Таня Кадзи - Русская гейша. Секреты обольщения
– Красивому парню требуется красивое оформление, неужели непонятно? – серьезно сказал Тим. – Но в общем-то Лиза права. Наезжусь вдоволь, потом, может, продам.
– А кто ее подарил? – поинтересовалась я.
– Ирина, – ответила за него Лиза.
– Но как же Инга позволяет? – спросила я.
– А она не знает, – усмехнулся Тим. – Я ей сказал, что это машина нашего клуба. И ребята для престижа и рекламы периодически катаются на ней все по очереди.
– И думаешь, она поверила в такую галиматью? – поинтересовалась я.
– Это ее проблемы, – спокойно заметил Тим.
Вечером Лиза собралась уходить.
– Может, останешься на ночь? – спросила я. – Мы с тобой так толком и не поговорили.
– Нет, домой надо, – ответила она и улыбнулась. – А то мой раб Григорий умом тронется.
– Ясно, – вздохнула я.
– Завтра обо всем поговорим, – сказала она. – Ты когда в агентство приедешь?
– Да прямо с утра и подкачу, – ответила я. – Прохлаждаться некогда.
– Может, все-таки отдохнешь пару дней? А то разница во времени, акклиматизация…
– Нет, Лизонька, завтра, как обычно, явлюсь к девяти.
Когда за ней закрылась дверь, Тим вздохнул и снял кимоно.
– Совсем она с этим Павлом Николаевичем с ума сошла, – сказал он. – Уж и не знаю, чем девке помочь. Я даже попробовал познакомить ее с одним из клуба.
– Со стриптизером? – усмехнулась я. – Тоже мне достойная замена!
– А что? – немного агрессивно спросил Тим. – Чем мы хуже? Подумаешь, раздеваемся на сцене! Такая же работа, как и многие другие! Но ты не волнуйся, – добавил он более спокойно, – этот товарищ новый помощник постановщика. Наш, кстати, коллега. Тоже хореограф. Симпатичный парнишка.
– Да? – заинтересовалась я. – И как?
– Да никак! Ты же знаешь Лизку! Губы надула и потом мне высказалась, что я дурак конченый. Кстати, о дураках… – неожиданно сказал он и замолчал.
– Ну, чего заткнулся? – усмехнулась я.
Тим надел шорты и аккуратно сложил кимоно, поглаживая поблескивающий черный шелк руками, словно лаская.
– Твой бывший хахаль несколько раз заявлялся в агентство и сюда, – после паузы тихо проговорил он. – Уж и не знаю, чего ему от тебя надо! Расстались, но нет, все таскается! Я просто с трудом сдерживался, так кулаки и чесались при его виде. Хочешь, морду ему расквашу?
– Не стоит, – ответила я, чувствуя, как сжалось сердце.
– Смотри, Татьяна, товарищ он нервный и злой, – сказал Тим. – Могу пока пожить у тебя.
– Поживи, – улыбнулась я. – Но как твои дамы? Возражать не будут?
– Разберусь!
На следующее утро я проснулась рано и не стала будить все еще спящего Тима. Выпив наскоро кофе, я привела себя в порядок и, захватив парики прически «суми-симада», которые приобрела у госпожи Цутиды, отправилась в агентство. Охранник Слава поздоровался со мной и радостно улыбнулся. Я протянула ему коробочку с набором для саке, и он даже покраснел от удовольствия.
– Спасибо огромное, Татьяна Андреевна, – пробормотал он. – Не стоило беспокоиться!
– Ну что ты, Вячеслав! Я всем привезла сувениры, – ответила я, заходя в открытые передо мной двери.
– Елизавета уже здесь, – улыбнулся он.
– Прекрасно! – сказала я, оглядев приемную и не увидев Лизу на обычном месте за компьютером.
– Она в репетиционной, – громко произнес мне вслед Слава.
Когда я открыла дверь, то не узнала помещение. Прямо передо мной, где-то в паре метров от двери, находились самые настоящие раздвижные перегородки фусума. Я увидела на них тонкое и искусное изображение горы Фудзи. Заметив на полу циновки, я машинально сняла туфли.
– Таня! Как ты рано! – раздался звонкий голосок Лизы, и она вышла из-за перегородки, легко раздвинув ее.
– Привет! – растерянно сказала я, заглядывая за ее спину.
Я увидела классически оформленное помещение для проведения чайной церемонии. В углу даже был сооружен самый настоящий каменный очаг. Возле него на деревянной подставке находилась различная утварь, необходимая для тяною.
– Мама дорогая! – громко воскликнула я, заходя за перегородки.
Справа в стене было устроено подобие ниши токонома. К стене прикреплялись деревянные перегородки, обозначившие нишу. Я подошла и начала рассматривать какэмоно[17]. Там была изображена гора Фудзи.
– Это что, подлинник? Хокусай[18], кажется, – испугалась я. – А деньги на нашем счету еще остались?
– Это просто отличная копия, – рассмеялась Лиза. – Да, Хокусай. Один из видов его бесчисленных изображений Фудзиямы. Красиво, правда?
– И не отличишь от настоящего!
– Еще бы! Я старалась! – сказала Лиза. – А как тебе икебана? А то ты всегда меня ругала за неряшливые бессмысленные букеты. Пришлось походить на курсы.
– Отлично! – одобрила я, посмотрев на длинную сосновую веточку, торчащую из темной керамической вазы.
Маленькие розовые звездочки чеддерской гвоздики красиво выделялись на фоне темно-зеленых сосновых игл. Я ощутила тонкий сладкий аромат и улыбнулась.
– А я сейчас стала настоящей тядзин, – хвастливо заявила Лиза и подняла свой хорошенький носик. – Так что я здесь времени зря не теряла. Ты будешь довольна. Правда, пришлось обратиться за консультацией к твоему Ито. Но он с удовольствием помог.
– Нужно особо поблагодарить его, – заметила я.
– Но это еще не все, – лукаво сказала Лиза и прошла в конец комнаты.
Она отодвинула перегородку, и мы оказались еще в одном помещении меньших размеров. Я увидела все те же циновки на полу и по бокам узкие деревянные скамеечки. Сбоку каким-то образом Лиза ухитрилась втиснуть шкаф-купе. Он был облицован светлым деревом и прекрасно гармонировал с общим убранством.
– А это вход в наш чайный дом, – сказала она. – Здесь гости смогут снять верхнюю одежду и обувь и привести себя в порядок. А потом уже пройдут в зал. Помнишь, тот запущенный внутренний дворик?
– Помню, – нехотя ответила я.
И перед глазами невольно возник Степан, прячущийся за кустом сирени.
– Идем, – сказала Лиза.
Мы приблизились к новой деревянной двери, и Лиза распахнула ее передо мной. От неожиданности я ахнула. Место было просто не узнать. От помойки не осталось и следа. Дворик был отгорожен от основного пространства высокими коваными решетками. Кусты сирени удачно закрывали его от любопытных глаз. От кованой калитки шла дорожка, выложенная цветными кусками гранита. Я вышла в садик. Небольшая, тоже кованая скамья стояла возле крошечной, но густо усаженной оранжевыми настурциями клумбы. За ней я с изумлением увидела выложенный камнями прудик размером примерно метр на полтора. Посередине бил фонтанчик, а на воде покачивались какие-то растения с крупными зелеными листьями. Возле прудика стояла вторая скамья и возвышался фонарь. Ровный гранитный столбик венчался белым стеклянным шаром, который обхватывали причудливые переплетения кованых стеблей с маленькими остроконечными листочками.
– Зажечь фонарь? – спросила Лиза, с явным удовольствием наблюдая за мной. – Ночью он необыкновенно красиво отражается в воде пруда.
– Вот вечером и зажжем. Но ты просто превзошла саму себя! – воскликнула я. – И как нам сохранить все это? Народ у нас дикий! Им лишь бы ломать и засорять.
– Ну, во‑первых, у калитки есть внушительный замок. Во-вторых, я уже думала над этим. Не мешало бы взять еще охранников для этого входа.
– Да, ты абсолютно права! – тут же согласилась я. – Расход не такой большой, зато спокойнее. К тому же проведение чайной церемонии в таком обрамлении привлечет дополнительных клиентов, – добавила я после паузы. – Займись рекламой!
– Уже! – рассмеялась Лиза.
Из черной записной книжки с изображением красного дракона на обложке:
«Все, что вы делаете, делайте от всей души. Это и есть первородный ум. Если же вы сомневаетесь, действовать или не действовать, – это эмоции. Прилежно делайте то, что вы желаете делать, и не делайте того, в чем вы не уверены. Глубоко осознанные желания исходят от первородного ума, тогда как неуверенность – это проявление эмоций.
Жажда заставляет думать о воде. Голод заставляет думать о еде. Слыша карканье ворона или вой лисицы, вы вспоминаете о неудачах и думаете, что это может быть плохим предзнаменованием. Но судьба естественна. То же касается и удачи в повседневных делах. Когда несчастье случается, оно случается. Когда приходит удача, она приходит. Неудачи не сопровождают нас все время. То же самое можно сказать и об удачах.
Добро и зло, везение и невезение – все относительно и подобно двум колесам одной повозки. Если нет зла, добра тоже нет. Вы не можете все время быть удачливым, как бы вы ни стремились к удаче. Даже если вы ненавидите неудачу, вы не можете сделать так, чтобы неудача никогда не настигла вас. Поскольку удача и неудача следуют друг за другом по кругу, будет лучше, если вы забудете о них и не будете волноваться. Когда вы не обеспокоены удачей и неудачей, на душе легко, и вам нет дела до каркающих воронов и воющих лисиц».
