Роман Третьяков - Любовь за деньги. П… роману с Бузовой
– Николай Алексеевич…
– Роман Вячеславович, привет.
– Здравствуйте.
Германовский был явно чем-то встревожен. Он говорил резко, в командном тоне. Такое с ним бывает крайне редко, в основном в те моменты, когда рейтинги начинают падать.
– Я вот по какому поводу. Пока ты, Роман, сидишь там, торчишь в этой Москве, всех стареньких задавила эта машина под названием Рустам. И все это выглядит так, что старенькие просто сдались. Сдали все! Всю поляну отдали этому чуваку, на х…й.
– Ничего удивительного. Он один из тех персонажей, об которого не хочется мараться. Я только рад…
– Поскольку мы давно вместе работаем, то ты понимаешь, почему мы держим Рустама.
– Ну конечно, понятно.
– То что делается не без его присутствия, хорошо для всех. Этот чувак работает на всех, потому что работает на проект. Но если человек пытается поменять приоритеты, принципы, устои, стандарты, по которым ВЫ привыкли жить, это должно вызывать какие-то эмоции. По крайней мере у меня вызывает. А на поляне, б…дь, сейчас тишь да благодать! Ему ответить даже никто не в состоянии. В чем его сила? В том, что он никогда не упускает возможности зацепиться за что-то. Он всегда находит повод, чтобы что-то сказать, и хорошее, и плохое. Реакция на него зрителей в основном отрицательная, но она есть, и это здорово. Когда старики ничего не могут сказать ему в ответ, не выдают никаких реакций, их просто нет! Ваши позиции начинают таять на глазах, тем более что на проекте появился такой персонаж, как Алессандро, ты, наверное, уже знаешь.
– Знаю. А что это за история с поиском трусов?
– Думаю, в ближайшее время найдутся люди, которые тебе все расскажут. Скажу прямо, более подходящего момента для твоего возвращения я представить не могу. Позиции старичков сильно ослабли, а у Оли в твое отсутствие появился ухажер. Ситуация будет, хм, очень классическая: «Возвращается муж из командировки…»
– Здорово. Я хочу вернуться. Будете смеяться, я даже начал ощущать зависимость от «Д2». Высказывать человеку правду в глаза тяжело только в первый раз, потом начинаешь к этому привыкать, а позже даже чувствовать в этом потребность. Так иногда хочется крепко высказаться, да вот только некому. Я даже иногда жалею, что у меня нет рядом такого чертенка, как Калганов. Знаете, так и тянет иногда поругаться. Честно, и Бузовой очень хочется все высказать, наверное, даже больше, чем Калганову.
– Я знаю. Хоть бы позвонил ей. Она ждет. К тому же надо как-то участвовать в процессе. А то у тебя все дела и дела какие-то. Ты, конечно, этого не скрываешь, что хорошо, но большие дяди меня спрашивают, а что этот там делает? Как у него дела? А мне порой и ответить нечего.
– Николай Алексеевич, после нашего последнего разговора, который состоялся пару месяцев назад, мы с Олей не разговаривали ни разу.
– Странно. Потому что я довольно часто интересуюсь у нее, как у вас дела, и она уверяет, что все в полном порядке. Рассказывает какие-то истории о ваших совместных прогулках, делах. Для тебя это, наверное, не секрет, что передо мной отчитываются все водители, которые возят героев. Так вот, водители, которые возят Олю, почти каждый день говорят, что стоят по несколько часов у твоего дома.
– По поводу водителей и ваших разговоров я ничего не знаю. Я абсолютно честно говорю, что, как только она подписала контракт, Оля нашла повод поругаться и ни разу за это время не попыталась со мной связаться.
– Хм.
– Да, и еще момент. – Я сделал паузу, говорить было как-то стыдно, но я решился – Перед моим возвращением я хочу вернуть все свои заработанные деньги.
– О-кей. Роман, давай я возьму двухдневную паузу. Решу этот вопрос и наберу. А ты все-таки подумай над тем, чем бы тебе заняться в эфире, потому как люди ждут. Этот Роман Третьяков, который говорил всем правду в лицо, мог поставить любого орущего ублюдка на место, мог в двух простых предложениях объяснить, кто есть кто, нужен зрителю!
– Хорошо.
– Все пока.
– До свидания.
Поэтического настроения более не существовало. Я снова начал переживать, но настрой продюсера мне понравился. Приятно, когда ты нужен. Не успел я дойти до станции метро «Арбатская», как телефон снова завибрировал. Сегодня я нарасхват. На этот раз звонил папа:
– Ром, привет.
– Привет, пап.
– Как дела?
– Нормально вроде.
– Вчерашний выпуск смотрел?
– Нет.
– А продюсер случайно не звонил? На проект не предлагал вернуться?
– Не поверишь, мы только что говорили. Он был на редкость сговорчив.
– Это понятно. Думаю, ты должен это знать: во вчерашнем выпуске Оля согласилась провести вечер с Алессандро. Это парень, который к ней пришел. Он ее пригласил в ресторан. Затем они поехали к нему в квартиру. Оля осталась у него ночевать. Спали в одной кровати, и, по словам Алессандро, у них все было.
– Ух ты!
– Детали ты посмотришь самостоятельно. Оля на Лобном месте, конечно, от всего отпиралась, но выглядела она как посмешище. Все, повторяю все, не верят ни единому ее слову. А для тебя, как для ее мужчины, вчерашняя ее выходка просто унизительна. Роман, мне кажется, тебя именно по этой причине хотят видеть на проекте, чтобы насладиться твоими мучениями. Или прилюдно разорвать ваши отношения до конца. По-моему ей поставили ультиматум: либо она под кого-то ложится, либо до свидания. Деньги нужно отрабатывать. Тут еще мама кое-что хочет сказать. Трубку вырывает.
– Давай.
– Ромочка, привет! Это мама.
– Привет, мам.
– Вчера посмотрели серию, расстроились – не передать. Всю ночь проворочались, толком не спали. Обидно за вас, за Олю. Ее выставили такой дрянью, дальше некуда. Все происходит как мы предполагали. Обидно очень, что Оля все-таки не ушла за тобой с проекта. Так жалко, что проекту удалось унизить вас обоих в той мере, как им хотелось. Эта грязь будет продолжать литься на вас все время, пока Оля будет находиться там. Малейшее неповиновение обернется для вас новой порцией грязи. Обольют так, что за всю жизнь не отмоешься. И люди вместо радости от встречи будут плевать вам вслед. Это телевидение: как решат, так и будет. Захотят, возвысят до небес, захотят, опустят ниже некуда.
– Мам, думаю, я разберусь.
– Оля-Оля, какая непростительная глупость. Денег всех не заработаешь. А таким деньгам и сам не рад будешь. Вы молодые, красивые, у вас вся жизнь впереди. Деньги еще заработаете, а честь, ее беречь смолоду нужно. Ром, ни о каком возвращении не может быть и речи. Да и ни к чему тебе лезть туда снова. Оля, думаю, еще пожалеет. Наверное, испугалась трудностей или боится снижения своей популярности. Мне кажется, ей нечего бояться. Она без внимания и работы не останется, но показывать изнанку своей личной жизни – это уже слишком. Если еще есть время, подумай, все взвесь, стоит ли в это дерьмо снова соваться.
– Хорошо, мам. Ты не переживай. Я Оле сегодня позвоню и во всем разберусь. Она сделала уже все возможное для того, чтобы остаться на проекте, думаю, что он ей дороже.
– Наверное, ты прав, сын. Удачи тебе, и хранит тебя Господь.
– Люблю тебя, мам, пока.
– Пока.
Родители отчасти правы. Пусть она решила остаться на проекте, это ее выбор, но надо быть честным перед зрителем. Надо иметь смелость во всем признаваться. Телефон завибрировал. К моему удивлению, звонила Оля. Пипец! Просто «Д2» какой-то!
– Привет. – Я поздоровался очень сдержанно.
– Привет. – Она говорила бодренько, с огоньком. Будто ничего не случилось. – Котик, надо встретиться, все обсудить.
– Интересно, ты сама пришла к этой мысли?
– Ну конечно. Меня довольно часто посещают подобные мысли. Ты же знаешь, это все шоу, мне нужна какая-то история, чтобы находиться тут. А ты меня совсем забыл, не пишешь, не звонишь…
– Ты в своем уме?! Ты что там, окончательно спятила?
– Ну что ты ругаешься! – говорила Оля ангельским голоском. – Когда мы наконец-то встретимся?
– Я не знаю.
– Давай завтра в каком-нибудь кафе в Крылатском. У меня там будет фотосессия, чтобы по пробкам в центр не тащиться…
– Где именно? Крылатское огромное!
– Давай рядом с кинотеатром «Матрица», там напротив есть японский ресторан.
– Хорошо, я подъеду.
– Вот и чудненько. Целую тебя, котик.
– Пока.
Я положил трубку и толкнул входную дверь. Наконец-то я был дома!
Последний ужин с Бузовой
...17 марта
Я приехал на двадцать минут раньше назначенного времени. По иронии судьбы или, как всегда, по глупости, Оля выбрала японский ресторан. Я натянул косую улыбку: «С японской кухни все началось, ею же, наверное, и закончится». Открывший мне двери узбек в утепленном кимоно радушно поклонился, я ему ответил тем же. Чинно раскланявшись, я прошел навстречу менеджеру. Она меня узнала.
– Добрый день, Роман. Желаете выбрать столик?
– Конечно, желаю. Мне нужен столик подальше от возможных свидетелей и зевак, где можно тихо и спокойно отшлепать Ольгу Бузову по щекам.
