Виктор Дьяков - Поле битвы (сборник)
– Никак нет. Там двое духов что-то вроде выдвинутого наблюдательного поста оборудуют. Со вчерашнего вечера копают, – пояснил комбриг, посмотрев в свой бинокль туда же, куда и командарм. Про себя же отметил, что боевики за ночь успели отрыть окоп полного профиля, а сейчас, видимо, устраивают для себя что-то вроде удобств, ход сообщения чуть в сторону, скорее всего отхожее место.
– Так чего же ты их терпишь? Сбрей их оттуда, чтобы глаза не мозолили. Надо же как тихо сидели, на ровном месте, на виду. И я их только сейчас заметил, – как будто сам с собой вел диалог генерал.
– Стоит ли, товарищ командующий. Они для нас никакой опасности не представляют, а посылать снайперов, чтобы пристрелялись к ним. Это же надо чтобы они тоже на голой местности там удобную позицию нашли. А у тех «зеленка» за спиной, оттуда наших снайперов с гранатометов могут накрыть. Вы же сами приказывали избегать необоснованных потерь. А это как раз тот случай. Вреда от них ноль, оттуда снизу они нас не видят. Наверное, это двое молодых, ерепенистых джигитов хотят таким вот образом перед своими выпендриться. Дескать, вы в «зеленке» прячетесь, а мы крутые, прямо у русских под носом окоп выроем.
– Что ж, верно мыслишь. Действительно, скорее всего, это молодые и борзые, – согласился не отрываясь от бинокля генерал. – Постой, а зачем снайперов, у тебя что артиллерии нет, «Града»? Шарахни по ним, и никаких тебе потерь.
– Товарищ командующий этож… ну как вам… все равно что из пушки по воробьям. Ведь артиллеристы с первого залпа их вряд ли накроют, они сразу побегут и спрячутся в зеленке, а мы только зря боеприпасы истратим, – отстаивал свою точку зрения комбриг, и ему казалось, что он привел бесспорные аргументы.
Но командарму так не казалось, напротив он смотрел на комбрига сначала удивленно, потом начал явно злиться – его лицо заливала краска бешенства, казалось даже белки глаз покраснели. Но он переборол гнев, успокоился, даже стал как будто бледнеть. Спросил стоящих рядом старших офицеров бригады:
– Кто еще так думает!?
Все молчали.
Так кто же думает, что сохранить вагон боеприпасов важнее, чем похоронить в этом окопе двух оборзевших духов?
Не дождавшись ответа, генерал вновь стал багроветь и заговорил уже не терпящим возражений тоном:
– Да у нас этих боеприпасов, знаете сколько, на десять войн заготовлено. Производим и складируем, а когда срок годности проходит – уничтожаем. Так для чего же мы их производим, чтобы потом уничтожить, занимаемся пустым делом? Пусть хоть эти в дело пойдут. Знаете, я как-то на таком заводе был. Там много женщин работает, боеприпасы эти делают, в очень плохих условиях. Так что же они пустым трудом занимаются, напрасно мучаются. Нет, они те боеприпасы делают, чтобы мы ими убивали врагов России. В разное время у нас разные враги, а сейчас нет врага лютее этих, – командарм вновь кивнул в сторону «зеленки». – Они всегда были нам враги и в 18 веке и в 19-м, и в 20-м, и в 21-м будут. И что же мы будем экономить боеприпасы, когда их у нас, как говориться, хоть жопой ешь. Те рабочие и те женщины, что в Коврове, Туле, Ижевске, других городах эти патроны, мины, снаряды делают, они знаете, чего хотят? – командарм обвел взглядом окружавших, с удовлетворением отметил, что к нему прислушиваются и стоящие чуть в стороне солдаты. – Они хотят, чтобы их сыновей не резали, а дочерей не насиловали. А кто их сейчас режет и насилует по всей России, кроме нашей собственной шпаны? Ну, шпана это не наше дело, этим МВД занимается… Так кто кроме русской шпаны в первую очередь беспредельничает в наших городах и поселках?…
Офицеры безмолвствовали, большинство, кроме тех, кто хорошо знал командарма, вообще не могли понять к чему он «читает» эту лекцию и куда клонит, а генерал продолжал ходить «вокруг да около»:
– Немцы что ли режут и насилуют? Нет, да среди наших солдат и офицеров есть немцы и это отличные солдаты и офицеры, сами знаете. Американцы, англичане? Нет, не режут и не насилуют русских они. Вот эти, такие же молодые и борзые приезжают в Россию и этим занимаются. Все это знают, но почему-то стесняются говорить. И там, в глубине России, милиция не может или не хочет с ними справиться. Они там почти неуязвимы почему-то. А тут у нас такая возможность законно, безо всяких помех их кончить. А мы будем боеприпасы жалеть? Да чтобы эти две борзоты после окончания войны не прикинулись мирными, не поехали в Россию не убивали там парней и не похабили девчонок… Да я ради этого не вагон, эшелон боеприпасов готов истратить!
Командарм замолчал, вокруг возникла почти полная тишина, только где-то в полевом автопарке то заводился, то глох автомобильный движок. Никто не посмел ни возразить, ни поддержать. Возразить – боязно, поддержать… Старшие офицеры, воспитанные в советском духе, просто были не готовы мыслить в том же ключе, что и командующий. Их столько лет учили рассматривать в качестве вероятного противника американцев, англичан, французов и конечно немцев, что переключиться на врагов из бывших «братьев» было слишком сложно, все равно, что настроить мозги на другую «частоту». Далеко не каждый на это способен.
– У тебя дети есть? – не дождавшись реакции на «лекцию», задал вопрос командарм комбригу.
Комбриг, у которого как раз запускался процесс «перенастройки» его советских мозгов на «русскую» частоту… он не сразу смог ответить на вроде бы не относящийся к теме обсуждения вопрос:
– Что… дети? Да есть… Сыну пятнадцать, дочке одиннадцать.
– Представь… ну, например, тебя на этой войне убьют, кто то из таких, как эти. Ведь это вполне возможно, все под Богом ходим. А жена… ну она горя не выдержит сляжет и тоже. У тебя есть родственники, которые о твоих детях в таком случае позаботится, к себе детей твоих возьмут?
Комбриг был настолько ошарашен нестандартным мышлением генерала, что вновь лишь после некоторого раздумья смог ответить:
– Нет… то есть и мои родители и жены они очень бедно живут и нездоровы, детей вряд ли потянут.
– Тогда детям твоим прямая дорога в детдом. А детдома у нас общие, в них рядом воспитываются и дети героев погибших за отечество, так и неблагополучные дети всяких алкашей и наркоманов, подкидыши и соответственно обстановка там далека от нормальной. Как думаешь, твои дети смогут оттуда выйти нормальными людьми?… Вряд ли. А вот тот джигит, что тебя не дай Бог, пристрелит, такой же как эти молодой да борзый, он знаешь, что после войны сделает? Он мирным гражданином прикинется, поедет в Россию и в институт или университет поступит. Наши правозащитники все сделают, чтобы им были забронированы места в российских ВУЗах. А твои?… За них ни один депутат, ни один чиновник пальцем не пошевелит.
Командарм отвернулся и вновь нацелил свой бинокль на окапывающихся боевиков.
– Огонь изо всех орудий, изо всех минометов, изо всего чего можешь, но чтобы сейчас же, на моих глазах эта «сладкая парочка» была уничтожена. Тебе подсказать, как это сделать, чтобы они не успели добежать до «зеленки», или сам догадаешься, полковник? – впервые за все время визита, командарм обратился к комбригу официально, по званию.
– Не надо, я знаю. Разрешите выполнять? – дрогнувшим голосом отреагировал комбриг.
– Выполняй!
– Товарищ командующий, мы из графика выбиваемся, здесь уже на десять минут больше запланированного находимся, – зашептал на ухо генералу адъютант.
– Черт с ним, с графиком, я хочу это видеть, – командарм поднял к глазам бинокль и стал наблюдать, как готовятся к бою огневые средства бригады.Способ, благодаря которому, шансов выжит тем двух боевикам не оставалось, «лежал на поверхности», ибо его косвенно подсказл комбригу командарм – одновременный огонь изо всех видов оружия кроме стрелкового и не жалеть боеприпасов. Боевики, «похоже» ничуть не сомневались, что на их скромные персоны федералы ни при каких условиях не станут обрушивать всю огневую мощь бригады. Во всяком случае, когда по одному маленькому окопчику начали одновременно бить гаубицы, «Грады», минометы… они в первый момент явно растерялись. И хоть прямого попадания в окоп не случилось, но вокруг фактически все простреливалось, взрывалось, что они даже в сторону «зеленки» не могли бежать. Впрочем, когда первоначальный шок прошел, «духи» попытались прорваться к «зеленке»… Они сумели преодолеть не более десяти метров, прежде чем их накрыл залп «Града»…
– Ну вот, а ты говорил, не стоит боеприпасы тратить. Стоит, Виталий Николаич, стоит. У меня бинокль особый, я их рожи хорошо видел, действительно молодые лет по двадцать, не больше. Так что эти боеприпасы зря не пропали. Эти двое уже точно в Россию не поедут, ни беспредельничать, ни учиться, ни лечиться. Ну, все, поехал я, – командарм протянул руку комбригу и сел в УАЗик. Вид у него был удовлетворенный.
Комбриг долго смотрел вслед скрывшейся в пыли колонне машин и бронетранспортеров. В его «советских» мозгах, что-то явно сдвинулось, он многое стал осознавать иначе, чем всего пару часов назад. Во всяком случае, он теперь понимал, почему его ровесник так выдвинулся именно на этих двух войнах.
