Алексей Ефимов - C-dur
– Он тоже весь в поисках.
– Рада за вас. У меня тоже есть цель – вырастить сына. Чтобы был человеком. Такие теперь мечты. Как ты сказал – мы приземлились? Да. Я повзрослела и приземлилась. Я знаю, нет смысла мечтать о том, что не сбудется. Вырастить сына и найти нового мужа – вот, о чем я мечтаю. Впрочем, последний не к спеху, перекантуюсь. Денег хватает. Есть квартира, машина, работа. В общем, мещанство, но как-то к нему привыкла. Сама не заметила. В целом нормально, грех жаловаться.
– У тебя грустный голос.
– Да? Может быть. Стараюсь не думать об этом. Вдруг слишком сильно задумаешься, и расхочется жить? Начнешь копаться в себе и не сможешь остановиться. Зачем рисковать? Я в свое время так покопалась, что долго тошнило, от жизни и от себя. Вывернулась наизнанку и не смогла обратно свернуться. Так и жила, вывернутая, целый год, то мерзла, то обжигалась. Не хочу больше.
– Я тоже вывернул и смотрю.
– Больно. И неприятно. Мы стараемся это не замечать. Так нам удобней, правда нам не нужна. Смелости не хватает.
– Ты не была трусихой, насколько я помню.
– Нет. Я ей стала.
– Может, попробуешь на досуге? В смысле – заглянешь в себя?
– Не сейчас. Может быть, позже. Главное – ты не сдавайся. Я в тебя верю.
– Спасибо. Саша Беспалов просто так не сдается. У него снова есть цель и есть идеалы.
– Отлично! Пока!
– Пока!
– Звони, если что. Буду рада тебя слышать! С тебя контрамарка!
– Договорились!
Конец связи.
Что он чувствует?
Облегчение. Черная клякса смыта. Протянув нить отношений из прошлого в будущее, они вышли из лабиринта, где когда-то расстались. Есть еще кое-что. Побывав в точке «прошлое-будущее-настоящее», он вернулся с особенно острым и болезненным осознанием того, как скоротечна жизнь и неумолимо время в своем стремлении все изменить – человека, весь мир – и как он сам изменился за несколько лет. Перегорел, потух, завяз в комфортном мещанстве. Разучился мечтать и чувствовать мир за пределами офиса. Жизнь шла самотеком. Его словно заколдовали, сделав буржуем-капиталистом. Он не хотел этого. Вспомните – он презирал мир политиков и толстосумов. Он презирал Моисеева. Он был философом и, мать его, гребаным рокером, кое-как сводившим концы с концами, но независимым и счастливым.
А Вика? Ее не узнать. Время тоже над ней поглумилось. Где та безбашенная красотка, которую он когда-то любил? Она пила пиво с водкой и мечтала съездить в Сиэтл, на родину Курта Кобейна. Ее нет. Усталость, быт и смирение, – вот, что ее убило, медленно и незаметно. Время коварно, оно действует исподтишка, подсовывая поводы и объяснения, и только сильный может сопротивляться соблазну сойти с дистанции под благовидным предлогом. Он держит в фокусе трудную цель и всякий раз сверяется с ней, чтобы не сбиться с курса. В большинстве своем люди сдаются, довольствуясь тем, что имеют. Глядя на результат, они знают, что не сбылась и десятая часть того, о чем грезили, но не дают этой мысли всплыть на поверхность. Она спрятана глубоко, под слоями сиюминутных мещанских радостей, мелочных удовольствий и суеты – не замеченная, не осознанная, не способная причинить боль.
Стоп. Ты забыл о ребенке. «У меня тоже есть цель – вырастить сына. Чтобы был человеком». Не кажется ли тебе, что эта цель стоит всех остальных вместе взятых? Вырастить ЧЕЛОВЕКА. Пожалуй, над этим стоит подумать. У Саши тоже есть сын, он воспитывает его, но это как бы само собой разумеющееся, и был бы он счастлив лишь этим? Нет. Он должен сделать что-то еще. Что-то для вечности.
«У каждого своя правда? Все люди разные, все цели правильные и нет смысла в критике? – пришла следом мысль. – Один мечтает изменить мир, другой не может подняться над бытом и тихим комфортом, и если первый смотрит свысока на второго – это его право, его субъективное отношение, которое кажется ему объективным, но что скажет он, если узнает, что второй счастлив, так как имеет все, что хотел, тогда как он, первый, несчастен и не может пробиться к цели?
Счастье. Не оно ли мерило всего? Если ты счастлив, разве имеет значение, где ты и к чему ты стремишься? Он раньше не думал об этом. Действительно – что одному рай, другому – ад неутоленных желаний. Отсюда мораль буддизма: желания – причина страданий, нужно избавиться от них, цель жизни – нирвана. Это не религия Саши Беспалова, рокера, безбожника и бунтаря, но он понимает Будду. У каждого свой путь к счастью. К сожалению, Саша долго шел не туда, да и теперь лишь наметил новое направление, которым двинется в будущее, к своему личному счастью.
Он стал мудрым. Мудрость приходит с возрастом, но что отдают взамен? Смелая юная непосредственность, легкость мечтаний, яркость любви, – цена, которую платят. Умудренные опытом циники, с проплешинами и морщинами, с трудом помнят, кем они были в юности. О чем мечтают люди вроде гендиректора мясоконсервного комбината? Какова теперь цель? Теперь, когда можно не думать о хлебе насущном, когда еще есть свобода движения вперед, в будущее, но столько лет пройдено? Мечта, где ты? Яркая, смелая, живая, стоящая того, чтобы рваться к тебе изо всех сил? Боишься казаться недостижимой? Считаешь, не место тебе в седеющей голове мужчины среднего возраста, уставшего от жизни, на которую сам себя добровольно обрек»?
На столе зазвонил телефон.
«Belyavskiy Dmitriy».
Поколебавшись секунду, он нажал клавишу громкой связи. «Витя скор на расправу. Сразу взялся за Диму».
– Да.
– Александр Александрович, добрый день!
В динамике что-то треснуло, не выдержав мощи баса коммерческого директора. В басе не было обычной прямолинейной напористости, а чувствовалось волнение, плохо спрятанное за внешней брутальностью.
– Добрый.
– Александр Александрович, мы общались с Виктором Александровичем, и… у меня есть вопросы. Можно я к вам зайду?
– Какие вопросы?
– Он сказал, что я не справляюсь и должен уволиться, с компенсацией за полгода. Объясните, пожалуйста, мне непонятно.
Проклюнулись нотки агрессии.
– Все правильно. Мы давно приняли это решение. Я могу объяснить, почему, но вы знаете это сами. Если он что-то вам обещал – может, пост в некой новой компании или что-то еще – и передумал, задайте вопросы ему.
Динамик молчал.
– Я понял, Александр Александрович, – сказал глухо Белявский. – Я стал разменной картой в ваших разборках. На что вы меня обменяли?
– Спросите у Виктора Александровича. Это его игра. Что он вам обещал?
Белявский долго молчал.
– Он сказал, что прикроет меня, если у вас будут претензии.
– Как видите – не прикрыл, так что все вопросы к нему.
– Ладно, я понял. Пишу заявление. Еду в Москву. Давно собирался – не было повода.
– Успехов.
– Спасибо. Знаете, я врачом хотел стать, – вдруг признался Белявский. – Отец у меня врач, дед, и я в мед поступал. А как пришел в морг, труп за руку подержал, так и забрал документы. Стал коммерсантом. Может быть, зря? Я был бы хорошим врачом, это у нас в крови.
Кажется, он нетрезв. Выпил с горя после общения с Витей. Витя мастер таких бесед.
– Прислушайтесь к себе. Что вы слышите?
– Мне нравится быть коммерсантом.
– Станьте лучшим. Ставьте высокие цели. В Москве много возможностей.
– Да.
Следующая мысль была об Ире Киреевой, заме Белявского.
– Дмитрий Олегович, дела передайте Ире. Я думаю, двух недель хватит.
– Да.
– Я с ней тоже поговорю,
– Ладно.
– Подумайте над тем, что я вам сказал. Надеюсь, вы найдете свой путь.
– А вы? Что будете делать?
– Тоже буду искать.
– Удачи.
– Спасибо.
– Александр Александрович, я к вам зайду завтра по текущим делам?
– Да. Уточните время у Тани.
– Ладно.
Саша отключил связь.
Телефон зазвонил в ту же секунду.
«Moiseev Viktor» – увидел он на дисплее.
Поморщившись, он снял трубку.
– Да.
– С Белявским я все решил, ставь плюсик в списке.
– Я с ним только что говорил.
– О!
– Он хотел объяснений. Ты, насколько я понимаю, не слишком себя утрудил?
– Я сказал, что акционеры приняли решение об изменении стратегии, и в связи с этим есть необходимость… коррекции коммерческой составляющей. Он даже вопросы задал, на которые я ответил. Если он что-то не понял – это его проблемы.
– Я ему все объяснил. Он понял. С Ирой я сегодня поговорю.
– А я решу вопрос с Олей в течение часа. Завтра ее здесь не будет.
– Не зверствуй, пожалуйста.
– Ты так решил.
– С человеком можно расстаться по-разному. Денег ей дай, время на поиск работы. Сам заварил кашу – будь добр, сделай все аккуратно.
На другом конце провода Виктор хмыкнул.
– Какой ты, Саша, сентиментальный и добрый!
– Тебе бы приятно было? Трахал ее, осыпал милостями, и вдруг как собачку на улицу.
– Ладно, ладно! Буду максимально корректным.
