Борис Пугачев - Игры желтого дьявола
Родик достал банковскую стотысячную упаковку и, положив ее на стол, попросил:
– Поработайте, Николай Владимирович.
Молодой человек помотал головой. Потом, пристально посмотрев на Родика, взял деньги и сказал:
– Хорошо. Побудьте в коридоре. Я наведу справки.
Родик вышел и молча устроился рядом с Ниной. Вскоре дверь открылась, и милиционер пригласил их зайти.
– Что могу сказать? – начал он. – По задержаниям он не числится, в медицинские учреждения не попадал, в том числе и в морги. Машина его нигде не светится. Тут плоховато описаны его особые приметы, в чем был одет. Давайте уточним…
Нина, стараясь совладать с подступающими слезами, стала описывать внешность и приметы Валентина. Потом, порывшись в сумочке, достала их семейную фотографию. Милиционер все записал, взял фотографию и опять попросил их выйти. На этот раз он сам появился в коридоре и, не глядя на Нину, сообщил:
– Причин для волнения пока не вижу. Похоже, что среди неопознанных трупов его тоже нет. Может, загулял?
Нина с ненавистью посмотрела на молодого человека, но ничего не сказала.
– Вы, гражданочка, не злитесь, – примирительно объяснил он. – Мы всякие версии анализируем. Работа такая. Вы его личные вещи дома осматривали? Ничего не пропало?
– Все на месте, – с досадой ответила она. – Даже удостоверение личности он вчера забыл. При нем только права были. Еще про деньги спросите… Денег тоже не брал… Да случилось с ним что-то страшное… Чувствую я.
– Так. А каких-нибудь особых событий в последний месяц не происходило?
– Нет, все как обычно.
– Что я еще могу сделать? Подождать надо. Вдруг объявится.
– Нина, посиди здесь. Николай Владимирович, давайте зайдем в кабинет, – попросил Родик и, когда дверь за ними закрылась, обратился к милиционеру: – Я заплачу сколько надо. Давайте трассу обследуем. Полагаю, в Москве с ним ничего, о чем мы бы сейчас не знали, произойти не могло. Там людно, а на трассе, сами знаете, что угодно… Время-то такое…
– Это следственно-оперативную группу надо создавать, собаку заказывать. Да он мог в Москву как угодно поехать. Вы хоть примерное место на трассе указать можете?
– Конечно нет. Знаю только его маршрут по Волоколамке. Его надо обследовать.
– Это практически невозможно.
– Я же сказал, что оплачу. Соберите людей, и давайте прочешем прилегающие к шоссе заросли.
– Невозможно это. Месяц потребуется. Надо ждать. Все тайное рано или поздно становится явным. Может, еще вернется…
– Вы просто его не знаете. Не такой это человек. Боюсь, что Нина права, большое несчастье произошло. Давайте хоть частично трассу обследуем. Не так там много укромных мест. Я сегодня, пока ехал, приглядывался. В основном поля и деревни. Давайте выборочно посмотрим. Нельзя бездействовать. Может, еще не поздно.
– Мог он кого-нибудь подсадить по дороге?
– Если только знакомого. Зарабатывает он хорошо. Да и по убеждениям халтурить не станет, а вот остановиться и помочь кому-то вполне мог или его… Машина у него свежая, могли покуситься. Я все оплачу…
Милиционер поднял трубку телефона, набрал несколько цифр и, подождав соединения, спросил:
– Кто там у тебя сегодня патрулирует? Ясно… Вызови их сюда. С кинологами свяжись. Пусть кто-нибудь с собачкой подъедет. А Федорыч где? Пусть ко мне зайдет минут через пятнадцать.
– Спасибо, Николай Владимирович…
– Не надо благодарить. Делаем бесполезное дело, но, как вы верно подметили, время смутное. Зарплату нам смешную платят. Да и ту нерегулярно. Жена запилила. Давайте займемся удовлетворением ваших обреченных на провал фантазий. Решим так: если ничего не обнаружим, оплатите каждому по тридцать тысяч. Нас будет пятеро. Имейте в виду, что это не взятка… Могут, конечно, наказать, но за такую вонючую работу никто уже не держится. Ждите. Часика через два-три поедем. Дамочку рекомендую домой отвезти, и какую-нибудь вещь вашего друга прихватите. Только незаметно для домашних.
– Еще раз огромное спасибо. Не беспокойтесь, от меня у вас неприятностей не будет. Я умом понимаю, что толкаю вас на неразумные с профессиональных позиций действия, но не могу иначе. Поймите меня. Это мой друг и ценнейший сотрудник. А потом предчувствие…
– Я вас понимаю, но готовьтесь к холостому выстрелу. Да… Вот еще что. Искать будем только сегодня. Завтра я ничем вам помочь не смогу. Убываю в командировку. А вот и основной поисковик… Проходи, Федорыч… Тут товарищ работенку подкинул. Левую… Друг его пропал вчера. Просит по трассе пошукать. На машине он был. Вот почитай…
– Глупость это…
– Ясно, но платит… Ты трассу лучше всех знаешь. Давай уважим человека.
– Ты начальник – приказывай. Только глупость это.
– Прогуляемся. Воздухом свежим подышим, а то в нашей затхлой атмосфере…
– Что, всю трассу до Кольцевой шерстить? За неделю не управимся.
– Нет. Задача только на сегодня. По укромным местам проедемся. Может, в лесок заехал, может, телку подцепил… Да мало ли что… Товарищ по тридцатке на нос обещает.
– Территория-то чужая.
– А мы в неофициальном порядке.
– Нарвемся. Вдруг чего найдем на чужом поле.
– Тогда товарищ заявление от себя делать будет, что, мол, случайно, а мы на пикнике. Или как еще. Гадать не будем. Сориентируемся по месту.
– Ох, попадем.
– Да уж давно попали. Еще когда сюда служить пошли. Если что, на меня вали. Мол, приказал… Я все едино увольняться надумал.
– Извините. Я поеду Нину домой отвезу, – вмешался Родик.
– Увозите ее. Нам еще истерики не хватало. У вас на это времени с избытком. Раньше двенадцати не тронемся. Не забудьте взять что-нибудь из вещей пропавшего.
Поиски шли уже четвертый час. То на машинах медленно двигались вдоль обочины, то останавливались и с собакой обследовали усыпанные прошлогодней листвой заросли. Ничего подозрительного обнаружить не удалось, хотя проехали добрых две трети пути. Родик сначала участвовал в поисках, но вскоре понял, что проку от него никакого, и стал оставаться за рулем своей машины, в которой ехали помимо него Николай Владимирович и пожилой милиционер, которого все величали Федорычем. Остальные вместе с собакой разместились в милицейском уазике и следовали за ними. Федорыч, поворачивая, по одному ему известному принципу выбирал места остановки и путь следования группы.
Родиком овладела некая тупая апатия, вынуждающая его не вступать в полемику со спутниками и с несвойственной ему покорностью подчиняться происходящему.
Он даже сразу не понял, в чем дело, когда во время очередной остановки подошел Николай Владимирович и постучал в окно. Родик опустил стекло и вопросительно посмотрел на него.
– Пойдемте, – предложил тот.
У Родика замерло сердце и ноги стали ватными. Он вышел из машины и последовал за милиционером. Вскоре он увидел всю группу, стоящую полукругом метрах в ста впереди около зеленеющего молодой листвой кустарника. Родик все понял, но не хотел в это верить.
Он сразу узнал Валинтина, хотя тот лежал ничком. Никаких следов насилия он не заметил и глупо спросил:
– «Скорую» вызвали?
– Он уже окоченел, – пояснил Федорыч и аккуратно перевернул Валентина на бок так, чтобы Родик увидел восковое лицо с прилипшим к виску прошлогодним листом.
Родик потом долго не мог забыть устремленный на него остекленевший взгляд голубых глаз Валентина.
– Это он? – спросил Николай Владимирович и, наклонившись, смахнул лист.
Родик кивнул и отупело проследил, как Федорыч укладывает тело в прежнее положение. Потом отошел так, чтобы не видеть почему-то притягивающий его внимание затылок друга.
– Так, Федорыч, чья тут территория?
– Это Красногорска. Предупреждал ведь.
– Ничего страшного. Уазик отпускаем. Пусть едут и сообщают. А мы здесь останемся. Объясним как-нибудь. Они нам, конечно, за висяк спасибо скажут.
Родик слушал эти разговоры, а сам почему-то думал только о том, как он сможет сообщить о случившемся Нине.
Все последующие события слились для Родика в беспрестанную череду вынужденных действий. Он наблюдал, как приехало несколько милицейских машин, что-то измеряли, фотографировали, потом появился рафик с красным крестом и люди в белых халатах погрузили в него носилки с накрытым белой простыней телом Валентина. Родика дважды опросили и пообещали вызвать повесткой. Потом все разъехались, а он долго сидел в своей машине, не решаясь развернуться и возвратиться к Нине. Начало смеркаться, и он, собравшись с духом, двинулся в сторону Нахабино. Тут раздался сигнал пейджера. «Позвони мне. Миша», – прочитал Родик.
«А то я не знаю, – зло подумал он. – Откуда? Надо в город ехать. Небось все телефоны-автоматы переломаны, а от Нины звонить…»
Он поймал себя на мысли, что просто ищет причины для откладывания разговора, интуитивно не желая говорить о случившемся.
Въехав в плохо освещенный городок, он стал кружить в поисках телефона-автомата или почты. Ничего похожего не попадалось. Зато знакомое здание милиции то и дело возникало в поле зрения. Считая необходимым рассчитаться с милиционерами и надеясь позвонить, а может, чувствуя потребность в людском общении, он припарковался и, потоптавшись, зашел. В дежурной части находился тот же капитан. Он, вероятно, был уже в курсе дела, поскольку беспрепятственно пропустил Родика. Дверь кабинета Николая Владимировича оказалась запертой, и Родик уже направился к лестнице, когда его окликнули:
