Алиса Ганиева - Праздничная гора
Здесь мысли Шамиля начинали путаться. Его и впрямь сбили с толку речи, слышанные у домашних плавильных станков. И Мамма, и прочие кубачинцы говорили о попытках приватизации местного художественного комбината, о падкой на наживу молодежи, штампующей примитивные побрякушки, об упадке сложного и секретного мастерства. Но зять просил позитивную статью, и Шамиль решил на сей раз обойтись без стенаний.
На 9 Мая отгрохали настоящий праздник. Обрядившись в дедовские пиджачки с медалями, схватив за древки российские и музейные красные флаги, молодежь залезла в украшенные платками, вставшие вереницей автомобили и поехала, сигналя, по селу. Впереди гнал мотоциклист, следом парни палили в воздух из открытого кузова старого уазика, за которым шумел пестрый парадный кортеж автомобилей с вылезающими из окон фигурами. Проехав пару десятков кругов, спешились на центральном рынке, Магаре, где опять строчили из автоматов и плясали акушинскую. Потом ходили к стеле с именами погибших на фронте сельчан и снова стреляли. А после все село устроило пикник на одном из зеленых склонов.
Женщины явились в платках-казах и в просторных бархатных и парчовых платьях с вышивкой и монетами. Речей златокузнецов пришелец Шамиль не понимал, и длинные белые золотоузорные казы женщин были ему в диковинку. Танцевали парами под аккомпанемент барабанщика и аккордеониста, прижав одну руку к груди или шее, а другую держа за спиной. Мужчины беспрерывно пили и не пьянели. Говорили на кубачинском, то и дело переходя на русский из уважения к Шамилю. Мамма обнимал его за плечи и кричал: «Дерхаб!»{На здоровье (дарг.).} Ближе к вечеру окрестности внезапно заволокло туманом, и процессия двинулась к селу по ухабистой, неуложенной дороге, мимо новых построек с рамами и дверями, выкрашенными в вездесущий голубой цвет.
Дома у Маммы продолжалось веселье. Ели местные пельмени халикуце. Рассказывали Шамилю, как на последней свадьбе подростки-ряженые напялили страшные маски и принялись по обычаю бесчинствовать, вынося из домов утварь, творя непристойные движения и потешаясь над гостями. Потом беседа завертелась вокруг ювелирного дела. Начали вспоминать, как в селе подделывались «антики».
– Возьмешь мазутный светильник, – говорил Мамма, – в землю на два года закопаешь… Уже как старинный! Наши мастера что хочешь подделывали. Царские медали, вазу персидскую XVIII века. В Эрмитаж принесешь, там верят. Тогда клеймо мастера нашего им покажешь, а они смеяться начинают. «Кубачинские шуточки», – говорят.
Потом припомнились дедовские рассказы о дореволюционных перепродажах кубачинских древностей за рубеж. В лунные ночи предприимчивые торговцы выламывали из древних стен камни с интересными рельефами, изображавшими фантастических людей, птиц и животных, военные и бытовые сценки, инкрустированные оловом и цветными камешками, хоронили их в укромном месте, а потом переправляли заграничным покупателям. Так были разобраны целые здания.
Разговор у Маммы сопровождался частыми «Дерхаб!» и осушением хрустальных стопок. Наконец разошлись спать, и, лежа в кровати, Шамилю представилось, как дядю Алихана, а с ним и самого Шамиля восстанавливают в комитете. Как к сентябрю он заканчивает ремонт в доме и женится наконец на Мадине. Подумалось, не купить ли ей тот массивный серебряный перстень, виденный сегодня у одного из мастеров, но тут голова его тяжело откинулась набок, и он быстро уснул.
* * *…Шамиль очнулся в одном из приморских переулков Махачкалы. Пыль стояла столбом, забиваясь в глаза, в ушах гудело. Впереди, демонстрируя резиновые подошвы, резво бежал человек. Шамиль побежал следом, поскальзываясь ботинками на разметанных по земле целлофановых пакетах. За поворотом показалось еще несколько бегущих, а с крыши послышался чей-то осипший крик: «Тохта! Тохта!»{Стой (тюрк.).} Сзади, ломая шифер, двигалось что-то тяжелое, но люди бежали дальше, как будто стремясь укрыться от догоняющего их грохота. Шамиль миновал еще один поворот и сразу перестал что-либо слышать…
* * *…Вскочив в постели, Шамиль поглядел в маленькое незанавешенное окно кунацкой, за которым мигнула ночная молния. Потом осторожно встал с кровати и прокрался в соседнюю комнату, где висели огромные бронзовые тарелки. Покачиваясь на сквозняке, они глухо, чуть слышно звенели. Постояв в нерешительности, он вернулся в кунацкую и сел на ковер. На стене перед его глазами в прерывистом свете молний вспыхивали медные, фарфоровые, глиняные, латунные миски, блюда и чаши. Вдоль другой стены стояли гигантские трехногие свадебные котлы местного производства, на полках – мучалы{Традиционные кубачинские кувшины для воды.} в виде человеческих фигур с крышками-папахами, нукнусы для муки и прочие диковинные сосуды. Рядом с резным очагом из-под ковра выглядывали мозаичные каменные плиты с заделанными известью щелями. Завтра утром нужно было ехать в город, и следовало выспаться. Шамиль почесал за ухом и вернулся в постель.
2
На следующий день около полудня Шамиль вошел в городскую редакцию. В прогретом солнцем коридоре ему встретился озабоченный зять, муж его старшей сестры, который тотчас после скорых приветствий увлек его в конференц-зал. Собственно, это была узкая комната, в которую набилось человек сорок: все страшно галдели. Лица сидевших за овальным столом с микрофонами Шамиль не сразу узнал. Это были сотрудники редакции, люди бизнеса и науки, а также пара депутатов из Народного собрания. В первую минуту ничего нельзя было разобрать из-за гвалта, который подняли мужчины. Человек в бежевом пиджаке с густой, закрывавшей лоб шевелюрой настойчиво повторял:
– Информацию не подтверждает ни одна государственная инстанция! Ни одна инстанция не подтверждает информацию!
Юноша с выдающейся вперед нижней губой размахивал руками, обиженно оглядываясь на соседей:
– Как не подтверждают? А в Интернете что пишут? Мне сегодня звонили из Минеральных Вод, у них там рядом строят вал. Конкретный вал!
Шамиль поискал глазами зятя, но тот уже пробирался к столу, упрямо выкрикивая одну и ту же фразу:
– Дайте слово Шарапудину Мурадовичу! Дайте слово!
Наконец говоруны умолкли и уставились на лысого человека, неподвижно упершегося в лакированный стол пухлыми ручками.
– Вы все, тут присутствующие, покупаетесь на провокации, – начал он, сглатывая окончания. – Откуда, слушайте, вообще поступила эта непроверенная информация? Вместо того чтобы сеять панику в народе, нужно, слушайте, разбираться с зачинщиками, клеветниками, интриганами. Покажите мне их, я им сам голову оторву!
– Шарапудин Мурадович, почему это неправда? – встряла из угла крепкая девица, крашенная в блондинку.
Лысый удивленно наморщил лоб, потом повернулся к ней всем корпусом, отцепившись от стола и задергав ручками в воздухе:
– Как откуда, слушай?! У меня самые верные сведения. Я с Москвой каждую минуту переговоры делаю. Кавказ – это оплот России в борьбе с терроризмом, это буфер, слушай, это демографический кладезь! Какой еще вал? Ваши интернеты-минтернеты разве правду скажут?
Шамиль прислонился к стене, теплой, несмотря на включенный кондиционер. Опасения, тревожившие его в последнее время, начинали оправдываться. Контуры мифического вала, неустанно возводимого для изоляции Кавказа от России, постепенно обретали в его воображении пугающую ясность.
– Если так оно и есть, то мы сами в этом виноваты, – заговорил худой человек с родимыми пятнами на лице, бурно жестикулируя. – Это мы ни слова не сказали, когда сюда КамАЗами нетрадиционную литературу завозили! Когда убивали наших политиков, все знали, кто убивал, и никто не пикнул! Отвечаю, никто слова не сказал! А если полиция нарушает законы…
– При чем здесь полиция? – вскочил, перебивая говорившего, полный мужчина в голубой полицейской рубашке. – Что это за хапур-чапур? Почему стрелки переводите? Где полиция нарушала закон?
– Я не буду сейчас все случаи перечислять, – попытался увернуться худой, сделав широкий жест в сторону наседавшего полицейского.
– Откуда узнали?
– В газетах пишут.
– Ва, чего только эти газеты не пишут…
Человек в бежевом пиджаке откинул шевелюру со лба и умиротворяюще поднял ладони:
– Друзья, друзья, давайте сабур сделаем. Я уже вам сказал, что никто из центра известие не подтверждает…
– Они не подтверждают, простые люди подтверждают, – встрял юноша, еще больше оттопыривая нижнюю губу.
– Даже если это правда, – продолжал бежевый, не опуская широких ладоней, – наша дружба с Россией продолжится. Вот, говорят, дотационный регион, дотационный регион. А посмотрите сюда: если мы налоги никуда отдавать не будем, мы сами себя кормить сможем. У нас есть нефть, газ, в Юждаге есть медь. У нас тут транспортный узел Европа – Азия, незамерзающий морской порт, трубопроводы, гидроэлектростанции, машиностроение, виноделие, рыбохозяйственный комплекс. По производству сыра и овощам мы в стране на первом месте. А курорты? Бальнео… бальнеологические, лечебно-грязевые, пляжные, горные, какие хочешь есть! Ковров ручных, деревообработки, гончарных изделий, чего хочешь – вагон! Ни в одной республике такого, как у нас, нет!
