Лариса Есина - ДюймВовочка
Раскрасневшиеся после парной и от нахлынувших эмоций, подруги несколько минут молча потягивали прохладное пиво. Татьяна собиралась с мыслями. Марина ей не мешала, понимая, что собеседнице нужно выговориться.
– Этот ребенок не должен появиться на свет, потому что ничего хорошего его не ждет… – наконец выдавила из себя будущая мать.
– С чего ты взяла? Откуда ты знаешь? Ты что – царь и Бог?! – накинулась на нее подруга, но, заметив, что собеседница совсем сникла, продолжила более ласковым и дружелюбным тоном, – Бог дал, значит, уже позаботился о маленьком человечке. Твое дело маленькое – дать ему жизнь.
– Но ты же ничего не знаешь! – перебила ее Татьяна, и принялась рассказывать историю своей жизни, как ей самой нелегко жилось с отчимом…
– Ты думаешь, ты одна такая несчастная на нашем стройкомбинате? – неожиданно для Татьяны Марина не стала ее жалеть. Поймав ее удивленный, растерянный взгляд, она уточнила, – Да добрая половина наших женщин растят детей сами. И ничего – не жалуются! Да и отчимы не всегда плохими оказываются. Знаешь, порой неродной отец роднее родного становится.
– Только не в нашей семье! – Татьяна упрямо не желала менять взгляд на ситуацию.
– А ты не выбирай такого, как твой отчим, в мужья. – Не отступала советчица, – Посмотри сначала, как он к ребенку относиться будет.
Татьяна горько рассмеялась в ответ:
– Да не из кого пока выбирать. Кому, скажи, я могу понравиться в таком положении…
– Ты же не всегда будешь в таком положении. Ладно, с личной жизнью торопиться действительно не будем. А пока вставай на учет в женскую консультацию. Возьмешь справку о беременности, получишь комнаты в более комфортном семейном общежитии, и в очереди на квартиру как мать-одиночка продвинешься. А я попрошу Семеновну, чтобы помогла…
Свою миссию Мариша считала выполненной. Татьяну с этого дня она тайно для нее взяла на поруки.
Глава 4 Подарок Феи…
С банного дня интересное положение Татьяны уже ни для кого не было секретом. Ее искренне поздравляли, обнимали, жали руки. А будущая мама недоумевала, чему окружающие так радуются?.. Но самым досадным для нее стало то обстоятельство, что ее перевели на легкий труд. Она стала курьером в конторе стройкомбината. Отныне ее заботой было разбирать корреспонденцию и отправлять письма адресатам. Это ее огорчало даже больше, чем то, что она получила две комнаты в семейном общежитии с душем и туалетом всего на две семьи. Девчонки из бригады взялись переклеить там обои, а парни – смастерить простенькую мебель…
Однако сама Татьяна никак не разделяла всеобщей радости по поводу того, что скоро станет матерью. Ей хотелось жить для себя, ведь по сути у нее не было ни счастливого детства, ни беззаботной юности. И семейное счастье оказалось недолгим. Она жаждала наверстать упущенное. Тратить на какое-то существо лучшие годы своей жизни она не собиралась. Он – этот еще неродившийся малыш – и так уже отнял у нее слишком много времени, которое могло бы стать счастливым, но не стало, отравленное токсикозом, страхом, переживаниями, испорченной фигурой…
Осень подходила к концу. Было сыро, промозгло и холодно. Татьяна не удивилась тому, что малыш решил появиться на свет именно в такой неуютный, ненастный день. Сильные боли внизу живота не давали выпрямиться. Татьяна кричала, но не столько от боли, сколько из ненависти к этому маленькому существу, цепко державшемуся за жизнь, которое, еще до своего рождения причинило ей столько страданий.
Она не помнила, как ее довезли до роддома и кто ей помогал дойти до отделения приемного покоя. Ее привели в чувство слова акушерки:
– Мальчик! – полагая, что радует роженицу, похвалила она младенца, – Да такой маленький, хорошенький, словно девочка. Волосики беленькие и не кричит, тихоня… – приговаривая это, она ловко крутила новорожденного в своих руках.
Видимо, ему это не понравилось, и он, наконец, заголосил низким тихим младенческим баском, но тут же успокоился, едва его положили на столик для пеленания, чтобы обтереть насухо и запеленать. Он смотрел на мир, за существование в котором вынужден был бороться практически с момента зачатия, большими любопытными глазенками. Татьяна поймала взгляд своего сына и невольно отвернулась: она произвела на свет крохотную копию своего ненавистного мужа. И поняла, что полюбить этого ребенка никогда не сможет, несмотря на то, что в его жилах текла и ее кровь тоже.
Сына унесли. Стало легче, свободней дышать. Ее вдруг осенило, что она теперь может от него отказаться… И уставшая от напряжения и сильной боли, она уснула прямо в родильном зале. Так ее сонную перевезли в послеродовую палату, где она проспала до самого утра. С небес на землю голос ее вернуло обращение медсестры:
– Мамочка, а нам кушать пора. Мы проголодались и уже успели соскучиться…
Татьяна открыла глаза и увидела почти у лица сверток из серого клетчатого байкового одеяльца, который ей протягивала медсестра. Она отпрянула. Ей так хотелось спать. Невозможно было подняться, не было сил руку поднять, не то что кормить младенца грудью.
– Ну и что? А я при чем? – хриплым сорванным от крика голосом Татьяна, как могла, выразила свое недовольство.
Медсестричка застыла, шокированная странными вопросами мамочки. Обычно женщины ждут с нетерпением, когда им принесут их малышей. Может ли быть в жизни более волнительный момент, чем тот, когда впервые прижимаешь к груди первенца?!..
– Ну как?.. – растерялась она, не зная, как вести себя в такой ситуации. – Вы же мама теперь, лучше вас никто о малыше не позаботится. Только посмотрите, какой он у вас славный… – говоря это, девушка с умилением рассматривала красное личико надрывающегося от крика сына Татьяны.
«Господи, и что она там разглядела-то?..» – мысленно недоумевала роженица, а вслух произнесла:
– Вообще-то я никому ничего не должна! И его, – она кивнула в сторону пищащего свертка, – я тоже не должна была рожать!!! Но еще не поздно исправить ошибку. Аборт врачи меня отговорили делать, выкидыш спровоцировать не получилось. Но никто меня сейчас не заставит сделать так, как принято, как положено, как порядочно… Не вам жить, а мне, и я буду поступать так, как считаю нужным! А намерена я от ребенка отказаться!
Молоденькая медсестричка инстинктивно прижала младенца к себе и в полной растерянности выскочила из палаты. Татьяна проводила ее грозным взглядом. Она попыталась было снова уснуть. Да куда там! Выброшенная в кровь солидная порция адреналина мучила жаждой деятельности. Что-то нужно было делать… Но вот что, она сейчас никак не могла сообразить. Ответ неожиданно пришел сам в образе соседки по палате, которая вдруг обратилась к ней с неожиданной просьбой:
– Джаным, отдай мнэ сына! Отдай, эсли он тэбэ нэ нужын! – на коленях она молила Татьяну доверить ребенка ей.
Необычная обращенная к ней просьба окончательно вернула роженицу из небытия, подарив способность рассуждать и логически мыслить. Просительница стала причитать еще с большей яростью, не заметив поощрения, но и откровенного отпора тоже не встретив:
– Нэ губи малчонку! Падумай, кэм он вырастэт в дэтском домэ? Как жит будэт? А мы с мужэм луди багатыи, всо у нас ест, кромэ дэтэй. Мы его хорошим чиловэком вырастым. Ни в чом нуждаца нэ будэт!
Татьяна разительно изменилась. Еще несколько минут назад она не знала, что делать. А тут ситуация прояснилась на глазах. Прям что доктор прописал!
– Ага, вот возьму сейчас просто так и отдам невесть кому того, кого с муками девять месяцев под сердцем носила! – Она была возмущена до предела, – Мне, значит, мучения, а ей – долгожданную игрушку подавай!.. Вот народ, а…
Соседка по палате, армянка Анна или Ани разрыдалась, выговаривая сквозь слезы:
– Зачэм ты так? Я бы всо на свэтэ отдала, чтобы самой ребеночка родит. Нэ получаэца… Выносит плод нэ могу, бэрэгу сэбя, вот на сохранэнии сколко пролэжала, а бэз толку всо.
– Все на свете отдать готова, говоришь? – обратилась к бездетной соседке Татьяна, – Посмотрим-посмотрим! Чего же ради сына не жалко?
Ани вытерла слезы и, как утопающий цепляется за соломинку, ухватилась за возможность реализовать свой материнский инстинкт.
– А што тэбэ болшэ всэго нужно? О чом мэчтаэщь?
– Квартиру свою хочу – отдельную, не коммуналку…
– Будэт тэбэ квартира! – поспешила ее заверить Анна, вытирая слезы и размазывая их по лицу.
– Вот когда будет, тогда и поговорим! – выставила свои условия Татьяна, отворачиваясь к стене и тем самым давая понять, что разговор окончен.
Здоровый и сильный организм Татьяны быстро восстанавливался после родов. Через пару дней ей разрешили выйти к пришедшим ее навестить матери и Марише. Те кинулись ее поздравлять, обнимать, целовать. Роженица только диву давалась. Чему они только радуются?
– Цветы нам в палату не положено.
– Да это не тебе, а врачу. Тебе вот продукты. – Мать протянула ей бумажный пакет с фруктами и молоком.
