Дмитрий Барчук - Александрия
И, конечно же, Индия. Мечта всех великих завоевателей.
Суэцкий канал еще не построили, и поэтому нашим путешественникам, чтобы попасть в эту страну чудес, пришлось бы обогнуть Африку. В этом случае он обязан был упросить капитана сделать крюк и заглянуть на остров Святой Елены, чтобы поклониться могиле своего великого врага.
Я иногда закрою глаза и вижу, как потрепанная штормами яхта пристает к индийскому берегу. Я почему-то уверен, что это Гоа. Старая португальская колония.
Бескрайние, безлюдные песчаные пляжи протянулись на многие мили. И он, весь заросший бородой, измученный многонедельным плаванием через Индийский океан, сходит на эту вожделенную землю.
Маленькие крабики шустро разбегаются от его тени и прячутся в свои многочисленные норки. А по пляжу лениво бродят полусонные коровы и такие же собаки, которым, как и людям, все безразлично.
Ты знаешь, когда я продал свою газету, то первым делом улетел в Гоа. И там я понял, почему хиппи избрали это место для своей тусовки. Релакс – полный. Никто никуда не торопится, все дремлют на ходу. Я два месяца валялся на пляже, жил в какой-то лачуге там же, на пляже, и кайфовал от этой безмятежной жизни.
Потом, вероятно, его путь лежал в Тибет, к буддийским монахам. Путешествие по Индостану заняло бы у него года три.
Затем Индокитай, где у него случится романтическое приключение, плодом которого станет рождение долгожданного сына.
Не смейся над полетом моей безудержной фантазии. Между 1897 и 1902 годами в Сингапуре объявился очень старый человек, называвший себя Prince Alexander Tsar. Иными словами, сыном Александра I.
Вьетнам, Китай, Япония, плавание через Тихий океан, русские поселения в Калифорнии, путешествие на лошадях через Северную Америку, снова Европа и, наконец, Россия.
Достойно проведенное десятилетие.
А осенью 1836 года к кузнице близ города Красноуфимска Пермской губернии подъехал всадник на белом коне. Высокого роста, благородной осанки, скромно одетый, лет шестидесяти на вид. Документов при нем не оказалось, а сам он назвался крестьянином Федором Кузьмичом, не помнящим своего родства. От дальнейших показаний он отказался.
Его арестовали и судили за бродяжничество. Суд приговорил его к наказанию 20 ударами плетью и ссылке в Сибирь на поселение. С этапом он был отправлен в Томскую губернию.
Но это уже совсем другая история.
Престольный праздник в Красноярске. Мороз под сорок. Горожане, плотно закутанные в меховые шубы, направляются к Спасскому собору.
От ограды до самой паперти в два ряды выстроились нищие: калеки и убогие, горбатые и хромые, безрукие и безногие.
Вдруг вся братия встрепенулась и, как по команде, устремила свои взоры в одну сторону.
– Это он! Он! Идет, идет! – перешептывались нищие и старухи и испуганно крестились.
Богомольцы тоже остановились, не дойдя до паперти, и смотрели в ту же сторону, что и нищие.
По заснеженной, обдуваемой поземкой улице быстро, большими шагами шел высокий старик с длинной седой бородой, одетый в одну ситцевую рубаху, тиковые штаны и совершенно босой. В руке его была большая толстая палка, за спиной мешок.
Он ничего и ни у кого не просил, но мешок его, будто по волшебству, наполнялся подаяниями.
Почувствовав, что сумка уже полная, старик останавливался, снимал свою ношу с плеч и раздавал все, что ему надавали добрые люди – деньги, хлеб, одежду, нищим.
– Берите, православные! Это ведь не мое… Вон сколько всего наложили…
Калеки и юродивые, пораженные его необычным видом и щедростью, молились ему вслед.
А он, раздав все до последней копейки, до последнего куска хлеба, надевал на себя пустую сумку и, помолившись, шел дальше к храму.
Несмотря на его внешнюю суровость, бродяжий вид, косматую, давно не чесанную седую бороду, его голубые, как небо в ясный апрельский день, глаза светились лучезарным светом.
– Это святой человек! – перешептывались нищие.
И даже призванный следить за порядком будочник, замерзший на своем посту в тулупе и валенках, посмотрев на босые, в ссадинах ноги старца, спокойно стоявшего в сугробе на лютом морозе и молившегося, без малейшей тени сомнения поверил им.
Кончилась обедня. Народ хлынул из церкви, и старец пошел вместе с ним с церковного двора, часто останавливаясь, чтобы раздать нищим содержимое своей постоянно наполнявшейся чудо-сумки.
Вдруг он встретился глазами с богато одетым приезжим господином, судя по дорогой шубе, из столицы.
– Вы ли это?! – не поверив своим глазам, воскликнул знатный вельможа.
Он схватил смутившегося старца за руку и увлек его за собой из толпы в церковную сторожку.
– Да. Это я, – последовал ответ старика, когда они оказались наедине. – Но чему вы удивляетесь? Разве я сделал что-нибудь дурное?
– Нет. Но это странная перемена в вас! Объясните мне ради Бога, что это все значит? Вы же умерли для всех!
– Да, тот прежний человек умер. А этот вот, – он обвел рукой вокруг себя, – просто пожелал странствовать по свету Божьему.
– Да посмотрите вы на себя, на кого вы стали похожи? Исхудали, поседели, сгорбились. Ведь краше в гроб кладут!
– Разве в одной плоти вся наша сила и красота? Не знаю, что вы особенного во мне находите, но прямо скажу вам, что теперь я чувствую в себе бодрость духа, силу и крепость. Завтра я иду в далекий путь…
– В такие морозы босиком и раздетым?
– Я сюда прибыл без копейки денег и без куска хлеба. Но видите, сума все наполняется… Но этого мне не нужно, и я раздаю все братьям.
– Вот что! – решительно воскликнул столичный господин. – Это так продолжаться дальше не может! Я раскрою ваше настоящее имя и тогда…
– Тише, ни слова больше! – произнес, словно приказал, старец. – Уверяю вас, что я никогда не был так счастлив и богат, как сейчас! Ну, вспомните-ка хорошенько – оделял ли я так щедро всех нищих и убогих тогда, как оделяю теперь! Взгляните на этот мешок. Мало ли в нем накопилось денег, пока я шел их храма? И все это я могу отдать калекам и убогим. Это ли не благодать Божия? А был ли я тогда так свободен, как сейчас? И мог ли я в то время ходить босой по снегу в такой мороз? Мое тело сейчас закалено, как булатный клинок.
– Но эти высохшие руки? Эти ссадины на теле?
Старец добродушно улыбнулся:
– Ссадины от вериг. Вот уже больше года я хожу так, как вы видите, не имея ни дома, ни пристанища, ровно ничего. Изнеженное в роскоши тело убивает наш дух. А что важней перед Богом – тело или душа?
Господин в богатой шубе не знал что и ответить.
– Нет уж, оставьте меня таким, каким я стал теперь. Было время, когда я служил людям и вместе с тем заботился больше о своем теле, пренебрегая душой. А теперь настало время пренебречь телом и вспомнить о душе. Не много мне уже осталось жить на свете. Об одном только прошу – позабудьте о нашей встрече. Я давно уже умер для людей и живу только для Бога! Прощайте.
– И ты впрямь веришь, что это правда?
– Я давно признал для себя эту легенду историческим фактом и горжусь тем, что российская история дала такого необыкновенного царя, такую мощь душевной силы. И я убежден, что таким мог быть только русский царь!
На следующий день при встрече со своим адвокатом я подписал подготовленный им договор передачи в доверительное управление принадлежащих мне акций нефтяного холдинга Леониду Петровичу Неклюдову.
Видели бы вы, как заблестели глазенки Дурново, как тряслись его руки, когда он протягивал мне бумаги для подписи.
– Вы даже представить себе не можете, Михаил Аркадьевич, насколько вы облегчили мне свою защиту, – лепетал он, тряся своей козлиной бородкой. – Я теперь абсолютно уверен, что скоро, очень скоро вы будете на свободе.
– Передайте господину Неклюдову, что он сполна заплатил за эти акции, – сказал я и подал знак конвоиру увести меня в камеру.
Эпилог
В комнате для допросов Редактора ждал пожилой джентльмен с греческим профилем и благородной сединой на висках. Он сразу отослал конвоира и, улыбаясь, сказал заключенному:
– Могу вас поздравить с успешным завершением работы. Честно признаюсь, не ожидал, что такой тертый калач, как Ланский, купится на какую-то историческую дребедень.
– История Федора Кузьмича – это вовсе не дребедень, уважаемый Семен Семенович, – даже с некоторой обидой в голосе ответил заключенный. – Я когда с ней познакомился, таких дров наломал, что до сих пор разгрести не могу. Это такой материал, который перепахивает любого мыслящего человека до самых корней.
– Ладно. Дело сделано. Чего теперь спорить? Главное, что результат достигнут, – примирительно сказал посетитель. – Я тоже свое слово сдержал. Все обвинения, выдвинутые против вас, сняты. Мы нашли настоящего мошенника. Он, кстати, в состоянии погасить всю сумму выдвинутого против вас иска, поэтому все деньги, которые были заморожены на ваших счетах, теперь снова в вашем полном распоряжении. Более того, мы позволили себе в качестве поощрения за хорошую работу и компенсации за неудобства, которые вы были вынуждены терпеть здесь в течение столь длительного срока, выплатить вам небольшую премию. Вот платежное поручение на перевод денег.
