Александр Рей - В поисках настоящего

– Так же, как выглядите сейчас?

– Ну-у, еще не понял? Ты встретил меня именно таким и в этих условиях, потому что именно ты решаешь как Твой Мир выглядит. Рассказ Старьевщика стал частью тебя самого, твоего прошлого, поэтому ты и видишь меня именно таким, каким хочешь видеть… смотришь как бы через призму… И точно так же все остальные люди, здания, события – все они полностью сформированы прожитым опытом. Открой глаза и все изменится!

От его слов у меня почему-то опять разболелась голова. «Опять прошлое лезет наружу» – не успел подумать, как мир вокруг стал преображаться.

Сначала я решил, что мне просто показалось. Всего лишь какое-то мельтешение слева, но повернув голову, ничего особенного не заметил…

– Мы сидим именно в этом кафе только лишь потому, что оно объединяет меня с тобой через рассказ Старьевщика. Это место всего лишь символ встречи со мной. Если ты это поймешь, тогда сделаешь огромное открытие…

Мельтешение повторилось, только уже с двух сторон. На этот раз я успел уловить, как бутылка с вином на соседнем столе передвинулась на какой-то сантиметр, и кажется поменялся оттенок этикетки.

Зал наполнился движением, стал трансформироваться – предметы, столы и стулья, лампы – вся обстановка менялась множество раз. Казалось, кто-то хотел подобрать новый интерьер, ускоренно прокручивая вперед и назад пленку.

И еще люди… они появлялись на мгновения, чтобы вновь раствориться в пространстве – официанты, мужчины и женщины. Свет в лампах мигал вразнобой, словно светомузыка в такт джазовой мелодии.

Мне хотелось протереть глаза и встряхнуть голову, чтобы творящийся вокруг сумбур наконец-то прошел.

– Твой мозг… или где там у тебя храниться память… пытается создать привычную картину, хаотично подбирая знакомые образы… – сказал Пророк. Его лицо, одежда и тело тоже менялись с сумасшедшей скоростью, будто кто-то составлял фоторобот… и этот кто-то – я сам. – Сейчас возможны два варианта. Первый – ты подстраиваешь мир под себя. И второй – ты наконец-таки видишь и принимаешь его таким, каков он есть на самом деле, с минимальным количеством собственных вкраплений в него .

Пустота была идеальной. Из самой глубокой, самой непроглядной части этой пустоты, откуда никто не способен выбраться, доносилось то самое мерное «тиканье» неизвестного механизма. И я чувствовал, как биение моего живого сердца старается подстроиться под манящий звук… Мне показалось, что я начинаю спускаться все глубже в пустоту… Боль отступила.

Лишь почувствовав прикосновение к руке, я открыл глаза.

– Часы с самого начала не работали? – спросил меня Пророк, держа их в руке.

Мы сидели на лавке под навесом автобусной остановки. Со всех сторон нас окружала вязкая жижа тумана. Не смея подступить к нам, она оставалось снаружи. Вокруг было светло ровно на столько, чтобы я мог разглядеть, как подошва моей обуви касается потрескавшегося асфальта… или различить глубокие морщины на лице «другого» Пророка.

Куда-то подевались его угловатые черты лица, большой крючковатый нос… Голос тоже изменился, да и одежда оказалось не та – теперь на нем вместо костюма одето темно-синее пальто. Единственное, что осталось прежним – это острый, пронизывающий насквозь взгляд, и интонации хозяина положения.

– Когда они появились у тебя, стрелки не шли? – повторил свой вопрос Пророк, сидящий на скамейке слева от меня.

– Кажется шли, но остановились. Точно не помню, – пожал я плечами. Теперь я не мог ни о чем говорить с уверенностью. Неужели все знакомое мне, на деле – лишь иллюзия, легко разрушаемая всего парой фраз?

– Значит, поначалу они шли… – повторил сам себе Пророк, уткнувшись взглядом в циферблат.

– А что это за место? – мне действительно интересно, где я нахожусь.

Пророк оторвал взгляд от часов, кратко окинул остановку и сказал:

– Добро пожаловать ко мне домой. Это – автобусная остановка, через которую не проходит ни один автобус. Мой Мир.

Конечно, я мог ошибаться, но он говорил с плохо сокрытой грустью в голосе. Пророк опять направил внимание к часам:

– Эти часы не более чем метафора, знак, символ твоей основной проблемы. Разобравшись с ней ты сможешь двигаться дальше.

– Точно так же, как то кафе – всего лишь метафора «встречи с Пророком»? – повторил я его же слова.

Пророк кивнул:

– Ты это понял, иначе мы бы до сих пор сидели там. Кстати, борщ в ресторане просто великолепен.

– А я пива с сыром так и не попил, – поделился я несправедливостью, но Пророк не заметил моих слов.

– Как в Этом Мире, так и в Том, у каждого есть своя миссия, и для ее осуществления нам даются все необходимые навыки. Так вот, я могу видеть сущность предметов и вещей , а не их внешний облик…

– Например?

Пророк вроде говорил вполне понятно, но в то же время хотелось уточнить, правильно ли я его понимаю.

– Например? Ну… например, лист бумаги – что это?

Мне, конечно же, хотелось сказать, что бумага это то, на чем можно писать или рисовать, но желая показать Пророку свою догадливость, я ответил:

– Лист бумаги – это часть срубленного дерева.

Но он лишь покачал головой:

– Лист бумаги – это один или два полноценный рисунка, одна треть письма из шести страниц, бумажный самолетик, стаканчик для семечек, несколько небольших стихотворений и даже пару вытертых задниц…

– То есть вы можете продумать предназначение вещи?

– Именно. Ведь все создается не просто так, и если вещь служит для того, для чего была создана, значит все идет как надо!

Я вспомнил разговор со Старьевщиком.

– Именно поэтому вы говорили, что максимум смысла может быть у денег?

– Да! Я даже не берусь перечислить все возможности этих разукрашенных бумажек. Но если докопаться до самой их сути, можно увидеть, что они – не бумага и краска, а время. То, чего ты лишен. Мои слова – не пустой треп. Время и деньги – о них я знаю не понаслышке…

При жизни еще с самого детства я был свободен от мнения большинства, и никогда не принимал слова на веру, предпочитая делать самостоятельные выводы. Так я научился смотреть объективно, как бы со стороны, на слова и поступки людей, и уже лет в двенадцать, когда мне говорили про другого человека: «Посмотри на него, как он ужасно себя ведет! Это позор его семье!», я лишь слышал: «Я завидую ему, потому что не могу позволить себе быть таким же раскрепощенным из-за страха, что обо мне плохо подумают». И я мог видеть, что все люди постоянно играют какие-то роли, с помощью которых пытаются управлять другими. Как ты думаешь, каково мне было? Ведь если человек не играет, общество обычно отвергает его. Именно так и произошло со мной. Там, где я жил действовали очень строгие правила игры. Когда будучи еще подростком, я стал их нарушать, люди испугались. Они боялись, что «этот маргинал» разрушит привычный уклад жизни и заставит шевелиться их маленькие неподвижные миры. Они изгнали меня, тем самым открыв передо мной огромный мир возможностей, но закрыв мир семьи.

Странствуя, я познакомился с силой денег, и сила их лишь отчасти заключалась в способности покупать вещи. Настоящее могущество, хранящееся в деньгах, может быть только в возможности купить на них время, а время – это жизнь . У каждого есть цена – это то, сколько времени у него в запасе.

Затем, спустя многие года я узнал, что и это не главное. Следующим открытием, на которое ушли года, стало осознание, что не имеет значения сколько времени у тебя есть, а то, как ты его расходуешь. Один человек за целую жизнь, за тысячи часов не хочет создать того, что другой создаст за полчаса. Поэтому полчаса жизни одного человека равно тысячам часам другого. А если перевести время в деньги, то получается… Сам пораскинь мозгами. Выходит такая цепочка – жизнь можно разбить на время, а время приравнять к деньгам. Получается, что можно купить жизнь за деньги. Например, доллар за час, а? Ты понимаешь, к чему я?

– Мне не нравятся ваши рассуждения, – сказал я наконец то, что вертелось у меня на языке.

– Почему? – удивился Пророк.

– Потому что… я конечно еще плохо понимаю, что такое время и в чем его суть, но даже из услышанного ясно… точнее, я чувствую, что вы говорите не правильно. Будто в ваших рассуждениях есть подвох, и они нужны не для помощи, а чтобы сбить с толку.

Посмотрев на Пророка, я застал на его губах довольную улыбку:

– Ты смог почувствовать суть моих слов . Это хорошо. Только я путаю тебя не для того, чтобы сбить с толку, а чтобы научить чувствовать. Только так ты разгадаешь суть часов. Я не могу просто так взять и принести все ответы на блюдце, ведь тогда это будет не помощь, а сделка. Тебе нечего мне предложить, а это уже долг. Быть должным в Этом Мире, впрочем, как и в Том – это все равно, что увязнуть в болоте, затормозить движение. Так что учись понимать самостоятельно. Что именно тебе не понравилось в цепи: «Жизнь – время – деньги»? Думай!