Роман Сенчин - Чего вы хотите? (сборник)
– Как это на заброшенном! – взвилась вдруг жена. – Был бы он заброшенным!..
– Ладно, Маш, – Шулин устало потянулся. – Чего ты?..
– И о тебе ни слова. Хоть летчик бы мог…
– Да сказал он там наверняка. Просто не всё же показывают. Эфирное время…
Вспомнилось: после того как слегка пришли в себя и те, кто приземлился, и приехавшие спасать, летчики поинтересовались, что это за аэропорт. Им сказали.
– Не знаю такого, – один пилот, черноглазый, лысоватый, глянул на второго. – Андрей, а ты?
– Нет, не слышал.
Не знал и штурман.
– Он уже почти десять лет не существует, – стал объяснять глава администрации. – А самолеты не прилетают с девяносто восьмого.
– Да? – летчики не поверили. – С девяносто восьмого? Бетон за это время раскрошиться должен. Зарасти. А тут и концовка почти вся чистая…
Глава района взял за локоть и подвинул ближе к летчикам Шулина:
– Это вот наш Алексей Сергеевич, начальник аэропорта… теперь – вертолетной площадки… Всех гонял!.. А ведь, – глава, кажется, изумился своей мысли, – а ведь как знал! Как знал, слушайте, что пригодится!
Летчики протянули Шулину руки:
– Спасибо вам! Большое вам спасибо!
…Алексей Сергеевич мотнул головой, стряхивая эти приятные, но мешающие жить воспоминания. Сказал жене:
– Ладно, Маш, не бери в голову… И спать надо ложиться – завтра вертолет встречать.
И про себя добавил: «Еще дня три-четыре. А там – зима».
После того приземления в поселок съехались журналисты, начальство. Специалисты осматривали «Ту», решали, что с ним делать, журналисты расспрашивали местных, как они вели себя, когда над их Временным появилась такая махина. Брали и брали интервью у Шулина. Сначала он бегал от микрофонов и камер, но потом, поддавшись шепоткам со всех сторон, что эти интервью помогут его аэропорту, таким же аэропортам республики, поселку и другим поселкам, стал рассказывать.
– …Работал сначала начальником аэропорта, а теперь – вертолетной площадки. В одном лице работаю… Проблемы есть: охрана, ремонты, содержание… Вообще, одному работать, конечно, сложно. Когда работали все службы, штат был сто тридцать человек. А теперь… Вертолет летает три раза в неделю – понедельник, среда, пятница. На период распутицы пускают. Пассажиров много, работы хватает… Работаю один, хотя и я уже так… Два года как на договоре. Это значит, что я не имею ни северных льгот, ни северной дороги, ни оплачиваемого отпуска. Получаю определенную сумму… Помогает супруга – обилечивает, биркует, взвешивает… Обращался ли за помощью? Да все прекрасно знают эту ситуацию. У меня еще более-менее, а у других… В Кипиеве, это село тут недалеко, начальник был на ноль пять ставки, а теперь сократили и определили на сезонные работы по договору. Работает в весенне-летнюю и осенне-зимнюю навигации, а в остальное время считается безработным. И это многие нынешние начальники вертолетных площадок теперь так… Я хоть получаю не в навигацию деньги за дежурство. Как охранник… Больше десяти лет в аэропорт не вкладывалось ни копейки. Всё как было тогда, так и осталось. Не то чтобы удобства какие-то, а кабель не меняли – постоянно перегорает… Конечно, сообщение, что садится к нам самолет, вызвало подозрение, но я сам уже это видел. Сел в машину, приехал. Были уже пожарные, эмчеэс, все сработали на совесть. Экипаж вел себя спокойно, достойно… А потом что?.. В пределах двадцати минут со мной связался Нерадько Александр Васильевич, руководитель Федерального агентства воздушного транспорта, поинтересовался посадкой. Я доложил… Полосу старался содержать в порядке. Сперва была надежда, что снова начнутся авиарейсы, а потом уже так… Самому неприятно, когда мусор, посторонние предметы… Летчики были благодарны, и я им благодарен, что не подвели и сели на мою полосу. Оказалась она в нужном месте в нужное время.
Сюжеты о севшем «Ту» крутили в федеральных новостях дня три, а в местных – с месяц. Потом сняли документальный фильм, куда попали рассказы нескольких временцев о лайнере над поселком, и даже Саня Рочев со своим «думал, американцы, бомбардировщик!» блеснул…
Местные поначалу стали относиться к Шулину с явным уважением. Он не был для них больше чудиком-самодуром. Впечатление произвело вручение ему почетной грамоты Министерства транспорта Российской Федерации. Грамоту привезли командир Печорского авиаотряда и представители печорского отделения «Комиавиатранса». Вручали в клубе, торжественно. Командир, высокий мужчина лет сорока пяти, симпатичный, современный, но с какой-то застоявшейся грустью в глазах, зачитал со сцены текст:
– «За добросовестное исполнение своих обязанностей и поддержание в рабочем состоянии взлетно-посадочной полосы аэропорта «Временный».
Потом Шулину жали руку, обнимали, а Саня Рочев, хлопнув командира по плечу, заявил:
– Неправильно в грамоте сказано. Не так.
– Что – не так? – напрягся командир.
– Не за «добросовестное исполнение» надо, а – за «добровольное»!
– В смысле?
– Он же добровольно полосу сберегал. Так ведь?
Командир потянул губы в стороны, изображая улыбку:
– Может, и так.
Когда прощались с ним, Шулин попросил передать привет Михаилу Егоровичу.
– Да, да, постараюсь, – кивнул командир. – Слышал, что болеет он сильно… Надо навестить.
На другой день после посадки «Ту» Шулин сам позвонил бывшему командиру, чтоб рассказать, что произошло. Но Михаил Егорович в ответ лишь бессвязно хрипел… В общем, не получилось толком рассказать, а тем более ответные слова услышать…
Видимо, не желая сильно отставать от Москвы, вскоре Шулина наградили еще одной грамотой, республиканской, «За многолетний добросовестный труд». Глава республики подписал. Грамота пришла вместе с премией – «Комиавиатранс» выписал двадцать шесть тысяч рублей… Пошли слухи, что Шулина выдвинули в народные герои, в неведомом многим интернете собирают какие-то подписи за него, деньги на снегоход…
И чем больше было внимания к Алексею Сергеевичу за пределами поселка, тем сильнее стало нарастать раздражение местных. Не всех, конечно, зато довольно активных, острых на язык. В основном мужиков. Обсуждали, что не такой уж Шулин герой, вспоминали: в начале двухтысячных вывозил он металл с аэродрома, сдавал, на полосу пускал большегрузы, которые кочуют зимой по северным районам, возят в дальние села товары и горючее… Да и, как утверждали некоторые, саму полосу Шулин когда-то был не прочь разобрать и продать, но это оказалось невозможным. «Были бы плиты не на месте залиты – продал бы!» Вспоминали, что и не особенно за полосой он следил, чистил от снега. Администрация присылала свои трактора, чтоб пробивали дорогу к аэропорту, разгребали вертолетную площадку. «А теперь, вишь, один он герой!»
Возникали и споры:
– Ну а что было делать с ненужным железом? Дожидаться, пока ржа сожрет? И не на себя он деньги с этого тратил…
– А на кого?! На какие шиши зубы себе отремонтировал? Вон заблестели как.
– Дальнобойщиков как не пускать? Где ночевать-то им?
– Ну так понятно… Но если бы самолет в тот момент прилетел, а тут – десять фур. И что бы было?
– Ну да…
– Поэтому, говорю, не надо из него героя лепить. Повезло мужику, и всё.
– Но ведь не дал же разрушить совсем, полосу застроить.
– Была б возможность – и разрушил бы, и застроил…
До Шулина доходили отголоски этих разговоров. Саня в основном докладывал, хотя и сам с мужиками не прочь был повспоминать, перемыть кости. Разговоры задевали, впрочем, Шулин и сам не считал себя героем. Да, пытался сохранить аэропорт, но в меру сил и возможностей, без героизма. И нельзя сказать, что берег все до последнего гвоздика, ничем не попользовался. Сначала, первые годы, – да, держал в неприкосновенности, над каждой мелочью дрожал, а потом, видя, что как прежде не будет, а металл гибнет, многое действительно сдал на лом. И машины пускал, кое-что получал за это… Одно дело – три года ожидать и надеяться, пять лет, а другое – десять, двенадцать.
Действительно, обстоятельства сложились счастливо, что за год до посадки порубил новый ивняк в швах (за несколько лет он стал превращаться в крепкие деревца), слегка почистил концовку; что сама полоса была свободна от машин, бревешек, крупного мусора, который постоянно на ней появлялся… И даже свободная полоса могла не спасти – наткнись «Ту» передним шасси на пенек на концовке – клюнул бы носом землю, покатись чуть левее или правее – врезался бы одним из крыльев в толстое дерево и взорвался: баки-то, говорят, были заполнены процентов на сорок. И так Шулин не мог понять, как удалось посадить такую махину. Тем более что закрылки не работали, не помогли тормозить. Чудо. Чудо без всяких кавычек.
В конце ноября с Алексеем Сергеевичем связались из государственной телерадиокомпании. Совсем молоденькая, судя по голосу, девушка сообщила, что его приглашают принять участие во встрече с премьер-министром.
