Сергей Горбачев - Выйти замуж за Микки Мауса
О том, что дочь – единственная слабость обычно застегнутого на все пуговицы шефа, его секретарь знала давно, но это спонтанное проявление чувств не могло её не тронуть. Понимающе-деликатно улыбнувшись (она никогда не позволяла себе первой сокращать дистанцию), Елена кивнула в ответ:
– Всегда рады, Александр Васильевич, давно вашей девочки у нас не было.
Она повернулась было к двери, но, видимо, сопричастность к чужой радости подарила неплохую идею:
– Александр Васильевич, дело к обеду идет, а давайте, как Злата приедет, я вам столик в «Городском доме» на двоих закажу?
Первые лица мэрии имели привилегию заказывать себе обед прямо в кабинет из столовой городской администрации, но этот вариант больше подходил для будничного приема пищи. Для особых же случаев существовал ресторан «Городской дом» через дорогу напротив мэрии, в который можно было попасть только по специальной клубной карте. Посторонней публики там не водилось, что делало это заведение крайне удобным после того, как деловые завтраки, ещё более деловые обеды и не менее деловые ужины вошли в обиход российского чиновника. Разумеется, у Александра Васильевича была золотая карта «Городского дома».
– Отличное предложение, Леночка! – обрадовался он. – Только не на двоих, а на троих. «Ореховый зал», думаю, лучше всего подойдёт. Злата с Михаилом едет, – пояснил он. – И знаешь что, – с радостью ухватился он, – заказывай-ка прямо сейчас. Судя по всему, ребята через полчаса уже будут, ну, чтобы время не терять зря, вдруг голодные. Знаешь ведь, как молодежь сейчас питается.
Он вдруг смутился, потому, как и сам не привык давать волю чувствам в своем кабинете.
– Про Сергеева только не забудь, – нахмурился он, несколько резковато сворачивая этот разговор.
– Да, Александр Васильевич, – Елена, которая никогда ничего не забывала, даже не думала обижаться. Она умела ценить такие редкие моменты. Человечинка, как метко сформулировала когда-то Злата.
Александр Васильевич пил свой подостывший кофе и с удовлетворением слушал, как бодро рапортует по телефону директор парка Сергеев. Все монтажные работы уже полностью закончены, дополнительное освещение установлено, как и проектировала Злата. Полным ходом идёт благоустройство территории на самом острове и прилегающей к нему набережной. Успели отреставрировать даже мостик, ведущий на остров. «К-Вант», правда, четыре дня назад срочно-заморочно снял с объекта всех своих рабочих…
– …Но ничего страшного, Александр Васильевич, – без устали заряжал оптимизмом Сергеев, – основное, что было нам нужно, я из них выжал, теперь и сам справлюсь. Сейчас порядочек наведём, свежей красочкой все парапеты на набережной обновим, а там и задники на сцену, что ваша Злата отрисовала, в типографии поспеют. Ко дню города всё будет в лучшем виде!
– Хороший темп держите, Антон Юрьевич, – сдержанно похвалил Александр Васильевич, отметив про себя, что сможет порадовать дочь не только обедом. – Скоро на смотрины к вам приеду, ждите…
Под заверения Сергеева ему вдруг пришло в голову, что будет правильно все мероприятия по торжественной закладке небоскрёба провести не на вершине холма, рядом с Сурб-Хачем, а у его подножия, на той самой сцене, что так усердно доводит до ума директор парка для его дочери. Снизу-то масштаб изменений по глазам бить не будет, а, главное, монастырский сад оттуда не видно. Но мелькнувшую следом мысль, а не устроить ли всё это, например, в День города, перед большим скоплением молодёжи, что придёт на концерт Златкиного «Архиблэка», Александр Васильевич благоразумно отмёл: не количество массовки для «Монастырской свечи» сейчас важно, а её качество. Небольшое мероприятие с тщательно подобранными участниками-сторонниками и, как следствие, идеальной картинкой для СМИ, принесёт много больше пользы. И провести его разумнее, например, в понедельник, в первый рабочий день после воскресного дня города, после выступления Златы, без лишней шумихи и ажиотажа.
Закончив с Сергеевым, он тут же вызвал к себе куратора Северного жилого массива из отдела муниципальной собственности:
– Виктор Семёнович, я сейчас с директором парка «Дружба» разговаривал, у него там полным ходом строительство новой сцены идёт. Думаю, на ней мы торжественную закладку первого камня «Монастырской свечи» и проведём. Скорее всего, после дня города, без лишней шумихи, но дата ещё не утверждена. Берите мероприятие в работу. Будут все первые лица, поэтому особо не распространяйтесь, и вообще, вы отвечаете, чтобы раньше времени не просквозила информация в прессу.
Когда куратор ушёл, зашла Елена, сказать, что с «Городским домом» всё в порядке, «Ореховый зал» заказан.
Александр Васильевич снова задумался о Злате, и вдруг поймал себя, что его дочь сегодня рефреном идёт везде, где надо и где не надо, и от того невольно улыбнулся: мысли сами крутятся вокруг Златы. Вот только улыбка вышла невесёлой, он и раньше скучал по дочери, а тут что-то накатила грусть без спросу. Человечинка.
Глава 16.
Асфальтовый каток
«Каменные лица Ростова»
* * *Наверное, мне везёт… Это факт! Вот только почему на каждом новом этаже я первым делом начинаю строить новый асфальтовый каток?!
А потом тщетно пытаюсь убежать от него…
Like (9)
Comments (31)
Share (1)
* * *«Городской дом» мало чем выделялся внутри, но строгий классический стиль, вышколенные официанты и безупречное меню создавали ту ауру солидного заведения, что сразу ощущал любой гость, впервые оказавшийся здесь. В советские времена это здание напротив горисполкома занимал кинотеатр «Родина». Но времена изменились, и под уродливым витражом из цветного стекла, что десятилетиями украшал кинотеатр, новые хозяева (среди которых естественным образом оказался и бывший председатель горисполкома) обнаружили частично сохранившийся фасад XIX века, который, конечно же, требовал серьёзной реставрации, но так органично перекликался с главным городским зданием, что вопрос: восстанавливать исторический фасад или нет, даже не обсуждался. Название родилось тогда же, ведь Городским домом в старом Ростове называлось всё то же здание Городской Думы напротив. Так, собственно, почти одновременно и случилась смена эпох, когда горисполком превратился в мэрию, а следом кинотеатр «Родина» – в закрытый клуб «Городской дом». Впрочем, это новое отражение власти в социуме мало кого раздражало, ведь мало кто бывал в стенах этого клуба, ну а про «Родину» давно позабыли.
Вот и Златка, так же, как в свое время Миха, поймала себя на мысли, что совсем ничего не знает про это заведение. Для музыканта регулярно работающего в городских клубах это было странновато.
– Не ту музыку, наверное, играем, – подумала она, но уже внутри поняла, что живую музыку здесь не играют вовсе.
Тут даже общего зала как такового не было: красивая мраморная лестница от входа поднималась в овальный холл на втором этаже, где многочисленные двери из разных, но непременно редких пород дерева вели в банкетные залы и зальчики, создавая приватную обстановку для членов клуба и их гостей. «Ореховый зал», который заказала Елена для Александра Васильевича, Златы и Михаила, представлял собой комнату метров тридцать, не больше, в которой не только мебель, но и паркет, двери, стеновые панели – всё было сделано из редкого бледно-золотистого ореха чуть зеленоватого оттенка. Круглый стол, за которым свободно помещалось до восьми человек, сегодня был сервирован на троих.
– Милости прошу! – Александр Васильевич хозяйским жестом пропустил вперёд дочь и её друга, когда администратор, что сопровождал от самого входа, широко распахнул перед ними дверь в «Ореховый зал».
Хорошее расположение духа не покидало Александра Васильевича, и весь короткий путь от мэрии до «Городского дома» он с удовольствием рассказывал Злате и Михе про достижения Сергеева, словно и не было никакой размолвки с дочерью. Хотя незаметно, конечно же, посматривал на Злату, пытаясь разглядеть что-то важное для себя.
Украдкой поглядывала и она: отцовская радость помогала снять внутреннее напряжение, ведь это она втравила его в историю с «Архиостровом» и сама же, как наверняка считает он, бросила всё на полпути.
«Ушла на войну, – внутренне повинилась Злата, – а папчка, как всегда, тылы прикрыл. Как и Миша с пацанами тоже…».
Тогда, на берегу Дона, мокрые и пораненные, они, смеясь над Марьванной и её новыми кедами, больше смеялись над собой, над ситуацией, от которой все ужасно устали, и этим смехом словно сдвинули реальность и перешли в новую точку сборки, нечаянно создав пространство, где уже не было место прошлому. И не то, чтобы всё мгновенно позабылось, совсем нет, скорее, стали неинтересны и та суета, и те обиды, и те движения, что безостановочно порождали друг друга. Наверное, вряд ли каждый из них в отдельности смог бы сам так же легко подняться над ситуацией. Это ведь только в притчах всё просто и понятно, и выход в конце всегда подскажут: когда, например, на тебя с горки, по узкой улочке катится, набирая обороты, асфальтовый каток, и ты бежишь от него, что есть сил, то как спастись? Ответ правильный готов заранее – надо всего лишь шагнуть вверх. Но в жизни-то парадокс не очевиден. И кто знает, может только Ромкина верность, он ведь всегда защищал Златку, только Мишкина любовь, что привела его к ней, только безрассудство Сашки, который бросился на помощь, не думая ни о чём, помогли Злате осознать свой единственный путь и на этом всем вместе подняться. И что бы делала она сейчас без их верности, любви и безрассудства?
