Дмитрий Вощинин - Зарисовки на запотевшем стекле (сборник)
Долго искали служителя, чтобы зайти в музей. Они были единственными посетителями. Экспозиция оказалась на редкость интересной. Много мастеров французской школы конца ХVШ века, широко представлен Х1Х век, имелось даже несколько полотен русских мастеров, импрессионисты, в том числе Monet, и даже Degas.
Илья был знаком с живописью и потому с большим интересом осматривал картины. Она с удовольствием наблюдала за ним, порой останавливаясь перед каким-то полотном. Так они прошли десяток залов. Было тихо, прохладно и лишь гулко звучал то частый, то медленный стук ее каблучков.
Последние два зала были посвящены скульптуре и, конечно, Родену в большом объеме: один из вариантов «Рук творца», несколько громадных гротескных «красавиц».
Илья решил обязательно прийти сюда еще раз, а сейчас надо было спешить на выставку. Было уже около 16 часов. В это время он обещал уже быть там и потому гнал машину, нарушая правила и поминутно обгоняя. Арабы, как бы понимая, пропускали и не обижались. Ольга по-детски радовалась каждому обгону и удачному маневру.
Добравшись до выставки, проехали на территорию к павильону. Александр Иванович был здесь уже свой человек, все слушали его команды. С ним, не отставая ни на шаг, ходил какой-то человек.
Как потом выяснилось, это был торгпред, который непосредственно отвечал за своевременное открытие нашего павильона. В основном, предполагалось украсить павильон, иллюминировав его многочисленными цветными лампами. И внутри, на креплениях павильона, также должно было появиться дополнительное освещение. Сама идея очень нравилась торгпреду. Обсудив детали, Александр Иванович позвонил на стройку и согласовал отправку осветительного оборудования.
Илья и Ольга все это время находились около Александра Ивановича и даже принимали непосредственное участие в обсуждении предполагаемого оформления. Уже стемнело, когда был окончательно согласован график монтажа и самой экспозиции. Под впечатлением общения и принятых решений торгпред неожиданно пригласил Александра Ивановича, Илью и Ольгу к себе на ужин.
Все сразу вспомнили, что с утра, не считая нескольких бутербродов и пива, ничего не ели. Естественно, возражений не последовало.
Александр Иванович сел в машину торгпреда, а Илья с Ольгой вслед поехали за ними на своем «УАЗике». Илья не отставал, хотя знал, что резиденция находится на Еl-Biare, недалеко от нашего посольства. Так они и ехали, как будто под конвоем.
Приехав в опустевший офис, торгпред повел гостей в свой кабинет, позвонил кому-то, и на столе появились закуски, икра, вино и виски. Налив мужчинам виски, Ольге вино, он предложил тост за своевременное открытие нашего павильона и призвал без церемоний «налетать на еду». Илья не отказался от алкоголя, тем более, что Code rousseau категорически этого не запрещал.
Сразу стало оживленно, образовалась теплая и непосредственная атмосфера общения. Гости много узнали о сотрудничестве с Алжиром, о своеобразии развития этой молодой республики. Тогда наша страна закупала в больших количествах богатое винодельческими качествами алжирское вино-сырец. Было интересно узнать, что вместо простого разлива под грифом «алжирское» из него можно было готовить замечательные элитные вина.
Было уже совсем темно, когда «УАЗик» добрался до виллы.
Тут их ждала новость – из Москвы прибыла большая группа специалистов с семьями, которая должна завтра отправиться самолетом на стройку. Все люди, среди которых были и дети, собрались в столовой. Александр Иванович, Илья и Ольга были приглашены к столу и стали центром расспросов о новой для всех, приехавших на два-три года, жизни. На столе были наши традиционные селедка и черный хлеб, удовлетворяющие гастрономическую ностальгию. Разговор затянулся допоздна. Перед сном уплотнились по комнатам: мужчины заняли три большие, а женщины и дети две другие. Разговоры продолжались в каждой комнате, уснули очень поздно. Илья с неохотой проводил свою спутницу в женскую комнату.
Утром он должен был отвезти Александра Ивановича на выставку, потом вернуться в город для своей работы. Решили взять Ольгу и завести ее в посольство. Однако, неожиданно позвонили со стройки и попросили отправить ее со специалистами самолетом поскольку для проезда группы имелись дополнительно оплаченные билеты. Все произошло очень быстро. Ольга побежала собираться в дорогу. Принятое решение напрочь испортило настроение Ильи. Даже не было времени проводить Ольгу в аэропорт: на выставке срочно ждали Александра Николаевича.
Сдержанно улыбаясь, Ольга вышла со всеми к автобусу, нежно посмотрела на Илью и мягко сказала: «До свидания».
В дороге Александр Иванович заметил расстройство Ильи, но язвить не стал. Ехали молча. По приезду Илья решил прогуляться по окрестностям выставки, чтобы подавить нахлынувшее смятение.
Он прошел в глубину парка. Вдали, на вершине зеленого холма, увидел стеклянный павильон с крупными симметричными арками в восточном стиле и чисто арабским куполом.
«Какая архитектурная находка», – подумал Илья.
Было приятно видеть это легкое ажурное строение из-под горы. А из него вся выставка, как на ладони. Он напоминал шатер полководца перед решающим сражением. Этот павильон, к сожалению, не входил в современную экспозицию и был лишь частью прошлых строений. Илья чуть поднялся, чтобы лучше его разглядеть, потом спустился и пошел обратной дорогой.
У дороги стоял одинокий кипарис, дальше, метров двадцать вниз, по склону росли еще несколько его собратьев. Он был сильнее их и выжил здесь, может быть, случайно. За его смелость природа подарила ему силу, красоту и одиночество.
Илья посмотрел на часы – время отправки самолета. Вспомнилось, как утром он хотел сказать что-то важное на прощание. Сознание потери и того, что это может не вернуться, внушало бессилие. Сейчас было нестерпимо досадно, что не сумел выразить свое состояние и свои чувства.
Он зашел в кафе, официант принес бутылку пива. Тот же столик, в голове промелькнули мелочи вчерашнего посещения, когда сидели здесь четверо. Оля сначала отказалась от пива, но после тяжеловесных острот все-таки выпила, а потом призналась, что страшно кружится голова. Это было так непосредственно, хотя и стало предметом всеобщих шуток и веселья.
Но на этом все не закончилось и продолжалось по возвращению на стройку, правда, так свободно и независимо им уже никогда не было, как в эти прожитые два дня.
Илья был достаточно свободен даже на работе, имел служебную машину и мог заехать к Ольге в рабочее время. Дома они не оставались, просто она ехала с ним по его делам. Собиралась она молниеносно и была всегда раскрепощена и искренна.
Врезалась в память поездка в Дреан, километров тридцать от поселка. По возвращению решили заехать в ближайшую рощу. Немного задержались, и тут пошел сильный ливень, прямо как в тропиках. Дорогу залило, скопилось много машин у моста. Во избежание его разрушения жандармы закрыли проезд. Поехали в объезд: надо было вовремя вернуться в поселок. Дорогу окончательно размыло, многие машины вставали – образовались большие заторы.
Илья вспомнил одну узкую объездную дорогу прямо в поселок. Не раздумывая, он поехал по ней, многие машины двинулись за ним, но из-за большого количества воды «чихали» и вставали. Илья медленно, но уверенно ехал на второй скорости, вода порой поднималась выше порогов машины, и когда миновали основные затопленные места, наградой ему был восторженный и любящий взгляд Ольги.
Были поездки к морю, в горы и всегда с приключениями, и всегда все сходило с рук.
– Какое странное имя – Илья… Или не Я… Но привыкла. Боюсь случайно назвать этим именем мужа, – однажды призналась она.
– По-французски «Иль» – это остров, но женского рода,… а «il y a» – сколько-то лет назад и много чего.
– Ну, прямо Монте-Кристо! – смеялась она.
Эти встречи продолжались сравнительно недолго, так как Илья скоро должен был по окончанию контракта возвращаться на родину.
Вспомнилась ее фраза: «Ты сразу все забудешь».
– Почему ты хочешь обидеть мою память? – возражал он.
– Ты забудешь, как Обломов забыл Ольгу, – улыбаясь и не глядя ему в глаза, однажды сказала она.
– По-моему, Ольга первая забыла… и вышла замуж за другого.
– Неправда, замуж… это другое. Она запомнила его на всю жизнь… А вот Обломов просто ее забыл, – убежденно добавила она.
К этой теме она обращалась все чаще, чем ближе был день его отъезда.
– Настоящая любовь может быть только несчастной, – ласково говорила она… – А ты вправду похож на Обломова… жизнь тебя заставит либо обманывать, либо быть непонятым.
Илья что-то возражал. Уже значительно позже, когда на работе к Новому году в шутку писали стихи обо всех сотрудниках и его сравнили с тюленем, сразу вспомнились Ольгины слова. Он вовсе не обиделся, а наоборот – повеселел. В памяти остались ее емкие фразы:
