Елена Минкина-Тайчер - Эффект Ребиндера
На отдельной странице помещалась большая красивая фотография – две нарядные девушки-подростки в клетчатых платьях и длинных светлых шарфах. Тут уж не перепутаешь, сразу видно, что заграница. Внизу под фотографией стояла четкая надпись: «Kira/Lera. Май 1932».
Понятно, что Лерой, младшей из загадочных прекрасных девочек, была Кирина мама, Валерия Дмитриевна. Но кто эта другая взрослая и очаровательная Кира? Пропавшая сестра, тетя, подруга? Наверняка их Киру назвали в ее честь!
Однажды Таня решилась спросить бабушку, обычно приветливую и говорливую, но та вдруг жутко испугалась, расплакалась и отобрала альбом. Помнится, Кира долго утешала Таню, уверяла, что бабушка давно такая странная и пугливая, но когда девочки в следующий раз открыли фотографии, этого снимка уже не было.
Но все чудесные вещи, и зеркало, и орел-часы, и разрисованные чашки и даже альбомы были не главными! Главными в доме, конечно, являлись два больших портрета в одинаковых красивых рамах – старомодный мужчина с бородкой и бантом вместо галстука и коротко стриженный очень молодой человек в гимнастерке. Девочки уже давно знали, что на одном изображен Кирин дедушка, великий ученый и врач, Дмитрий Иванович Катенин, да-да, потомок того самого Катенина, а на другом – Кирин папа Андрей Горячев, Герой Советского Союза.
Вот это было самым удивительным и замечательным! Французский профессор и русский дворянин, выпускник Сорбонны, знаменитый ученый Катенин! Конечно, он решил вернуться на Родину, потому что многие годы изучал страшные заразные болезни и лучше всех знал, как с ними бороться. Кирин дедушка приехал в Москву в 36-м году вместе с женой и дочкой Лерой, но даже не увидел новой квартиры, а сразу отправился в Среднюю Азию на эпидемию брюшного тифа. Именно благодаря профессору Катенину девочки сегодня просто не могут представить, что такое тиф, а ведь Олина мама рассказывала, что почти все ее родные погибли от этой ужасной болезни. И сам профессор тоже не смог уберечься – заразился и умер прямо там, в Средней Азии. Но успел спасти многих и многих людей!
Еще романтичнее оказалась история про юного героя Андрюшу Горячева. Отважный комсомолец, настоящий друг, лучший ученик в классе, Андрей первым поспешил на помощь растерянной французской девочке Лере Катениной, приехавшей к ним в школу прямо из Парижа. Потому что она почти не знала русского языка, ничего не понимала, нуждалась в защите и поддержке после смерти отца. И, конечно, они безумно полюбили друг друга. И поженились сразу после окончания школы! Через год у них родилась дочка Кира, а еще через год Андрюша, как всегда первым, шагнул со связкой гранат под поезд, везущий важного немецкого генерала.
Иногда в доме появлялась сама Лера, то есть Кирина мама Валерия Дмитриевна, чудесная красавица, похожая на киноактрису из заграничных фильмов. Она здоровалась очень приветливо, но почти никогда не вступала в разговор, не спрашивала про уроки или отметки, только легонько целовала Киру и сразу уходила к себе в комнату. Было смертельно интересно, кто она и чем занимается, но Кира не рассказывала, а сами девочки почему-то не решались спросить. Наконец однажды, в особенно дождливый осенний день, удалось разговорить Кирину бабушку. Оказалось, прекрасная француженка Лера Катенина решила пойти по стопам отца и тоже бороться с инфекциями, она защитила диссертацию и работает на кафедре эпидемиологии Московского университета. Конечно, за Лерочкой постоянно ухаживают и коллеги, и другие знакомые мужчины, а один известный дирижер даже сделал предложение, но она всем отказывает, потому что не может забыть Андрюшу. Правда, на этом, самом интересном месте Кира громко шикнула на бабушку и велела не рассказывать сказки, но все равно осталось ощущение грустного и прекрасного, как от картины «Незнакомка».
Завидовала ли Ольга Кире? Нет, скорее мучилась от смешанного чувства восхищения и обиды, но даже Тане она бы никогда в этом не призналась.
Олины родители всегда были тихими и пожилыми, войну провели в эвакуации со своим заводом, комнату тоже получили от завода, праздники проводили в заводском доме культуры. Самой ценной вещью в доме считался чайный сервиз, полученный мамой от заводского профсоюза по случаю рождения сына. Оля тогда жутко стеснялась маминой поздней беременности, она уже слышала во дворе, как появляются дети, сама мысль, что родители могут этим заниматься, казалась ужасной и стыдной. Маленький Володька рос забавным, как все малыши, но ужасно мешал в доме и все время пытался добраться до Олиного школьного портфеля. Портфель его просто завораживал, больше любой игрушки, и в один несчастный день, когда Оля на минутку вышла в коридор, братец ухитрился открыть замок и вылить в открытое отделение полную чернильницу. После этого случая Ольга окончательно перебралась к Тане и домой приходила только ночевать.
Как хорошо они дружили с Таней до появления Киры! И как несправедливо в один день нарушилась жизнь.
Жуткую весть принесла вездесущая Коза, Светка Баранова – Танину маму Асю Наумовну Левину уволили из больницы по подозрению во вредительстве.
Конечно, Оля давно знала и понимала, что у первой в мире Советской страны есть много завистников и врагов. Еще в младших классах читали Гайдара и плакали с Таней над «Судьбой барабанщика». Хорошо, что шпионов поймали в конце концов и отца барабанщика освободили! А маленький Алька из «Военной тайны» погиб, ужасно и несправедливо погиб, как и чудесный Мальчиш-Кибальчиш. Но если бы только в книжках! На уроках истории рассказывали о настоящей большой группе врагов народа, разоблаченной перед войной. Кажется, в нее входили даже крупные военные и члены правительства!
И вот теперь новая ужасная весть – врачи-вредители покушаются на жизнь самого Сталина! Сталина, который выиграл смертельную войну и спас все человечество от фашизма! Слава богу, что их сразу распознали и арестовали, иначе и не могло быть, но как попала в число врагов Танина мама? Неужели она нарочно вредит больным и неправильно их лечит? Какая глупость! Может быть, ее запугали, обманули? А Танин папа? Хирург Михаил Аркадьевич Левин, погибший под Сталинградом. Он тоже был вредителем?! А вдруг он не погиб, а сдался в плен, как отец Витьки Гусева, и вот теперь Танина мама вынуждена участвовать в заговоре, чтобы скрыть его страшное предательство?
Оля никогда не забудет тот ужасный день. Папа вдруг позвал ее погулять. Ее одну, без мамы и Володьки. Колючий снег резал щеки, они шли вдоль темной пустой улицы в сторону такого же пустого неуютного сквера, и папа чужим тусклым голосом говорил, что он ничего не имеет против евреев вообще и Таниной мамы в частности и что он допускает возможность недоразумения, но категорически просит, нет, настаивает, чтобы Оля перестала ходить к Левиным! И она должна немедленно, завтра же пересесть за другую парту! Например, в их классе есть дочь Героя Советского Союза, почему бы не подружиться с этой девочкой, а не с еврейкой из сомнительной семьи? Ольгу чуть не вырвало от отчаяния, она пыталась спорить и плакать, но отец оставался непреклонен: его дочь пионерка и не должна обсуждать решения правительства, если Танину мать уволили с работы, значит, для этого были основания!
Всю ночь Оля пыталась представить, как открывает дверь класса, проходит мимо их с Таней парты и садится отдельно. Это было так ужасно, что под утро ее все-таки вырвало, и даже любящая порядок мама разрешила не пойти в школу. Еще два дня Оля изображала головную боль и тошноту, отказывалась от еды, но отец строго-настрого велел прекратить спектакль и отправляться на занятия.
Казалось, прошло не три дня, а целая жизнь, когда она последней, перед самым звонком, все-таки вошла в класс. О, спасение!.. Место рядом с Таней было занято! И сразу же обожгла обида – ее родное, привычное с первого класса место, третья парта у окна. Кира Горячева сидела на Олином месте и спокойно доставала тетрадки и учебники. Та самая Кира, которую они презирали и считали воображалой и кокеткой.
– Попова, надеюсь, ты не возражаешь, – промямлила математичка, – Кире плохо видно с последней парты, она попросила пересесть.
– Что ей сделается, дылде, – с удовольствием, нажимая на последний слог, прошептала Светка Баранова, которая всегда бегала за Кирой. – Ей с любого места видно, даже на пол может сесть, как дядя Степа.
– Молчи, Коза несчастная! – выдохнула Оля, стараясь не расплакаться. – Я не возражаю… но хочу… как пионерка… заявить…
Она понимала, что нужно остановиться, что ни папа, ни учителя не простят никаких выступлений, но уступить Таню, ее любимую Таню наглой уверенной Кирке?!
– Да, я хочу заявить! Как пионерка и подруга Тани Левиной. Заявить… что сын за отца не отвечает, вот! То есть я хочу сказать, что дочь за мать тоже не отвечает! И Таня не отвечает. И я как дружила, так и буду с ней дружить!
