я намек Лестера понял, всё-таки Мишель наполовину француз, кто их знает этих лягушатников, может, это у них наследственное, засадить мужику в очко.
Но ситуацию, где был замечен этот хуй, я был не против услышать. Ну, он давай значит рассказывать про то утро, когда дружок его с большим хуем потянулся к солнцу и случайно распахнулся его халат. Это не осталось без внимания Мишеля. Я бы тоже внимание обратил и кинул завистливый взгляд, но промолчал бы виновато.
