Анатолий Гладилин - Тигрушка (сборник)

Да, конечно, Майорова отхватили бы, как говорится, с руками и ногами. Опытные специалисты очень нужны. Но сначала его должны отпустить с Урала. Договаривайтесь там… Нет, вызов мы не можем прислать. Были бы рады, однако…

– Пал Петрович!

– Сколько лет, сколько зим!

Трали-вали, кошки играли, собственно, теперь-то Ленька может смело уходить. Надеяться ему не на что.

– Майоров, одну минутку. Куда же вы?

Ленька возвращается.

– На ваше счастье товарищ из свердловского совнархоза. Он может помочь. Знакомьтесь.

– Добрый день, Леонид Андреевич!

– Добрый день, Пал Петрович!

Главный инженер разводит руками:

– Вы знакомы?

– Еще бы! – говорит Пал Петрович. – Майоров начинал у меня в цехе.

– Прекрасно, – говорит главный инженер. – Товарищу надо помочь. Он пять лет на Урале. Заместитель начальника цеха.

– Вот как? Поздравляю!

Пал Петрович смотрит на него в упор. Спокойно, Леня, твое дело давно проиграно.

– У товарища здесь больная мать, – продолжает главный инженер. – Кроме того, Москва – родной город, я его понимаю. Раньше, когда совсем не было специалистов, я бы даже не заикался, а теперь там, наверно, выросли свои кадры. Откровенно говоря, я не поклонник такой практики, когда москвичей – в Свердловск, свердловчан – в Москву.

– А наш городок, насколько я понимаю, в двухстах километрах от Свердловска. Заскучали, Леонид Андреевич?

– Отнюдь. Там очень весело. Извините, я тороплюсь. – Ленька быстро уходит.

Главный инженер поражен:

– Что он, психованный?

– Нет, просто у нас старые счеты.

– А… Ну, прости, брат. Он склочник, лодырь?

– Напротив. Очень толковый инженер. Ему пришлось с азов начинать. У нас там нянюшек не было. Не то что здесь. Но он дурак, ясно? Идеалист, интеллигент. Этот карьеры не сделает.

– Но он заместитель начальника цеха!

– Я его рекомендовал. Правда, сие ему не известно.

– Ты?

– Да, когда покидаешь старое место, хочется оставить его в надежных руках. А Майоров надежный. Рекордов с ним не поставишь, главк не удивишь. Но зато провалов не будет. Гарантия. Нет в нем гибкости, полета. Но если тебе нужен человек, за которым ты был бы как за каменной стеной, то я постараюсь.

– Сделаешь?

– Все в руках божьих.

– Танька, смотри направо, сейчас из-за колонны выйдет в зеленом платье, с сумочкой. Ну куда ты глядишь, видишь?

– Ага.

– Это Алла. Та самая.

– Ну?! Сейчас подойдет поближе – рассмотрю… Подумаешь, ничего особенного!

– Перестань. Она же очень красивая.

– Просто накрасилась. Я таких не люблю.

– Давай ее остановим.

– Брось, Ленка, разве можно?

– А почему нет?

– Я лучше уйду.

Лена (шепотом):

– Да не бойся, стой.

(Громко и вызывающе):

– Добрый вечер, Алла!

– Здравствуйте, девочки.

– Вы меня, наверно, не знаете. Я жена Миши Медведева. А это Таня, жена Яши Штенберга.

– Почему? Я много о вас слышала. Саша мне все рассказывает. Здравствуйте, Таня. А вас зовут Лена, да? Мне очень хотелось познакомиться с укротительницей Медведя. За ним бегало столько девушек! Не обижайтесь, я знаю, как он стоял до утра в вашем подъезде. Что ж, я считаю, ему здорово повезло. Надеюсь, вы его держите в ежовых рукавицах?

– Он у меня пикнуть не смеет.

– Отлично. Таня, мы с Леной жалкие, ничтожные люди по сравнению с вами. Вы взяли такую крепость. Или еще вопрос: кто кого взял?

Лена. А где Саша?

Алла. Разве он когда-нибудь бывает дома? Я сижу, как соломенная вдова, и жду, когда великий Чернышев осчастливит меня своим появлением. А ваши?

Лена. Сегодня «Спартак» – «Торпедо».

Алла. Знакомо. Итак, у наших мужей не нашлось времени посмотреть своего друга. Как вам Юрка?

Таня. Очень смешно. Юрка – наш парень, вчера еще к нам заходил, с Яшей пленки слушали. И вдруг – он на сцене!

Алла. Согласна. Такого не бывает.

Таня. Ой, второй звонок!

Лена. В антракте.

Алла. Конечно.

После второго действия.

Все трое (одновременно):

– Ну как?

Лена. Юрка просто великолепен.

Таня. Но он слишком молодо выглядит.

Лена. Жалко, что ему не дали роль в следующей постановке. Обидно за парня. Очень талантлив.

Алла. Все правильно, Леночка, Юра хорошо играет. Но, к сожалению, он не только играет. Каждым своим жестом, каждой репликой он пытается подчеркнуть: мол, смотрите, как я хорошо играю.

Лена. Вы прямо как профессиональный критик.

Алла. Зачем издеваться над старой, больной женщиной?

Лена. «Старой, больной». Это Сашкина фраза.

Таня. А чем вы больны?

Алла. Да так, к слову. А вообще у меня что-то с печенью. Сейчас я на строгой диете.

Таня. Ой, как здорово! Ведь у меня тоже холецистит.

Весь антракт прошел в оживленной беседе на медицинские темы.

После спектакля, проводив Таню, Лена и Алла пошли к метро.

– Аллочка, как тебе Таня?

– Жены Сашкиных товарищей вне критики.

– А если честно?

– По-моему, зануда.

– Нет, она хорошая, но есть кое-что.

А ты, Ленка, мне очень понравилась. Приходи к нам, ладно? Знаешь, на работе я так выматываюсь. Ездишь по Москве со всякими иностранцами, гид-переводчик. «А вот, господа, посмотрите направо, прекрасная перспектива Нового Арбата» – и все с такой милой стандартной улыбкой, потом я губкой сдираю ее с лица. Когда Сашка включает приемник, я кричу на него. Меня мутит от звуков английской речи. Сразу вспоминаешь, как эти жиртресты умильно щупают тебя маслеными глазками. Так что до дому доберешься – и никуда.

– Алка, приходите вы с Сашей к нам. Тут проездом будут Ленька с Галей, соберемся.

– Но ведь ребята устроили мне обструкцию.

– Они ничего не понимают. Кстати, все это время они только о вас и говорили.

Во время телефонного разговора.

Лена. Как тебе Алла?

Таня. Слишком умная. Выпендривается.

Лена. Побойся бога! Алка – милая, простая девка.

Таня. Все равно я не могу ей простить, что она с Русланом сделала.

Лена. Танечка, ты когда-нибудь Чернышева видела?

Таня. Мельком.

Лена. А Руслана?

Таня. Никогда.

Лена. А я знаю обоих. Ты посмотри на них, сравни, а потом говори.

Телевизор не работал. Это было даже смешно. Кто-то, вероятно из АХО, решил, что в доме командующего положено быть телевизору, хотя непонятно, что он мог ловить, находясь в сотнях километров от ближайшего промышленного центра, в поселке, не обозначенном ни на одной гражданской карте мира. Весьма проблематично, что в этом доме за весь год кто-нибудь вообще жил больше недели. Кроме того, Чернышев сильно сомневался, что человек, приехавший сюда, как-то уж сразу начинал так скучать, что непременно хотел посмотреть «Голубой огонек», транслируемый местными студиями из Москвы. Но тем не менее в АХО, видимо, была на этот счет инструкция. Положено – и точка. Так и появился здесь «Темп-2», но что-то у него испортилось – от сырости или просто подсунули бракованный экземпляр. Чернышев представил, какой бы поднялся переполох, если бы командующий (а в этой комнате останавливался только командующий) один раз нечаянно нажал на кнопку. Но деятель из АХО мог спать спокойно. Чернышев был уверен, что к тому времени, когда начальству станет невтерпеж без «Голубого огонька», весь нынешний состав АХО уйдет на пенсию. И все-таки анекдот. Раньше Чернышеву казалось, что на «высшем уровне» бытовое обслуживание работает все же лучше.

Зато приемник включился сразу. Концерт симфонической музыки. Вроде Чайковский. Руслан назвал бы даже номер симфонии. А он, Чернышев, неуч. И не стой с умным видом, не пытайся вспомнить. Бесполезно. Заглянем в книжный шкаф. «История Отечественной войны», мемуары де Голля. Художественная литература: Смирнов, Гранин. Лично он, может, осилил бы «Крокодил». А на более серьезное он сейчас не способен.

Он подошел к столу. Сел. Теперь есть деталь для собственных мемуаров: «Когда я сидел в кресле командующего». В принципе, наверное, минут через десять можно поговорить с Москвой: «Алиса, привет, как твои дневные подвиги?» Или поднять по боевой тревоге военный округ. Пожалуйста, стоит только снять трубку. Но телефонист знает, что командующий прибудет только завтра. Если парень с юмором, просто пошлет подальше. Зато завтра…

Чернышев встал. Пора и честь знать. Ничего апартаменты, вполне в спартанском духе. Вот только кровать основательнее, чем у Чернышева. У Чернышева металлическая, с железной сеткой вместо матраца. Правда, она тоже рассчитана на генералов.

Начальство одно не приезжает. Вышибут Чернышева отсюда к чертовой матери, а он привык к этой комнате. Все-таки прожил десять дней. И то хорошо, что его, человека сугубо штатского, пустили в комнату для высших чинов, сопровождающих командующего. Ну, порезвился – хватит.