Александра Маринина - Обратная сила. Том 1. 1842–1919

– Замуж выходить, вот что! – решительно ответила Катя. – Я теперь понимаю твои сомнения про происхождение и детские годы, но если ты выйдешь замуж и нарожаешь детей, то жизнь жены и матери уж точно будет твоей собственной жизнью.

– Но я не хочу замуж… Да и за кого?

– Как «за кого»? Да хоть за Казарина! Он столько лет в тебя влюблен, даже Ерамасова тебе простил, и занятие у него вполне достойное. Отец был бы рад, он Казарина любит.

– Нет, Катя, нет… Это не то, не то…

Сандра вдруг резко поднялась, улыбнулась и с силой сжала руку Кати.

– Минута слабости. Уже все прошло, Катюша. Спасибо, что побыла со мной. Ты добрая, ты очень хорошая, Катюша, теперь я знаю, что вся твоя мрачность – это только видимость, напускное, а в глубине души ты другая совсем. Пойдем, я извинюсь, и продолжим. Давай что-нибудь на два голоса споем, например, «Элегию» Яковлева или «Не искушай».

Катя тоже встала, обняла сестру и крепко поцеловала.

– Ты моя умница! Давай «Элегию» споем. Стихи Дельвига тебе как раз под настроение будут. Пойдем.

После жаркого дня цветы и листья щедро отдавали вечерней прохладе свои ароматы, делавшие воздух густым и вкусным, как ягодный кисель. И в этот густой воздух из распахнутых окон вливались звенящим ручейком два голоса, нежное сопрано и бархатистое меццо-сопрано:

Не нарушайте ж, я молю,Вы сна души моей;И слова страшного – люблю –Не повторяйте ей!

Сандра ворвалась в квартиру Казарина, которую он делил с двумя коллегами, без предупреждения запиской, чем немало удивила Юлиана: подобное между ними было не принято.

– Что-то случилось? – озабоченно спросил он, ведя гостью в свою комнату.

– Да!

– Что-то плохое?

– Наоборот! Великолепное!

Глаза Сандры горели радостью и азартом.

– Это необыкновенно, просто необыкновенно! Если бы я верила в бога, то сказала бы, что он услышал мои молитвы.

– Да что же произошло?

– Сейчас, погоди. – Она бросила на стул шляпку и легкую шелковую шемизетку и уселась на диван. – Отдышусь и расскажу. Летела к тебе как на крыльях, извозчика брать не стала, тут недалеко, так я пешком… Вернее, бегом!

Оказалось, что Сандра примчалась к нему прямо после собрания художественно-театрального кружка, где готовили к постановке очередной домашний спектакль и где ей сказали, что в Москву прибыл импресарио, набирающий труппу для гастролей в Америке.

– Ты понимаешь, Юлиан? – возбужденно говорила она. – Когда я услышала, по каким городам предполагаются гастроли, я поняла, что это рука судьбы. Бостон, Чикаго, Нью-Йорк, Филадельфия, еще какие-то города, кажется, Атланта, но это уже не важно. Важны именно Бостон и Чикаго, потому что там видели Дегаева. Это превосходная возможность найти его, убить и спокойно вернуться в Россию.

Казарин схватился за голову.

– Погоди, Сашуля, погоди, что за глупости ты говоришь! Неужели ты думаешь, что это так просто: приехать, найти и убить? Убить человека совсем не просто, смею тебя заверить. А уж найти – еще труднее. Ты знаешь, сколько раз уже пытались отыскать Дегаева? И все безуспешно. А ведь искали люди опытные, не тебе чета.

– Вот именно, что не мне чета, – фыркнула Сандра. – Искали опытные люди, искали и не нашли. А я найду. Потому что я не опытная, я женщина, у меня другой подход. Одним словом, Юлиан, даже не вздумай меня отговаривать, я приложу все силы к тому, чтобы поступить в труппу.

– Но у тебя нет подготовки, ты не училась сценическому мастерству. Да, голос у тебя хороший, но этого ведь недостаточно! – убеждал он. – Труппу набирают из профессионально подготовленных артистов, а не из таких, как ты. Нет, Сашуля, как хочешь, а я категорически против такой авантюры. Это глупо, глупо и еще раз глупо! Да, я понимаю, у тебя нет достаточно средств, чтобы уехать в Америку и оставаться там столько, сколько нужно, пока не выполнишь задуманное. Да, я понимаю, что ехать туда, поступать на какую-то службу и жить на жалованье – тоже не выход, потому что места ты просто не найдешь, ты там никому не нужна. Но и то, что ты придумала, никуда не годится. Хочешь чаю? Или кофе тебе сварить? Я сегодня по случаю приобрел кофе с дивным ароматом, пока в ручной мельнице зерна перемалывал – чуть рассудка не лишился от наслаждения.

– Ты меня в сторону не уводи, – сердито ответила Сандра. – Кофе я хочу, конечно, но и в труппу попасть хочу. Если ты не собираешься мне помочь, то я сама… сама все сделаю, всего добьюсь и все устрою.

Казарин вздохнул.

– Я уже высказал свою точку зрения: это трижды глупость. И это трижды невозможно. Я не стану потворствовать твоим необдуманным решениям.

– Хорошо, – неожиданно легко уступила она. – Не потворствуй. Но кофе свари.

Импресарио Феликс Мазини остановился в Москве у своего давнего приятеля, композитора Садовникова. Открывшей дверь горничной Сандра подала две визитные карточки: свою и Николая Владимировича Раевского.

– Я доложу, – кивнула горничная, проводив гостью в комнату и скрывшись за дверью, из-за которой доносились спорящие о чем-то мужские голоса и звуки рояля.

Дверь она прикрыла неплотно, и Сандре слышен был разговор.

– К вам барышня, господин Мазини. Вот карточки.

– Карточки? А почему две? Их двое? – недовольно спросил Мазини.

– Барышня одни. Как подали две карточки, так я и принесла.

– «Граф Раевский Николай Владимирович», «Мещанка Рыбакова Александра Николаевна». Странно. Если она на прослушивание, так это только в семь часов начнется. Небось хочет впереди всех успеть и поддержкой заручиться. Не люблю такого. Впрочем… – Он задумался, потом кивнул: – Хорошо, я приму, попроси подождать.

Горничная вышла, на этот раз закрыв дверь как следует. Однако Сандра, оставшись одна, подошла к дверям поближе и убедилась, что отлично может все слышать.

– Оперетта выходит из моды, оперные и балетные труппы и без меня есть кому набирать, вот я слыхал, что сам Михаил Медведев на будущий год собирается оперную труппу в Америку вывозить. Куда мне против Медведева! А я хочу составить такую конкуренцию, чтобы иметь оглушительный успех! – говорил Мазини. – И чтобы никакие Медведевы мне были не опасны. И я вижу выход в «мозаике», но с американским привкусом. Такого еще никто не делал, я буду первым.

– Бог мой, Феликс, – гремел в ответ низкий густой бас Садовникова, – это же пошлость! Ну что такое эта ваша «мозаика»? Тематический набор музыкальных номеров, схваченных на живую нитку каким-то слабеньким псевдосюжетом, да вдобавок полуобнаженная натура. Неужели ты думаешь покорить американскую публику такой ерундой?

– И покорю, – уверенно отвечал Мазини. – Непременно покорю, если в моей «мозаике» будет модная музыка. Да, она непривычна русскому слуху, но в Америке ее обожают. Так я и гастроли хочу устроить именно в Америке, а не в России, где эту музыку, конечно, не поймут. Я уже договорился с драматургом, ты знаешь его, Боровков, он написал прелестный сюжет, кое-какие номера я тоже уже подобрал, но от тебя мне нужно, чтобы ты написал остальные номера в американской манере. Этот стиль называется «джаз». Вот я тебе и ноты привез из Америки, чтобы ты сам посмотрел, что это такое, и сделал хорошую имитацию.

– Посмотрим, посмотрим, – пробасил композитор.

Через несколько секунд раздались звуки рояля – Садовников читал с листа. Музыка показалась Сандре совершенно необычной, ничего подобного она прежде не слыхала. Исполнитель часто сбивался и заново переигрывал несколько последних тактов, потом с досадой произнес:

– Ритм ужасный какой-то, рваный, непривычный, с первого раза и не сыграешь правильно. Но это же невозможно спеть! Где ты возьмешь вокалистов, которые такое споют? Вокальная школа нужна совершенно иная, да и диапазон огромный, такого ни у кого нет. Если контральто, притом очень хорошее, то от фа малой октавы до соль второй октавы, но это редко, чаще только до фа второй октавы достают. А здесь до-диез в третьей октаве, эту ноту только сопрано возьмет, и то не всякая.

– Ну, братец, не обязательно же именно так, – примирительно заговорил Мазини. – Диапазон можно сделать поменьше, как удобно. И потом ты, мне кажется, преувеличиваешь трудности. Известно же, что оперный вокалист должен иметь диапазон никак не меньше двух с половиной октав, вот в них и втискивайся.

– Да здесь не две с половиной! – воскликнул Садовников. – Здесь три! Где ты наберешь вокалистов с такими данными? Известных мастеров ты не потянешь, они дорого берут, а обычные певички, каких нанимают для «мозаик», хорошо, если две октавы покроют. А то и меньше.

– В любом случае я тебе эти ноты показываю, чтобы ты суть понял, идею уловил, а сделал по-своему. Но так, чтобы американцам понравилось. Гонорар заплачу хороший, не сомневайся.

– Я подумаю, – нехотя согласился Садовников. – Тебя там барышня какая-то ждет, ты не забыл? Прими ее, выпроводи и займемся нашими делами. Я так понимаю, что ответ тебе нужен как можно быстрее, потому что, если я откажусь, тебе придется другого композитора искать. Так ты ступай, поговори с посетительницей, а я пока ноты повнимательнее посмотрю и скажу тебе, смогу я сделать то, что ты просишь, или не возьмусь.