Вячеслав Малежик - Герой того еще времени
– Слава, а давай заскочим ко мне, я тут рядом живу, – сказал Андрей.
– Люб, мы ненадолго. А? Ты с нами?
– Нет, ребята, вы давайте по-быстрому к Андрюхе, а я сделаю еще несколько звонков. Потом заберу Татьяну, и мы вас подхватим у дома братухи.
Мы шли с Андреем по Белоусовке… Встречавшие нас деревенские степенно нам кланялись, исподтишка разглядывая меня. Дом младшего двоюродного брата был явно не из богатых. Он пригласил меня в хату. И я был удивлен. С одной стороны, бедностью жилища, которая считывалась со старомодного покрывала на кровати и с видавших виды стола и стульев. Но еще больше меня поразила почти стерильная чистота жилища. Земляной пол, на котором невозможно было найти даже пылинки: на столе, на плите, на печке все блестело чистотой и порядком.
– Андрей, к тебе приходит какая-то женщина помогать по хозяйству? – спросил я.
– Нет, это все я сам, я не зарабатываю столько, чтобы содержать женщину.
– Андрюха, а где ты работаешь?
– Да в деревне. Трактор, автомобиль, МТС.
– Машинно-тракторная станция?
– Ну да… Как в старые времена, когда мы были еще вместе.
– Наверное, зарабатываешь прилично? – спросил я.
– Шутишь? Двадцать пять гривен.
– Двадцать пять гривен? Что, в месяц?
– Да, в месяц. Чтоб тебе было понятно, скажу: это сто пятьдесят рублей.
– Ты меня ошеломил, Андрей. Как же ты выживаешь?
– Да вот, выращиваю двух боровов… Один на продажу, а второй себе на прокорм. Еще огород, куры. Да много ли мужику одному надо?
– По-моему, я оторвался от жизни, – промямлил я.
– Ты, наверное, думаешь, что это я такой нескладеха? – спросил Андрей.
– Подожди, я еще это не успел переварить.
– У нас практически все так живут, и у меня нет тревог по этому поводу.
– Андрюх, а праздники ты себе устраиваешь?
– Вот сейчас ты мне устроил «красный день календаря», а так…
Мы помолчали, но тут к дому подъехал «Кадиллак», и мы засобирались на выход.
– Мужики, поехали… Андрей, давай, давай… – почти прокричала Люба, ворвавшаяся в хату.
– Если есть место, то я с радостью.
– Поехали, поехали, – позвал я брата, обняв его за плечо.
Мы уселись в автомобиль и тронулись в сторону Сухолохвицы, где жили моя родная тетка Прасковья Ивановна, по мужу Пшикало, ее дочка с мужем и внучка Лена.
– Я тут без тебя, – зашептала мне на ухо жена, – была Дедом Морозом. Дарила направо и налево сто– и пятидесятидолларовые купюры, и получила столько слов и слез благодарности, что очень пожалела, что деньги быстро кончились.
– Ты не представляешь, как они в деревне бедно живут, – ответил я.
– Наверное, в нашей глубинке тоже несладко живется… – спросила-ответила Татьяна.
– Да, мать, оторвались мы от жизни…
Наша делегация въехала в Сухолохвицу, и вскоре мы причалили к дому, около которого стояла, опираясь на палку, очень благообразная женщина в белом платке, новой кофте и цветастой юбке. На ногах у нее были надеты мягкие тапочки. Я выскочил из автомобиля и подбежал к своей тетке.
– Ай, Славик, вот я и дождалась тебя, – сказала тетка и заплакала. Но плакала она недолго, и слезы сменились улыбкой. Когда были жив мой отец и тетка Мария, младшая сестра Параска терялась в тени их личностей. Сейчас она была одна, и я увидел, как она похожа на отца и как она красива, но при этом у нее был удивительно светлый лик. Да-да, – лик. Я не спутал слово, описывая выражение ее лица и весь облик – такой ясный и почти безгрешный.
– Что ж, гости дорогие, проходите в дом, – пригласила нас моя тетя.
Мы вошли в хату и увидели стол, который мог бы украсить свадьбу районного масштаба.
– Люба, я чувствую себя важным гостем, прибывшим на Украину установить двухсторонние отношения между нашими странами, – начал я гнать пургу.
– А что, – ответила Люба, – мы не можем, что ли, устроить праздник по поводу приезда брата на родину его предков?
– Небось, хрюшку замочили? – спросил я.
– Не только замочили, но и сделали эти ковбаси, кентюх…
– И все остальное великолепие, – перебила Любу моя жена.
– Гости дорогие, давайте за стол, – пригласила усаживаться тетка.
После долгого путешествия и всех перипетий дня это было как нельзя кстати. Все быстро разместились вокруг стола.
– Ну что, тетка, выпьешь с нами рюмочку?
– А что, Славику, и выпью.
И мы выпили за встречу, а потом за Юхима и всех родных, живых и ушедших. После третьей рюмки я сказал, что у меня сегодня концерт, и я объявляю мораторий на алкоголь. Гостей мои профессиональные проблемы мало интересовали, и веселье, разгоняемое Николой, поднималось в полный рост. Я уже расчехлил гитару и после пары песен, голосом провокатора произнес:
– Тетка, может, станцуешь? Утрешь нос молодым?
И Прасковья Ивановна, отодвинув стул, вышла в центр комнаты. Сказать, что она танцевала, было бы неверно. Двигались, словно крылья птицы, ее руки, глаза моей восьмидесятилетней тетки сияли, а ноги, обутые в тапочки, крепко стояли на полу, обозначая область ее танца. Все и всё замкнулось на нашей танцовщице, и она сорвала бурные аплодисменты.
– А если еще по рюмочке? – спросил я.
– А что? Можно и еще…
– Хватит провокаций, Малежик. Ща уволю, – прошипела моя жена.
И что вы думаете, я задушил этот прекрасный полет, этот восхитительный и упоительный танец. Не пришлось нам увидеть неограниченные возможности человеческого духа и тела.
Любовь, которая стимулировалась еще и алкоголем, создала какую-то удивительную атмосферу взаимопонимания, когда все начали чувствовать друг друга без слов. А время текло, и концерт, разрекламированный в округе Белоусовки сарафанным радио, неумолимо приближался. Наконец, дорогие гости встали из-за стола и направились к автомобилям, чтобы ехать в клуб. Николай вызвался подвезти Прасковью Ивановну.
А у клуба собралась уже приличная толпа, и все ждали, когда начнут запускать в зал. Люди были нарядными и праздничными. Почему-то вспомнилась старая притча, как король обкладывал плачущий народ все новыми и новыми налогами. Это продолжалось до тех пор, пока люди не перестали плакать и не начали петь и танцевать. И тогда король сказал: «У людей больше ничего нет, им нечего терять, поэтому они веселятся. Отмените мои новые указы». Я вспомнил свой разговор с Андреем, глядя на празднично-одетую публику. Мы вышли из своего лимузина, и публика зааплодировала.
– Подождите, я еще не заслужил, – крикнул я.
– Спасибо тебе, Малежик, что приехал к нам, уже это праздник, а петь мы и сами умеем.
«Антикризисное» поздравление с Новым 2015 годом
Как же страшно вступать в новый год, честно слово,И с собой вас позвать вместе жизнь разделить!Но привычно делюсь с вами смехом и кровом,Пусть дырявая крыша — и все-таки жить.
Мы позволим, друзья, не сожрать нас невзгодамИ согреем друг друга душевным теплом!Пусть пугают газеты, курс рубля, непогоды —Мы возьмем и назло им тихонько споем…
«Лилипутик» с «Мозаикой» будут порукойИ помогут найти нам «Дорогу» во мгле,И «Попутчица»-девочка, такая вот штука,«200 лет» нам поможет прожить на земле.
«Ты мне нравишься», друг, чего там лукавить?И «Мне холодно», коль тебя рядом нет…«Возвращайся» скорей, грустны мысли отставить!А за сим «До свиданья». Малежик… Привет!
Примечания
1
«Управляй моим автомобилем».
2
«Удовлетворение».
3
Не бойся.
4
«Зажги во мне огонь».
5
Парень.
6
Квартира.
7
Приятель героя.
8
Долой!
9
Марка советского автомобиля.
10
«Мне не купить любовь».
11
«Для продажи».
12
«Катись отсюда, Бетховен».
13
«Я – неудачник».
14
«Вечер тяжелого дня».
15
Дмитрий Гордон – главный редактор киевской газеты «Бульвар Гордона», отец четверых детей.
16
Ник постоянного посетителя гостевой книги на сайте www.malezhik.ru.
17
Ник постоянной посетительницы этого сайта.
18
Олег Завьялов – музыкант, друг С. Дроздова и В. Малежика.
19
Имеется в виду развод солдат.
