Александр Холин - Ослиная Шура
Эвон явно смутился, посмотрел исподлобья на саркастическую гостью. Долго бы ещё она обходилась с привычным женским недоверием к незнакомцу – так принято. Но он легко разрешил все сомнения делом: положил руки ей на плечи, и вдруг девушка вместе с юношей поднялась над землёй. Дьявольский случай – владение левитацией. Она даже пискнуть не успела, а парящий рядом юноша, угадав её мысли, произнёс вслух:
– Перекреститесь, пожалуйста. Мы не сможем проникнуть в город без Крестного Знамения.
– Крестное Знамение? – поперхнулась Шура. – Это здешнее проклятье Сатаны?
– Проклятие? Почему? Любое проклятие не рождается просто так, – возразил собеседнице летающий спутник. – Даже по вашей воле…
– Вообще-то, здесь я всё же по вашей воле? – Шура не могла этого понять и, вероятно, не смогла бы, но вдруг подчинилась какому-то всепоглощающему чувству беззаботности. – Что это вы начали обсуждать Крестное Знамение? Начинаете просить перекреститься, может быть, и поклониться кому-то? В Европе храмовники, прикрываясь крестом, издревле поклоняются Бафомету.[78] В результате масонская братия, потомки этих тамплиеров, спит и видит порабощение всего мира. Уж не идолу ли у вас поклоняются, подобно рыцарям-храмовникам? – поддела его Шура. – Вон их сколько, возле стен вашего знаменитого города! Замена идола технократии на каменного?
– Поклониться кому-то? – озадаченно переспросил Эвон. – В этом вы, милочка, чуть-чуть ошибаетесь. Крестное Знамение у нас одно на всех дарованное Вседержителем на все времена. А, собственно, почему вы Сатану вспомнили, то есть Бафомета?
– Послушайте, ведь я же вас не просто спрашиваю: кому мне поклоняться и зачем креститься, когда у вас ещё неизвестно что такое Крестное Знамение? – пыталась объяснить Шура. – Или Сына Человеческого здесь распяли, а вовсе не на Голгофе? Я этого просто не могу осмыслить!
– Поймите, – парень даже скривился, будто во рту у него появилась оскомина. – Поймите, много веков спустя на землю придёт Сын Божий, только Он был уже здесь у нас и не просто так.
– Но ведь я к вам – тоже не просто так? – Шура уже влилась в новую роль, как будто появилась тут вместо Иисуса. – Так чего всё-таки вам от меня надо? Или я здесь только для того, чтобы научиться вершить судьбы? Видимо, у вас проходят курс обучения все Сыны Божии?!
Спорщики свободно висели в воздухе возле кургана, на котором раскинулся город. И тут высоко в небе вдруг защебетал жаворонок. Значит, здесь ещё не окончилось утро. Шурочке нравилось висеть в воздухе, тем более, она раньше даже во сне никогда не летала, но, к сожалению, не могла пересилить свой женский вздорный характер. Встретивший её парень, видимо, довольно болезненно переносил женские уколы.
– Я думал, вы знаете, зачем вы здесь, – задумчиво ответил Эвон.
– Вот ещё! – фыркнула девушка. – Между прочим, мы в первый раз видимся и с этим городом на холме тоже. У вас, видимо, не принято объяснять гостям ни до, ни после о приглашении. Да что приглашение! Похоже, парение над землёй для вас вещь обыденная. Может быть, это вовлечение в вашу жизнь, а вовсе не поклонение кому-то или чему-то?
– Здесь левитация так же как Распятие принадлежат Всевышнему, – просто, как о чём-то обыденном, сообщил парень. – Так что нас над землёй держит не дух злобы и не хозяин теней, – юноша улыбнулся, когда понял боязнь Шурочки поверить в ещё не родившегося и не распятого Христа.
– Как вам это удалось?
– Просто Господь помиловал, – снова улыбнулся парень.
– Вас Господь помиловал? А вы эту милость, чем заработали? – Шура в который раз удивилась вылетавшим из неё колкостям, но что уж сказано, то сделано.
Встретивший её молодой человек выглядел совершенно нормально, если это слово уместно в здешнем времени и пространстве. Очень хотелось поверить встретившему её, но это царство существует в кольцах времени за несколько тысяч веков до рождения Сына Божьего. Что он тогда придумывает?
– А как же люди живут в вашем Аркаиме и где они? – девушка показала пальцем на лежащий внизу город. – Ведь никого на улицах, будто все вымерли!
Эвон вновь улыбнулся, видимо интерес гостьи к его Родине раздобрил сознание юноши. Подумав немного, он всё же не оставил вопроса без внимания:
– Вы, действительно в своём времени никогда о нас не слыхали?
Вопрос прозвучал дико и совсем не к месту. Но Шура постаралась пропустить это мимо ушей.
– Представляете, в нашем времени совсем другие возможности, другое внимание, другие интересы! – увлечённо продолжал Эвон. – Но Господь у всех один. Поэтому Он посылал в наше царство, в наш город Своего Сына, который был здесь вопреки физическому течению времени.
– Почему же я должна что-то знать о вашем городе и верить вам на слово? – возразила девушка.
– Это знание вас не обидит, – уверенно сказал парень. – Человечество, к сожалению, легко забывает прошлое, отказывается от своей исторической и духовной памяти. А ведь известно, что потерять память для человека – значит перестать существовать как личность. Если не возражаете, я прямо здесь вам расскажу одну историю нашего царства, которая ближе познакомит вас с предками. Согласны?
Шурочка уже стала привыкать к парению над землёй, тем более, это приносило ей какие-то волшебные волны энергии, от которых тело девушки чувствовало необыкновенную радость и красоту полёта. Теперь девушка всем сердцем понимала парящих над планетой соколов и кондоров. Она просто кивнула в знак согласия.
– Значит так, – начал рассказ Эвон и перехватил обеими руками собеседницу за талию, видимо ему так было удобнее удерживать девушку в невесомости. – Значит так, Артос – царь Аркаима прославился роскошным садом роз, самым прекрасным не только в Сибири, но и в землях Европы, Малой и Ближней Азии. Даже египетские купцы, прибывающие в Аркаим, говорили, что ни в Нижнем, ни в Верхнем Египте такой красоты никто не видывал. Кстати, вон эти сады, за Сынташтой, – парень указал Шурочке на раскинувшиеся за речкой луга, укрытые колпаком голубого тумана. – Сады спрятаны от ветров и неумолимого солнца энергетической плёнкой, что даёт удивительную силу растениям, особенно цветам. Так вот, слухи по всей земле расползаются гораздо быстрее дуновений ветра, и многие чужестранцы отправлялись в Аркаим, чтобы обучиться флористике и почувствовать пленение красоты.
– Вы знаете, что такое флористика? – округлила глаза Шура.
Эвон кивнул, как ни в чём не бывало, и продолжил:
– Из Гипербореи ко двору Артоса как-то прибыл сам Аполлон, который давно прославился игрой на лютне и сумел обрадовать нашего царя своим искусством. Аполлон оставался недолго в Аркаиме, потому что отсюда хотел отправиться в Месопотамию, на Крит и в дикие, ещё не совсем обжитые края Аттики, где когда-то поселились выходцы из Аркаима.
Артос был благодарен Аполлону за музыку и подарил гостю понимание красоты цветов для того, чтобы выходец из Гипербореи смог передать Аттике знание красоты. И всё было бы хорошо, если б из той же самой Месопотамии не нагрянули в гости к Артосу шумеры.
В Аркаиме никогда не любили гостей с воинственным агрессивным настроем, а прибывшие шумеры были именно такими. Решив с порога поразить царя Десяти Городов своей исключительностью, гости выставили вперёд своего музыканта, козлоногого Пана. Но тот, при всём виртуозном владении лютней и свирелью, не смог превзойти искусством Аполлона.
Артос высказался об этом честно и бесхитростно, но гости, к сожалению, обиделись. Они прибыли в Аркаим не для проигрыша, а для победы над колыбелью человечества. Шумерские воины никогда не слышали настоящей музыки и не представляли, что на земле найдётся исполнитель лучше, чем Пан. Желчь обиды их захватила настолько, что они отказались посетить удивительный сад царства Десяти Городов и с первыми лучами солнца покинули Аркаим.
Царь Артос проснулся от звука походных рожков, прозвучавших на пустынных улицах города в этот предутренний час. Гости демонстративно покидали Аркаим, даже не попрощавшись с владыкой этого удивительного царства.
– Что ж, вольным – воля, а обиженным – обида, – прошептал царь и почесал себя за ухом, потому что голова безумно чесалась.
В следующее мгновенье царскую опочивальню пронзил крик ужаса, который разносился далеко и долго по коридорам цитадели. Слуги, сбежавшиеся на царский крик, толпились возле дверей, не решаясь войти. Лишь личный брадобрей царя растолкал плечом невыспавшихся слуг и пробрался к дверям в царскую опочивальню.
– Ну-ну! Хватит галдеть, как стадо баранов! – цыкнул он на перепуганных слуг. – Я сам войду к нашему владыке и узнаю, что случилось?! Может быть, царю Артосу всего лишь дурной сон привиделся, кто знает?!
Царский цирюльник и брадобрей Нил считался в Аркаиме чуть ли не самым близким человеком владыке Сибирского царства Десяти Городов, поэтому гомон сразу же утих. Все знали, что цирюльник сможет помочь батюшке-царю и словом, и делом. Брадобрей вдохнул и выдохнул воздух, словно перед прыжком в прорубь, поцеловал на царской двери изображение пятикрылой птицы Сирина, ставшей государственной эмблемой царства, и исчез за дверью.
