Ильдар Абузяров - Финское солнце

– Здравствуй, дедушка Маркку.

– Здравствуй, здравствуй, Ахтти. Только я сейчас тебе не дедушка, а официальное лицо.

– Уж не знаю, какое ты лицо, а для меня ты всегда останешься дедушкой. С чего ты такой недовольный? Давай скорее свою повестку!

– Ладно, как хочешь… – соглашается Маркку. – Только я не повестку принес, а квитанцию на квартплату.

– Расписаться надо, так и скажи. – Ахтти поймал ручку, что болталась, привязанная к рукаву почтальона.

– Да-да, распишись. Осведомлен, мол, что ввели новую услугу: ОДН. Что, мол, в курсе, что я тебя ознакомил.

– А что такое ОДН? – спросил Ахтти.

– Общедомовые нужды. Это процентов двадцать от квартплаты. И еще обрати внимание, что подняли цену за отопление. Как обычно, вдвое.

– Как это «подняли»?! – взвился Ахтти. – Отопления, считай, всю осень не было.

– Ничего не знаю. – Почтальон быстро выдернул ведомость из рук Ахтти. – Не знаю, не ведаю. Всем было велено расписаться.

– Кем велено, черт-то ты старый?!

– Мэрией и ЖЭКом. Чтобы не палили костры у себя в квартирах.

– Вот те раз, – расстраивается Ахтти. – Так ни с какой работой не заработаешь на квартиру. Сколько ты ни чисть им эти трубы, сколько ни лепи новую теплоизоляцию.

Глубокой ночью того дня, когда мы с Люлли расстались, я лежал мордой в бетон и слушал радио. Точнее, уже не радио, а какие-то низкочасточные шумы. У меня было такое чувство, что я подслушиваю чей-то телефонный разговор или позывные сквозь толстую стену. Вроде бы, даже разговор Тертту с Ахтти. Голоса были невнятные и обрывались то и дело, смысл было не разобрать. В какой-то момент мне даже показалось, будто я слышу мольбу о помощи. Мол, медведь уже сожрал двоих и, если мы срочно не поможем, он всех сожрет. Последнее, что я запомнил, перед тем как заснуть, так это зеленый туман в глазах и сильные радиопомехи – признаки искривленного пространства и времени, предвестники явления иных миров, где уже сгинул не один человек.

Проснулся я от страшного грохота и тут же подумал, что от него, должно быть, проснулся весь Нижний Хутор. Послышалось громыхание падающих стульев, где-то заплакал ребенок, где-то замяукала кошка. А через несколько минут заверещала полицейская сирена.

Мои окна как раз выходят в сторону парка «Дубки», и там я увидел клубы дыма. Через мгновение я понял, что в парке был взрыв, или, может, лопнуло колесо гигантского грузовика, который по ночам привозит бетонные блоки.

Возникла легкая паника: кто-то начал звонить в полицию, кто-то побежал к соседям. Я тогда сильно испугался за Люлли. Ведь она очень любила гулять в парке. Могла оказаться там и ночью.

Когда я вместе с другими жителями прибежал в «Дубки», то на месте котлована и фундамента обнаружил озеро. Сантехник Каакко высказал мнение, что прорвало канализацию. Но архитектор Эркки разумно предположил, что виной всему карстовый провал.

А позже, в телевизионных новостях, Телле Маганнен сообщил, что в результате взрыва мощностью в несколько килограммов тротила подземная река вышла из своего русла и затопила котлован с недоделанным фундаментом. Новоявленный гипермаркет Хаппоненов ушел под воду, словно град Китеж, спасаясь от эко-террористов.

Когда паника улеглась и забрезжил рассвет, люди увидели на месте котлована прекрасное голубое озеро.

И все в Нижнем Хуторе радовались, кроме Ахтти, Антти и Тертту, которых с тех пор никто в городе не видел. Они пропали бесследно, будто во времена Перона или Пиночета. И было непонятно, утонули они или исчезли в аномальной зоне, угодив при взрыве в точку искривления времени и пространства. А еще очень расстроилась Люлли, потому что от взрывной волны у голого мальчика отвалилась голова. В общем, духи парка «Дубки» жертву приняли.

Ахтти то ли предчувствовал, то ли догадывался, что жертва неминуемо будет принесена и принята. Особенно это предчувствие усилилось, когда ему снова позвонили. Но на этот раз не в дверь, а прямо в сердце. Это ему на мобильный телефон, который Ахтти носил в грудном кармане рубахи. А звонила его боевой товарищ Тертту.

– Ты сейчас где? – спросила Тертту каким-то металлическим голосом.

– Дома, – ответил Ахтти. – А вечером собираюсь проводить братишку Сатти в спортлагерь на сборы, а потом прогуляться по парку с Оверьмне.

– Ты не должен сейчас быть дома или гулять по парку, – сказала Тертту, понизив тон до шепота. – Ты должен немедленно поменять свои планы, потому что у нас проблемы.

– Что за проблемы? – спросил Ахтти, переходя на конспиративный язык. – Что-нибудь с малышом?

– У нас гости, – ответила Тертту, явно сдерживая слезы, но тоже перейдя на конспиративный язык. – Если ты нас любишь, ты должен поменять свои планы.

– «Скорая помощь»? – спросил Ахтти, хватаясь за соломинку. – Почему?

– Да! – всхлипнула Тертту. – Люди в белых халатах и в черных плащах с чемоданчиками.

– Зачем они пришли? – выдохнул Ахтти. – Кто-то серьезно заболел?

– Малышу стало гораздо хуже, – в голос разрыдалась Тертту.

– Я понял! – Ахтти аж затрясся. – Я сейчас приду к тебе. Мне всё равно уже нечего терять.

– Тебе нельзя. – Ахтти показалось, будто дрожащие от рыданий руки Тертту гладят его по голове. – Они убьют тебя и Антти… и других. Или сунут в подвал и будут пытать. А ты нужен нашей организации.

– Но я должен! – уперся Ахтти. – Должен…

– Хаппонены обещали закатать всех экотеррористов в асфальт. Всех, кто посягнет на их собственность. А они привыкли держать слово.

– Это из-за машины Пентти они на Антти окрысились! – Ахтти вспомнил, что деятельность боевого крыла «Зеленых санитаров» началась как раз с поджога понтовой машины Пентти.

– Не-ет… – еле слышно всхлипнула Тертту.

– Значит, из-за гипермаркета в парке «Дубки»? Из-за фундамента, что после взрыва ушел под воду?..

– Хуже. Это из-за Кайсы, которую Суммо Хаппонен тоже считал своей собственностью.

– А что с Кайсой? – испугался Ахтти.

– Ее задушили. Пойми, мне очень плохо, я задыхаюсь и не могу говорить. – Тертту снова зарыдала в трубку. – Но мне будет еще хуже, если ты не сделаешь того, что я тебе советую…

– А что я должен сделать? – спросил Ахтти.

– Ты должен найти Ювенале и поговорить с ней. Ты должен довершить начатое, потому что Антти уже не может.

После этих слов Тертту бросила трубку. Или кто-то заставил ее отключиться. Но эта тишина лишь усугубила состояние Ахтти. Она обволакивала Ахтти глухим мешком. Одна мысль, что сейчас в квартире его хрупкой беззащитной Тертту сидят чужие здоровенные мужики, ходят по чистому полу в уличных ботинках, пугают ее своими рожами и руганью, – не давала Ахтти покоя.

Он пытался перезвонить, но трубку никто не брал.

«Что там? – Ахтти заметался по комнате. – Что с моими боевыми товарищами Тертту и Антти, что с ними? И что мне теперь делать? Я должен идти, – решил он наконец. – Я должен знать, чего они хотят! Неведенье – хуже смерти, хуже пыток!»

– Что случилось, сынок? Пенсия? – Мама Ахтти доковыляла на толстых ногах до двери.

– Нет! – рявкнул он. – Рано еще для пенсии!

– А что ты так кричишь, сынок? – мама от удивления даже рот открыла.

– Сорвался… – виновато буркнул Ахтти.

– Давай, давай груби дальше! – уже завелась бедная женщина. – Забыл, негодный, что я тебя в животе девять месяцев таскала, стараясь уберечь от резких звуков. Что ближе матери у тебя никого нет.

– Нервы ни к черту, – попытался оправдаться Ахтти.

– Какой кошмар-то! – не унималась мать. – Такой молодой, а уже нервы! Бесстыжий! Разве так я тебя воспитывала? Вот поживи с мое, воспитай двух детей, тогда будут тебе нервы.

– Мне надо будет уехать, – уже совершенно спокойно сказал Ахтти. – Нервы подлечить.

– Куда еще? – Мама выглядела не столько расстроенной, сколько разозленной.

– В санаторий, за город, – на ходу придумал Ахтти.

– Что ж это получается? Младший в лагерь, на сборы. А ты по санаториям намылился? Где твоя совесть? Где к матери уважение? Одну меня, больную, оставить хочешь?

– Мама, мне и вправду надо уехать. А то нервы совсем ни к черту стали.

– Не можешь ты сейчас ехать, вот и всё! – веско сказала мама, давая понять, что возражения не принимаются. – Даже не думай. Либо Сатти едет, либо ты.

– Ладно… – согласился Ахтти. – Пусть он едет.

– Но ты его сегодня должен проводить до вокзала.

Ахтти не посмел ослушаться мать и поспешил как можно скорее выполнить ее просьбу. Всё же на шумной улице лучше, чем ждать дома «воронок». Через полчаса с небольшим они с братом Сатти уже шли от спортивной школы к трамвайной остановке.

Учился Сатти плохо, сделать карьеру в науке или бизнесе вряд ли бы смог, и занятия водным поло были единственным шансом стать хоть кем-то и заработать денег. На улице Сатти по привычке стал считать ворон, а Ахтти поддернул на плече его сумку с вещами.