Ирина Глебова - Мне снился сон…

Леонид сразу предложил ей выйти за него замуж. И она отчаянно решилась. Антон не удивился и не возражал. Они вновь сходили в ЗАГС, подали заявление на развод. Через полтора месяца он выслал ей все бумаги в Харьков, и они с Леонидом тут же оформили свой брак.

Леонид, несмотря на свои неполные тридцать лет, был, оказывается, не просто инженером – главным инженером крупного военного завода. Через несколько лет скончался директор завода, и он был назначен на его место. Лиде муж предлагал поступить в медицинский институт: завод мог дать ей направление. Но она отказалась: ей хватало её средне-медицинского. Она стала старшей медсестрой прекрасной заводской водолечебницы, там и проработала до пенсии.

Был Леонид человеком открытого и весёлого нрава. Любили его все: рабочие огромного завода, дети подшефных детсадов и школ, куда он охотно ходил на праздники с дочкой Ниночкой, друзья, родные… Много лет спустя, рассказывая уже взрослой дочери эту историю, Лидия признавалась, что любила Леонида всем сердцем и была с ним счастлива. Но там же, в сердце, оставалась у неё невыдернутая заноза – любовь к Антону. Да, его она тоже любила всю жизнь, как и обещала когда-то.

– Почему так, Ниночка? Не могу объяснить! Леонида я знаю за что любила. За любовь ко мне, за любовь к тебе. За то, что много проблем у него было на работе, но нас это не касалось. За заботу, которую я ощущала постоянно. А Антона – за что? Что в нём было такое, что я никогда не могла его забыть? Что-то было…

Нина очень любила «папу Лёню». У Леонида не могло быть своих детей – в детстве он переболел эпидемическим паротитом, проще – свинкой, случилось осложнение… В Ниночке он души не чаял. У неё было счастливое детство: если пионерлагерь – то «Артек» или «Орлёнок», если танцевальный кружок – то лучший в городе, с выездами на детские фестивали за границу. Впрочем, в ансамбль вместе с ней ходили и дети рабочих завода – фрезеровщиков, токарей, и дети инженеров, чертёжников…«Артек», конечно, был более недоступен для простого люда, но Нина хорошо помнила ребят, отдыхавших там не потому, что у них были влиятельные родители, а потому, что «заработали» путёвки сами. Весёлый парнишка Вася из села под Тверью спас двух тонувших взрослых людей, девочка Гузаль из Ферганской долины была звеньевой лучшей пионерской бригады на сборе хлопка, киевлянин Сева стал победителем детской художественной выставки… Одевалась Нина лучше многих других девочек. Её школьная форма и передники – будничный-чёрный, празничный-белый, – были нестандартного покроя, с элегантными вставками, оборками. Свитера, кофточки, платья – выделялись. Кое-кто из ребят, а больше их родители шептались: «Конечно, дочка директора завода! Всё заграничное…» И очень ошибались: всю одежду дочке шила её мама Лидия. Что по-настоящему отличало их семью, так это, как говорили тогда, «жилищные условия». В те времена ещё много было коммуналок, семейных общежитий. Начинали строиться жалкие «хрущёбки», но люди радовались, получая там квартиры – это было изолированное жильё. А вот директор с семьёй имел в самом деле прекрасную квартиру…

Папа Антон Нине тоже нравился. Она дважды, уже школьницей, ездила к нему в Севастополь, он водил её на военный корабль, к археологам на раскопки в Херсонес, научил плавать. Но потом эти встречи разом прекратились: Антон вновь женился на молодой женщине, у него родился сын. Две семьи совершенно не общались, и Нина своего брата вообще никогда не видела.

Отчим умер внезапно, как это бывает от сердечного приступа. Быть директором огромного завода военного ведомства, даже если ты лёгкий и весёлый человек, – это очень тяжело…Лидия пережила Леонида всего на год: без него она как-то сразу состарилась, стала болеть… Но рождение внука Серёжи они дождались. А вот внучки – нет. Может быть поэтому дед Антон и объявился, узнав о рождении Виктории. Тори – как он сам назвал её…

– Надо же, Вика, – удивлялась Нина Антоновна, – вот стала тебе рассказывать и столько вспомнила, о чём, казалось, напрочь забыла! И ещё одно – он, мой отец и твой дед, – оставил нам на хранение свои ордена!

– Правда? Ты никогда мне не говорила, не показывала.

– Честное слово, я просто о них забыла! Ну, сначала ты маленькая была… Это он приезжал на твоё четырёхлетие, последний раз мы его тогда видели, вскоре он умер, а его жена сообщила мне об этом через месяц после похорон. Я и не ездила туда…

– А почему он не оставил награды там, в семье? – спросила Виктория. – Насколько я помню, у тебя есть брат, его сын?

– Да, отец как раз об этом мне сказал. Когда приехал, почти сразу протянул мне свёрток, упакованный в красную материю. «Здесь все мои награды, военные. Пусть будут у тебя». Я тоже тогда спросила, почему не у сына. Он пожал плечами: «Миша ещё мальчишка, мало ли… вдруг захочет продать… Здесь есть ценные награды, особенно один, иностранный орден, английский… А ты – моя старшая дочь. Сохрани, потом передашь внучке».

– Мне?

– Да, так и сказал, и взял тебя на руки. Не внуку, Серёже, а именно тебе. Любил тебя… Интересная ведь история, правда?

Виктории тоже было интересно. Раньше она знала только чистые факты: бабушка Лида была дважды замужем… Теперь же, с подробностями, эта история взволновала её. Прорисовывалась какая-то таинственная, а значит легендарная личность деда Антона. Он дал ей имя. Он назвал её Тори, он оставил ей свои ордена… Она ведь смутно помнила его. Дед Антон приезжал раз в году, к ней на день рождение. На год, на два, три и четыре. На её пятилетие не приехал – умер.

Захотелось узнать о нём побольше. Мама долго искала в разных шкафах и на полках – уже и не помнила, куда положила свёрток деда Антона. Нашла, и они вместе размотали плотную красную материю… Виктория никогда так близко не видела боевые награды, а уж тем более не держала в руках. Они были тяжеловатыми и приятно прохладными на ощупь, все ей очень нравились. Она взяла перламутрово-алую выпуклую звезду с изображением в середине бронзового солдата с ружьём.

– Орден «Красной звезды», – подсказала мама. – А это – Отечественной войны второй степени. А вот какой красивый! Орден Нахимова тоже второй степени. Я слышала, это один из высших орденов для морских офицеров.

Вика положила на ладонь тоже звезду, с пятью концами в виде алых сердечек, с серебристыми лучами между ними, с профилем адмирала Нахимова… Рука сама потянулась ещё к одной награде – медаль на георгиевской ленточке, которая в последние годы стала всем знакома, как символ Победы, с профилем Сталина и надписью «Наше дело правое. Мы победим». Ну да, это его знаменитые слова… И ещё: медаль «За оборону Советского Заполярья». Он, что, там воевал? Да, наверное сражался с фашистскими подводными лодками, потому что есть нагрудный знак «За боевое траление» – тоже красивый: овальный серебристый треугольник, в нём круг с синим морем и белым кораблём…

– Вот он, иностранный! – воскликнула мама. – Очень красивый. Только непонятно, как называется. И за что отец его получил…

Золотой крест, покрытый нежной эмалью, с золотой окантовкой… В центре, в обрамлении лаврового зелёного венка – корона на красной эмали. Наверное, английских королей. Виктория перевернула награду, посмотрела на обороте. Там тоже в лавровом венке, на красном фоне был изображён золотой красивый вензель. Прикреплён этот крест был за два кольца к золотой планке с тиснёными лаврами, внизу ленты. А сама лента – широкая красная полоса с двумя узкими синими по краям, вертикально. И сверху – тоже такая же планка…

– Возьмёшь себе? – спросила мама, бережно заворачивая награды в ту же материю.

– Возьму. Не беспокойся, сохраню.

Она унесла свёрток в свою комнату. Всё услышанное и увиденное пробудило в ней любопытство. Надо бы знать больше о жизни этого необычного, как теперь она почувствовала, человека – свого деда. Впрочем – она пожала плечами, – как? И тут же подумала об Игоре. Наверное, он любил бы её так же сильно, как Леонид Лидию. И брат Серёжа советовал… Но нет, её чувства отторгали эту мысль. И вообще – она уже всё для себя решила.

Глава 8

Беда обрушилась на семью сразу после новогодне-рождественских праздников. Банк, видимо, тоже не хотел портить людям настроение, дал отгулять, отвеселиться. Но в первый же рабочий день, с утра, в квартире Пичужиных прозвенел телефон…

Мать и отец поначалу не поверили, что всё серьёзно. Анатолий просто даже не понял, о чём речь, и тогда жена рассказала ему… Год назад она стала поручителем своей подруги Тамары перед банком с названием «Гермес». Тамара Петровна взяла там большую ссуду под проект постройки фабрики пошива стильной одежды. Она ещё за месяц до этого приходила к Пичужиным в гости и похвалялась:

– Не хочу быть просто частным предпринимателем. Буду настоящим фабрикантом! А что? Я сумею. Уже договорилась, что покупаю землю на окраине посёлка. Ты же знаешь, Нина, за последними домами начинается кладбище, но перед ним – больше поле. Вот там землю куплю и построю фабрику в несколько цехов, оборудование современное поставлю, немецкое.