Валерий Еремеев - Тремориада (сборник)
А минут через двадцать в комнату вошёл усатый матрос в бескозырке, грудь – в пулемётных лентах.
– Окопался, крыса тыловая! – грозно пробасил он, доставая из кобуры «Маузер». – «Аврора» уж пятый залп дала, а он в подушку зарылся, шкура! Труса празднуешь? Да за такие дела – к стенке, гада!
И революционный матрос навёл на Саныча огромный пистолет.
– А-а-а! – выкрикнул Саныч и, оторвав голову от подушки, ошалело заозирался по сторонам, пытаясь в полумраке разглядеть матроса.
Из телевизора раздался выстрел, и кто-то басом сказал: готов хлопчик. Саныч шумно выдохнул, утерев со лба холодный пот. В его сознании словно закручивалась тугая пружина. Вот-вот лопнет иль сорвётся, разжимаясь; ракетой зашвырнёт сознание в соседнюю галактику. В воспалённом мозгу задребезжал шёпот, становясь всё громче и отчаянней:
«Кто-то где-то точно есть, кто захочет тебя съесть. Кто-то где-то точно есть, кто захочет тебя съесть. Кто-то где-то. Кто-то где-то! Ктотогдетоктотогдето!!!Ктооотааа!!!!!Гдеееееетааааааааа!!!!!!!!!!»
Саныч встал, обхватывая голову руками. Пошатываясь, подошёл к комоду, где стоял аперитив, и выпил стопку.
«Бред, чистый бред».
Он сел на кровать и «лентяйкой» чуть прибавил звук телевизора. На экране оранжевые пятна уж играли на гармошке. Саныч переключил канал. Криминальная хроника. Наркоман зачем-то пытался украсть в магазине собачьи консервы.
«Дебил! Ну его на фиг, после таких новостей чёрт знает что приснится…»
Саныч опять переключил канал. Судебное разбирательство.
«За это надо вмазать».
Он вновь подошёл к комоду, налил стопку и махом выпил.
«Сладкая, дрянь».
В голове, вроде, прояснилось. Мысли перестали путаться. На экране два оранжевых пятна визжали женскими голосами, перекрикивая друг друга. А грозное пятно-судья обещал всех оштрафовать.
«Лучше б расстрелял».
Саныч опять убавил звук, переключил канал и лёг спать. Часа через пол он очутился в подъезде заброшенной многоэтажки. За ним гнался Мухтар. Жуткая зверюга. Овчарка с мордой бультерьера.
«Наверное, я его консервы украл».
Саныч бежал вверх по ступеням на больных ногах, пролёт за пролётом. Чудовище Мухтар, цокая когтями по бетону, настигал его, жутко и часто дыша по-собачьи.
«Не отдам!»
И вот Саныч выскочил на крышу. Всё, хана! Бежать больше некуда. Мухтар был уже тут. Оскалив страшные клыки, медленно двигался он на Саныча, злобно при этом рыча. А тот вдруг оказался у самого края крыши. Глянул вниз. Голова закружилась, внутри всё упало. Мухтар, гавкнув бультерьеровой пастью, прыгнул на Саныча.
– А-а-а! – подскочил Саныч на кровати. Ноги пронзила острая боль, очередным гвоздём забитая в мозг.
Тяжело дыша, он вытер ладонью мокрый лоб. Одежда мерзко липла к потному телу и при этом его бил озноб. Он забрался под плед, накрывавший постель. По телевизору, конечно же, шёл сериал про Мухтара.
«От этого фильма и на трезвую голову свихнуться можно».
Саныч понял, что так дело не пойдёт. Так он не поспит. А сил совсем нет. Надо просто напиться и вырубиться. Он поднялся и, взяв бутылку, стал теперь уж пить из горла, переключая каналы телевизора. В голове прояснилось. Он даже закурил. Пока такие бодряки, Саныч решил занырнуть в ванну, смыть вонючий пот.
Умиротворяюще журчала вода. Тело прогревало до костей. Пар замутил зеркало над умывальником.
– Зачем вы нас бомбили? – раздался женский голос.
Саныч резко открыл глаза. Оказалось, он опять вырубился, разомлев в горячей воде. Сразу вспомнилось, как много людей умерло вот так, с бодунища в ванной. Он перекрыл краны и выдернул пробку, спуская воду.
«Подыматься из ванной осторожно, чтобы голова не закружилась».
Саныч натянул чистые спортивные штаны и футболку. На кухне взял вторую бутылку.
«Напиться и забыться».
На кухонном столике наткнулся на пакетик с сушёными кальмарами.
«Идеальная закуска – солёное к сладкому аперитиву».
Саныч прошёл в комнату и включил свет.
«На фиг надо в темноте сидеть!»
Выпив полбутылки, он уже с усмешкой думал о недавних бредовых кошмарах.
«Кошмар за собственные деньги. Столько бабок истратил, чтоб перепугать себя до смерти. Ад для идиота».
Саныч засунул в рот ломтик будто резинового кальмара, долго жевал его и, запив из бутылки, выдохнул:
– Красота.
«Хоть бы одна сволочь завтра в гости зашла, а то у меня точно крышняк съедет в четырёх стенах».
Он допил бутылку и выпил из новой с четверть. И всё же оставил на опохмелку. Убавил звук телевизора и, завалившись в кровать, теперь уже уснул по-настоящему. Ему снилась всякая галиматья, но на этот раз он не подрывался ошалело. Проспал часов шесть. И, просыпаясь, почувствовал, что ему, конечно же, хреново. Но на кухне ещё оставался аперитив, который предстояло растянуть на сутки.
Похмелившись двумя стопками, Саныч даже позавтракал остатками гречки.
К вечеру, когда аперитива осталось на пару стопок, началось продолжение кошмара за свои деньги. Его вновь рубило, глаза закрывались. Саныч держался, что было сил. Ходил кругами по комнате. Стены и потолок давили. Ноги болели, голова кружилась. Шатаясь, он волочился блевать в туалет. Его выворачивало уже лишь водой и желчью. Саныч умывался, отсмаркивался, трясясь всем телом. Заглядывал в зеркало, пытаясь рассмотреть свои глаза. Воспалённые, красные, безумные, испуганные. Но ничего различить не мог.
В конце концов, он разом прикончил остатки бутылки.
«Всё, финиш. Операция «Аперитив» провалилась».
Полегчало на пару часиков. Затем стало рубить всё сильней. Но пока он бодрствовал, удавалось кое-как контролировать мозг. Отгонять навязчиво крутящуюся по кругу ахинею.
«Сколько будет литр пива, литр пива, литр пива? Сколько будет литр водки, литр водки, литр водки? Сколько будет литр пива?.. Тфу ты! Бред! Я нормальный. Вон кровать. Вон телевизор. Я контролирую ситуацию. Надо проблеваться и полегчает».
Но было уже совсем нечем блевать. Тогда Саныч выдул из чайника на кухне с литр воды.
«Сколько будет литр воды, литр воды…»
Словно в голову забрался враг и, пытаясь свести с ума, нашёптывает эту бредятину.
«Тьфу ты! Бред! Я нормален. Я силён. Меня хрен с ума сведёшь. Минут через пять можно идти блевать. И тогда станет легче. Надо прочистить желудок. А когда я отойду – пойду на обследование. Не всё потеряно. Зрение восстановится. Глаза в порядке – врач сказал. Всё дело в мозгу. А мозг развивается до сорока пяти лет. Я смогу. Я преодолею. Я выберусь. Я буду вновь хорошо видеть. Лучше прежнего. Как орёл. Большой орёл. Я буду видеть сусликов с высоты. Они такие мелкие, шустрые. А я их вижу… Тьфу ты! Бред! Надо поблевать».
Саныч проблевался, и ему действительно стало легче. Бороться со сном больше не было сил. И он решился. Тем более что, похоже, действительно полегчало. Оставив телевизор неразборчиво шептать, забрался под одеяло, не раздеваясь, и тут же уснул.
8
Саныч проснулся, почувствовав, что за ним наблюдают. По спине пробежал холодок. Оторвав лицо от подушки, он обернулся. У кровати стояла Кристина, тепло ему улыбаясь. Комната освещалась только экраном телевизора. Мебель виделась лишь призрачными контурами. А вот Кристину Саныч видел чётко и ясно.
– Здравствуй, дорогой, – проговорила она.
– Здравствуй, ты как здесь? – Саныч сел на кровати.
– Замечательный ты нам Новый Год устроил.
– Долбаный, – поправил кто-то из коридора.
– Ты не одна? – покосился Саныч на дверной проём комнаты.
– Мальчишки тоже все пришли, – сказала Кристина. – Мнутся в прихожей.
– Так вы…
– Нам всем тебя не хватает, – перебила его жена. – Ты молодец, такой нам праздник устроил. Мальчишки, хватит там торчать, вы ж к другу пришли!
И в комнату один за другим прошли: Иннокентий, Басуха, Федот, Славный и Треска. Саныч видел их так же ясно, как Кристину.
– Оторвались путём! Ты не меняешься, чувачок, – сказал Басуха.
– Я так рад вас видеть… – прижал руку к груди Саныч. – Никому, кроме вас, я на хрен не нужен. Чёрт, у меня бардак тут…
– Мда-а… – покачала головой Кристина. – Бардачище. Милый, ну нельзя ж так запускать квартиру. Давай мы сейчас всё уберём.
– Нет. Вы гости. Я сам.
– Милый, с каких это пор я в этом доме – гости?
– Ну, с тех… – Саныч замялся. – Тебя так давно не было. Я сам хочу всё сделать. Ты отдыхай с дороги.
– Хорошо, убирай всё сам, но хоть помытую посуду протереть позволишь?
– Конечно, – улыбнулся Саныч. – А вы, пацаны, пока телик посмотрите, покурите. Я по-быстрому.
– Базара нет, – сказал Басуха, плюхаясь в кресло.
– Мы хоть вечность ждать можем, не запарившись, – хохотнул Трескачёв, усаживаясь на кровать с остальными друзьями.
– Чего смотреть будем? – спросил Славный.
– Симпсонов, конечно, – ответил Иннокентий.
– Интеллектуальное шоу Щекотки и Царапки! – потер ладони Федот.
– Точняк, мультики! – Басуха взял пульт, переключил канал и прибавил громкости.
