Ирина Глебова - Мне снился сон…

– И звёздочки видел на капотах…

Потом они целовались под этим сияющим пологом над головами. Наконец Игорь закрыл створки окна, сказал:

– Я приглашаю тебя… Вообщем, у моего отца в феврале будет юбилей. Поедем к нему вместе, это в Крыму, в Балаклее.

– Правда? – Вика вспомнила недавний рассказ матери. – А у меня из Балаклеи родом была бабушка.

– Вот заодно и родовые места проведаешь. А у отца на таких сборищах всегда весело, тебе понравится. Молодёжи, правда, не будет, но его друзья-ветераны почти все офицеры. О, таких галантных и бравых кавалеров ты нигде не встретишь!

Игорь засмеялся, и Вике понравился его тёплый тон.

– Хорошо-о, – протянула она. – Но в каком качестве я туда приеду?

Вопрос был провокационный, она это понимала. Но видела, что Игорь очень хочет поставить последнюю точку, но медлит, побаиваясь. Она ведь однажды отказала ему…

Он сделал такой глубокий вдох, что задохнулся. Взял обе её руки, сказал снова полушёпотом:

– Давай поедем туда женихом и невестой!

– Я согласна, – ответила Вика быстро и сразу обняла его. Видела, как Игорь волнуется, не хотела мучить. Он и так долго ждал.

– Тогда я завтра же приду к твоим родителям просить твоей руки, официально! И сразу пойдём подавать заявление!

Дворец бракосочетания был в пяти минутах ходьбы от дома Пичужиных, потому Игорь и сказал «пойдём». И тут же воскликнул:

– Я так хочу поскорее эту свадьбу! Вика, а, может, поедем на юбилей к отцу уже мужем и женой?

Игорь лёгкими, счастливыми поцелуями касался её глаз, волос, шеи… Он торопился, она понимала. Она тоже радостно отдавалась этим прикосновениям. Но когда он так сказал, что-то сжало сердце, горячо-горячо запекло в груди, Викторию качнуло, как будто бы подбросило высокой волной, и на мгновение она увидела белый береговой песок, скалы и дальше – мощные деревья… секвойи… Остров!

Она замерла в объятиях своего жениха, справляясь с внезапными чувствами. Потом сказала:

– Игорёк, мне не хочется, чтобы свадьба была зимой, в холода. И ранней весной тоже. Пусть уже всё цветёт, благоухает, солнце греет. Пусть это будет май! Не успеем оглянуться…

– Конечно, будет, как ты хочешь, – чуть помолчав, согласился Игорь. – Я подожду…

Когда он уже ушёл, Виктория вдруг вспомнила: первый раз делая ей предложение, Игорь сказал: «Сыграем свадьбу в мае будущего года». В мае… Так и будет, надо же! Судьба…

Глава 10

Апрельская Москва встретила Энтони промозглым, холодным утром. Правда, в порывах ветра, нёсшего мелкую дождевую пыль, ощущалась свежесть и весенние запахи. Впрочем, ему было не привыкать к подобной погоде.

В аэропорту Энтони ожидал молодой мужчина по имени Дмитрий. Они сразу понравились друг другу и сразу поняли, что коллеги. Но об этом не говорили, это было ни к чему. В Москве задерживаться Энтони не планировал, но посмотреть столицу России хотел. На неброской машине марки «шевроле» Дмитрий повозил гостя и по центру города, и по различным историческим местам. Отвёз даже в пригород, в Коломенское. Он очень живо и интересно рассказывал обо всём.

– Коренной москвич? – спросил его Энтони.

– Нет, – Дмитрий качнул головой. – Я родом из небольшого городка Елец. Впрочем, в Москве уже давно.

У него была, на взгляд Энтони, типичная внешность русского человека: крепко сбитая коренастая фигура, русые волосы, серые глаза с улыбчивым прищуром, открытое скуластое лицо. Обедая в уютном кафе центра Москвы, договорились быть на «ты». Разговаривали они иногда по-русски, иногда по-английски. С самого начала Энтони попросил Дмитрия говорить по-русски. Он, как и планировал, несколько месяцев учил язык и довольно неплохо владел им. Теперь нужна практика.

– Поправляй меня, – попросил Энтони.

Дмитрий поправлял. Но всё же иногда они переходили на английский и, как не мог не отметить Энтони, его русский коллега владел английским языком прекрасно.

Москва Энтони понравилась, но особого впечатления не произвела. Он видел более грандиозные и колоритные столицы, мегаполисы. Конечно, за один день не поймёшь особенностей, не ощутишь обаяния города – вот, если бы он здесь пожил…И всё же что-то он почувствовал – тогда, когда смотрел на православные храмы Москвы и Коломенского. И когда в один из них, Храм Христа Спасителя, они с Дмитрием зашли. Молодому англичанину приходилось, само собой, бывать в протестантских соборах, а также и в лютеранских храмах, и в католических кирхах. И вот ещё одно ответвление христианства – православная церковь. Всё здесь было непривычно, интересно и очень красиво: алтарь в бронзе и позолоте, обрамление икон, люстры… «Паникадила», – подсказал Дмитрий. И продолжал дальше пояснять: «Идёт литургия… кадило… лампада… вынос святых даров…» Мощный и, в то же время, ласковый голос священника плыл по пространству храма, завораживая мелодичным речитативом непонятных слов. Лики икон излучали печальную суровость и светлую доброту взоров: зрачки казались живыми от мерцания подвешенных на цепочках «лампадок». Энтони ходил поначалу, всё рассматривая, как экскурсант. Но через время почувствовал необычную расслабленность, умиротворённость, что-то вспоминалось из детства, тепло и даже горячо стало в груди… Прихожан было немного: Дмитрий объяснил ему, что сегодня обычный будний день. «А вот по праздникам здесь!..»

В одной из уединённых ниш, перед иконой, стояла девушка. Энтони как раз подошёл туда, но остановился чуть в стороне, увидев, что она перекрестилась. Девушка была в длинной тёмной юбке и дублёном тулупчике, но они не скрывали высокой гибкой фигуры. Из-под косынки выбивались тёмные локоны, широко раскрытые глаза блестели от слёз, губы чуть заметно шевелились, что-то шептали… Она никого и ничего не видела, только стройного воина, изображённого на картине-иконе: в одной руке – меч, в другой – крест. Ему она что-то говорила, о чём-то просила с выражением такой мольбы и веры! Рядом, на высокой круглой подставке горели тонкие свечи, витал сладковатый запах воска и того, что называлось «ладаном», доносился речитатив священника. Эта девушка… Может быть, её жених или муж проходил службу там, где опасно, где идут бои, и она просила, вымаливала его жизнь, его безопасность… Энтони смотрел на неё и думал о Тори: что-то было общее в них, и от этого щемило сердце. Может быть, и она вот так же приходит в церковь, молится, зажигает свечу… Там, на острове, они не говорили о религии, но наверное Тори православная…Подошёл Дмитрий, Энтони тихо спросил, указав кивком:

– Кто этот святой?

– Святой благоверный Александр Невский. Великий князь. Один из любимых у нас святых. Славно воевал за русскую землю, одерживал знаменитые победы ещё в совсем юном возрасте. Ледовое побоище на Чудском озере, где разбил рыцарей Тевтонского ордена – не слышал? Жаль, это гордость русской истории… «Не в силе Бог, а в правде» – и двадцати лет ему не было, когда это сказал. А самая известная его фраза вообще стала в России как бы девизом: «Кто с мечом к нам придёт – от меча и погибнет». Канонизирован ещё в шестнадцатом веке, но в народе почитать его как святого начали сразу после смерти, в тринадцатом веке. У нас есть несколько художественных фильмов об Александре Невском, и советских, и современных.

Дмитрий перекрестился. Он успел купить несколько свечей, дал одну Энтони:

– Поставь.

Девушка уже отошла, но Энтони помнил, что она, ставя свечу на подсвечник, зажгла её от других язычков пламени. Он сделал то же самое, поставил в свободное отверстие тонкую свечку. Спросил Дмитрия:

– Какому святому помолиться, чтобы свершилось невероятное?

– Николаю Чудотворцу.

Они подошли к иконе белобородого высоколобого старца с пронзительным, каким-то требовательным взглядом.

– Этого святого почитают и у нас…

– Ну да, как Санта-Клауса, – иронично усмехнулся Дмитрий.

– Не только. Шестого декабря мы чествуем Святителя Николаса. Я знаю, потому что он – покровитель мореплавателей, а моя семья – это несколько поколений морских офицеров.

– А у нас, в православии, это, наверное, самый почитаемый святой. Зовём его Чудотворцем. – И объяснил Энтони: – То есть, тем, кто совершает чудеса. Так что молись ему, если хочешь исполнения невероятного желания.

На широком подсвечнике у иконы Николая Чудотворца места не было. Но незаметно подошла женщина, молча убрала несколько почти совсем догоревших свечей. Энтони зажёг и поставил свою свечу, перекрестился так, как привык и, глядя прямо в глаза святому, стал мысленно просить… Всё чётче и чётче проступало в его памяти лицо Тори, её смех, поворот головы, жест руки, отбрасывающей прядь волос со лба, быстрый взгляд, фигура на бегу…Он пришёл в себя, опомнился: на него пристально смотрел с иконы Святитель Николас. Но глаза его уже не казались требовательными, а необыкновенно добрыми. Жарко стало в груди у Энтони. Он обернулся к своему спутнику, сказал внезапно севшим голосом: