Жанна Абуева - Дагестанская сага. Книга II
– Тётушка Айша, вы что, его оправдываете, да?! – потрясённо сказала Таира Измайловна.
– Да не оправдываю я его! Просто… Пусть его Аллах судит! – ответила Айша.
Глава 12
С самого утра Айше нездоровилось. Болели поясница и ноги, сердце давало о себе знать слишком частыми ударами, ещё и одышка взялась откуда-то.
«Да, возраст», – говорила себе Айша, устало укладываясь вечером в постель.
Усталость, овладевшая ею в последние годы, лишала жизненных сил, но каждое новое утро она привычно начинала с намаза, а за ним следовали ещё четыре, где она была наедине с Богом.
«О Великодушный и Милосердный, – взывала женщина к Всевышнему, – прости там моего Ансара за его неверие! Ты-то ведь знаешь, что в глубине души он в Тебя верил, просто так вышло, что он ушёл, полный обиды на жизнь. Отпусти ему этот грех! Прости и моих детей, они пока ещё не приблизились к Тебе как следовало бы, но это обязательно случится!»
Так говорила Айша, ясно понимая, что каждый прожитый ею самой день приближает её к финишу и что каждый сделанный ею вдох может оказаться последним.
В который раз ей подумалось, что Имран, похоже, всё-таки не прочь перебраться в Махачкалу. Буйнакск после землетрясения сильно переменился, большинство друзей и соседей переехали, и даже заново отделанный дом уже не радовал её сына. Айша видела, как он мается, и однажды, не выдержав, сказала:
– Что с тобой происходит, ответь мне!
Имран ответил не сразу. Задумавшись, он устремил взгляд в окно, выходившее в сад. Рука его привычно потянулась к пачке с сигаретами, но он тут же её отдёрнул.
– Знаешь, мама, – произнёс он, наконец. – Я всё время думаю о том, как мне жить дальше. Мне уже сорок лет, у меня подросли сыновья, и я хочу, чтобы у них было образование, положение в обществе и безбедное существование. Ну что я здесь, в Буйнакске, могу им дать?! У меня не такая работа, чтобы я мог обустроить своих детей, как этого хочу. Да, отец оставил мне дом, но ведь этого недостаточно, и я хочу, чтобы мои сыновья получили от меня больше, чем я получил от своего отца. Не обижайся, мама! – сказал Имран, увидев, как изменилось выражение лица Айши. – В Махачкале всё-таки больше возможностей. А Омар Сиражутдинович обещает помочь мне с работой.
С минуту Айша обдумывала услышанное. Было ясно, что решение о переезде сыном уже принято и он лишь ждёт её согласия.
– Что ж, сынок, делай, как знаешь, – сказала она медленно.
Глава 13
Сын с невесткой уехали в Махачкалу посмотреть очередной дом из тех, что были им предложены посредником, а Айша снова и снова бродила по своему дому, трогала рукой стены, делая это так нежно и бережно, словно гладила их, шепча при этом слова какой-то ей одной ведомой молитвы.
В доме давно уже было проведено отопление, а женщине всё мерещилась белая изразцовая печь и весёлое в ней потрескивание дров. Воспоминания эти были так уютны и так полны щемящей грусти, что на глаза тотчас же набегали слёзы. Тогда она выходила в сад и принималась сгребать в кучу сухие листья. Потом, не выдержав, подходила к деревьям и, обнимая по очереди каждое, мысленно просила прощения у них и у того, кто их когда-то посадил.
Имран, понимая, что матери нелегко, отвёз её в Махачкалу под предлогом того, что Малика очень просила её приехать. И весь их окончательный переезд из Буйнакска в Махачкалу проходил уже без Айши, и таким образом она была избавлена от тягостной картины опустевшего и обезлюдевшего дома.
Недели три она жила у дочери, а когда новый дом в самом центре Махачкалы стараниями Имрана и Фариды был полностью благоустроен, они перевезли в него мать, и Айша, постаравшись скрыть свою тоску, сказала нарочито бодрым тоном:
– Если вам здесь хорошо, то и мне тоже хорошо!
Проницательная Малика при этих словах не могла, конечно же, не заметить тоски в материнских глазах.
Глава 14
Омар Сиражутдинович сдержал своё слово и помог Имрану с работой, устроив его заместителем управляющего по хозяйственной части. Теперь Имран входил каждое утро в высокое, просторное здание «Главдагестанводстроя», где на втором этаже располагался его служебный кабинет. Там в трудах и хлопотах проходил его рабочий день.
И новый дом Имрана тоже постепенно наполнялся теплом, уютом и людьми. И снова, совсем как в Буйнакске, не проходило дня, чтобы в доме не был накрыт для гостей стол и не звучала весёлая музыка.
Но если прежде Айшей всё это воспринималось с философским спокойствием, то теперь спокойствие давалось ей с трудом. Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться, потому что со дня переезда утратила то, что много лет составляло для неё каждодневные радости, она утратила ощущение своего очага.
Да, сюда приходило много людей, стекались родственники, появлялись всё новые друзья, но жизнь в Махачкале уже не была такой неспешной, она была шумной и какой-то галдяще-суетливой.
Теперь в их доме было много молодёжи – новые друзья Шамиля и Арсена. Они приходили большими, шумными компаниями, оставляя после себя на полу следы обувных подошв, чем сильно возмущали жившую вместе с ними домработницу Галю, злобно шипевшую им вслед:
– Ну, конечно, не вы жеть полы-то моете! Ходють тут, понимаешь, табунами со своими ножищами!
Телефон звонил в доме непрерывно, и опять Галя, швыряя трубку на рычаг, громко изливала возмущение:
– Ишь, звонють тут… швабры всякие! Срам совсем потеряли, ребятам сами же и звонють, бесстыжие!
При этом морщинистое Галино лицо съёживалось ещё больше, и она, всем своим видом целомудренной старой девы, на чьём жизненном пути так и не встретился достойный её человек, являла собою образец непорочной чистоты и нравственности.
– Ибрахимовна! – обращалась она к Айше, которую, наряду с Фаридой, воспринимала как хозяйку. Пойдите лягте! С самого утра ить на ногах, всё неймётся вам! Я сама эту кастрюльку помою, не беспокойтесь вы так! Полежите маленько!
– Хорошо, Галя, сейчас доделаю и пойду! – говорила Айша, на что Галя тотчас же реагировала:
– Нечего вам, пойдите отдохните чуток, пока… пока эти швабры угомонились и не звонють! А то опять как начнут трезвонить, так и покоя не будет!
Айша шла в свою комнату, к которой ей всё никак не удавалось привыкнуть, и ложилась на свою старую кровать. Избавиться от нее она категорически отказывалась, несмотря на уговоры Фариды и Имрана.
Вчера к ней приезжали из Каспийска племянники, дети покойного брата. Слава Аллаху, все устроены, женаты и замужем, детей родили, квартиры от завода получили. На заводе и не знают, что они ссыльные, думают, что из батраков, пускай так и думают, главное, чтобы не трогали!
Сидя в окружении родных, Айша была почти счастлива, но потом, ночью, долго ворочалась с боку на бок не в силах заснуть и избавиться от назойливых мыслей. Снова память рисовала картину буйнакского вокзала, и конвоира, ударившего прикладом мать, и лицо отца, бледное, как полотно, и удаляющийся состав, где в товарных вагонах перевозили, как скот, людей, а среди них её родители и братья…
Удивительно, думала Айша, как всё происходит в жизни. Вчера тебя объявляли врагом народа, а сегодня ставят памятники, как, говорят, это сделали в родном ауле Манапа. И вот ведь как случилось: улица, где они сейчас живут, носит имя Манапа Алибекова. Кто бы мог подумать! Вот бы Шахри это увидела, что бы она сказала, интересно!
Вечерний полумрак накрыл комнатку Айши, но ей не хотелось зажигать свет. Она лежала и думала о том, что вот сейчас их старый буйнакский дом погружен во тьму и нет там ни единой живой души. Дом наверняка ждёт её, потому что любой дом всегда ждёт своего хозяина. И сад её ждёт, оставшись в одиночестве, и двор тоже, хоть Имран и ездит туда время от времени посмотреть, что и как.
Все эти мысли Айшу очень расстроили, и, когда Фарида позвала её ужинать, она отказалась – ей и в самом деле не хотелось.
Помолившись, она включила телевизор и посмотрела без особого удовольствия какой-то документальный фильм о скалолазах. И всё не могла понять, для чего им нужно лазать по этим высоким скалам, какой им от этого толк.
– Наверное, им интересно добраться до самого верха, – сказал Имран, заглянувший к матери справиться о её здоровье. – Они хотят покорить горы!
– Глупцы! Если даже они забрались наверх, всё равно гор им не покорить! – сказала Айша. – Всемогущий Аллах сотворил все горы, чтобы они придавали земле устойчивость. А эти люди, как дети, лазают по горам, падают с гор вместо того, чтобы просто смотреть на них и думать.
– Ладно, мама, не ворчи, тебе это не идёт! – сказал добродушно Имран и заторопился, услышав снаружи чьи-то оживлённые голоса.
Он вышел, плотно прикрыв за собою дверь, и Айша снова осталась одна. Судя по мраку за окном, час был поздний, но спать ей не хотелось, и она сосредоточилась на фильме, где удивительной красоты девушка Эсмеральда, черноволосая, как Малика, танцевала на площади танец, а ужасный горбун со странным именем Квазимодо смотрел на неё такими глазами, что сразу было видно, какая у него сильная любовь к этой самой Эсмеральде.
