Лариса Есина - ДюймВовочка
– Видеть будущую жену в белом платье – плохая примета. Не будем испытывать судьбу, за покупками с Фаечкой схожу я!
Говорилось это тоном, не терпящим возражений, и Фаина, как бы ей не хотелось отправиться за покупками вместе с Вовкой, не стала перечить его матери, не желая еще до свадьбы испортить с ней отношения. Вскоре невеста поняла, что ту больше заботит, как она сама будет выглядеть на церемонии, нежели невеста ее сына. Причем, раскошеливаться на платье для себя она вовсе не собиралась. В магазинах Татьяна первым делом летела к отделу, где продавались вещи больших размеров. Фаине же впору была одежда из детского мира – она никак не могла перерасти 42-ой размер одежды.
– Ой, смотри, какой костюм! Тройка! – захлебывалась слюной мать жениха, подлетая к витрине очередного магазина, – Мне кажется, в нем я буду неотразима! Как ты думаешь?
– Надо померить… – цедила Фаина сквозь зубы, понимая, что теряет драгоценное время. Они прошли уже ряд магазинов дорогой женской одежды, но будущая свекровь была занята выбором платья исключительно для себя, словно это она выходила замуж.
Татьяна схватила приглянувшийся костюм и ринулась в примерочную. Он сел на нее, словно по ней был шит. Невестка одобрила выбор будущей свекрови.
– Оплачивай! – требование повергло девушку в шок: с какой такой стати она должна оплачивать чьи-то вещи?!
– Дорого. Мне тогда не хватит себе на платье… – резонно заметила Фаина.
Аргумент избранницы сына Татьяну не остановил. Она метнулась в отдел, где продавались вещи на каждый день, схватила первую подвернувшуюся под руки тряпку белого цвета, стащила ее с вешалки и предложила невесте сына, не переставая нахваливать. Однако дешевый ничем не примечательный сарафан из жатого ситца выпускницу МГУ не прельстил.
– Вообще-то я не на пляж, а в ЗАГС собираюсь… – Фаину покоробило от подобного выбора, – Да, мне не нужно платье с кринолинами, но все-таки выглядеть я должна достойно. Случай, знаете ли, обязывает!
Ей приглянулось вечернее длинное атласное платье цвета слоновой кости с дорогой гипюровой отделкой и такой же накидкой на плечи. Дорого, зато эффектно и практично: в нем можно и в театр выйти, и на выставку, и в ресторан…
– Сарафан лучше! Он такой легкий, изящный и тоже с кружевной отделкой… – не отступалась Татьяна, будучи уверенной, что ей без труда удастся провести эту наивную дурочку, согласившуюся стать женой ее сына-бессеребренника. Его же ей не раз удавалось водить за нос. Значит, и эта такая же.
– Аха, и раз в пять дешевле Вашего костюма, за который почему-то платить не собираетесь… Вы не забыли разом, что замуж выхожу я, а не Вы, и что шли мы выбирать одежду мне и Вашему сыну, но никак не Вам?!
– вспылила Фаина, но будущая свекровь еще не теряла надежды раскрутить ее на обновку.
– Если для мамы своего мужа тебе таких денег жалко, значит, выберем что подешевле, – с видом оскорбленного достоинства выдала та.
– Ну-ну! Выбирайте, Ваше право! – вынуждена была согласиться с ней Фая, и тихо-тихо пробурчала, – Но даже не надейся, что я тебе что-нибудь куплю…
В следующем магазине Фаина сама подсуетила своей жаждущей обновки спутнице костюм и спровадила ее в примерочную. А сама тем временем покинула магазин. Другого выхода отвязаться от навязчивой спутницы у нее попросту не было: на исходе были запасы и времени, и терпения. Она вернулась в прежний магазин и все-таки купила то самое атласное платье цвета слоновой кости. Здесь же она прикупила Вовке рубашку, которая оказалась чуть свободнее, чем надо было бы, но очень ему шла. К Орловым Фаина возвращалась с неприятным осадком: ее шокировало поведение будущей свекрови. Дело даже не в том, что она пыталась развести ее на деньги (хотя и это было само по себе неприятно): та ни разу за несколько часов утомительного хождения по городу не вспомнила о сыне и не предложила, не посоветовала ей купить вещи для него. Мать жениха тоже вернулась раздосадованной. Выйдя из примерочной, она поняла, что ее кинули, обвели вокруг пальца – и кто?! Это малохольная девчонка… И что только этот придурок, ее сынок, в ней нашел – ни кожи, ни рожи, ни фактуры… Фаину она зачислила в список своих личных врагов и дала себе слово, что сделает все, чтобы разрушить неравный союз двух любящих, но наивных сердец. Возможно, даже до их свадьбы.
– Не пойму, что такого ты нашел в этой недоделанной москвичке, – выговаривала она сыну тем же вечером, – Неужто кого получше, да и побогаче не мог присмотреть в жены?
– А ты не такая умная, как хочешь казаться, – сверкнув глазами, выдал Вовка и пояснил, поймав непонимающий взгляд матери, – Она одна в семье, и рано или поздно унаследует все имущество. Да, они небогаты, но живут в элитном доме, на квартиру в котором я никогда не заработаю. Поняла?
– А как же чувства?.. – опешила Татьяна.
– Ма, это сейчас ты спросила? – удивился женишок, для которого канун свадьбы стал вечером циничных откровений, – Какие такие чувства в этом несовершенном и сугубо материальном мире? Не ты ли сама мне об этом говорила?
– А что ж тогда скачешь вокруг своей Фаечки, словно павлин в период случки? Хвост распушил, плечи расправил… – подначивала его маман, – даже я поверила, что влюблен.
– Что поделаешь? – пожал плечами Вовка, – Хочешь жить, умей вертеться. Сама заметила, так уж природа устроена, что даже у птиц без брачных игр самку не охмуришь.
– Но все-таки приятно иметь женщину, которая тебя хотя бы не отталкивает, – не сдавалась свекруха.
– А любовницы на что? – парировал сын, открывавшийся ей сегодня с совершенно незнакомой и пугающей стороны.
– Все так, но теща твоя еще лет тридцать-сорок протянет, сам состаришься, пока квартирку заполучишь, – вздохнула та.
– Поживем-увидим, – загадочно проронил Вовка, и Татьяна боялась догадываться, что он имел ввиду.
На церемонию бракосочетания Татьяна не явилась. Впрочем, этого никто не заметил и не выразил по этому поводу ни малейшего сожаления. Зато Таисия Марковна постаралась! Вовка с Фаиной оплатили обычную, не торжественную церемонию регистрации брака. Приглашение в зал бракосочетаний, вальс Мендельсона и шампанское после того, как они официально стали мужем и женой, стало для них полнейшим сюрпризом. Вовка ликовал: сбылась его давняя мечта! Свидетельство о браке для него – пропуск в новую жизнь, в высшее общество, куда он давно рвался. Это в перспективе, а на данном этапе – возможность капитально обосноваться в столице. Фаине, напротив, было не по себе. Она никак не могла понять, почему, но ее не покидала мысль о том, что она совершает роковую ошибку. В машине на обратном пути из ЗАГСа, пытаясь понять, что с ней происходит, она нашла, что ее просто-напросто гложет чувство вины перед матерью. Затем ли она одна растила дочь, чтобы не иметь возможности выдать ее замуж, не увидеть ее в наряде невесты?.. Поездка по курортному городу немного отвлекла от грустных мыслей. Орлов устроил для новобрачных экскурсию по самым памятным местам Ялты: домик Чехова, замок над обрывом «Ласточкино гнездо», Приморский парк… Увлекающаяся историей Фаина оценила старания свидетеля со стороны жениха. Вовка любил все новое, неизведанное, интересное, поэтому тоже остался доволен. Вчетвером – молодожены и свидетели бракосочетания – перекусили в ресторанчике на берегу моря. Усталые и довольные, вернулись в усадьбу Орловых, где в саду, под яблонями уже был накрыт праздничный стол. Кроны деревьев подсвечивали развешенные между ветвями гирлянды из обычных бытовых лампочек. Получилось светло, а главное оригинально – «груши, которые нельзя скушать», вперемешку со спелыми ароматными и не только съедобными, но и очень вкусными сладкими яблоками. За столом – родители Андрея, друзья семьи. А вот Татьяны среди них не было. Впопыхах вспомнили о ней не сразу. Только когда она сама явилась поздравить новобрачных с букетом гвоздик в напольной вазе – подарок молодым. Фаине бросилось в глаза, что одета она была в белый гипюровый костюм, будто действительно сама выходила замуж. Деньги на наряд она выпросила у добросердечной Таисии Марковны, сыграв на том, что родила спасителя ее единственного сына. Та была готова отдать последнее в знак благодарности, что ее Андрюша остался жив.
Свадьба получилась на удивление доброй и душевной. Танцевали и веселились все, кроме матери жениха. Татьяна только казалась веселой: в ее жизнь после многолетнего отсутствия возвращался сын, но – похоже – только ради того, чтобы снова сделать ей больно. Получается, она с таким трудом выносила и родила кому-то мужа, а сама вновь остается ни с чем… Она чувствовала себя ущемленной, обделенной судьбой, несчастной на этом празднике жизни. Сейчас ей невыносимо хотелось выть от обиды и отчаянья, но ситуация обязывала улыбаться и проявлять благожелательность. «Ничего, – успокаивала она себя, – Будет и на моей улице праздник! Мне не дали стать женой, так и мой сын никому не достанется!».
