Ольга Крючкова - Старовер
Наконец он достиг кладбища. Небольшая часовня покосилась от времени. Подле неё хлопотали два каменщика и плотник. Руководил работами пожилой дьякон. Алексей приблизился к ним.
– Бог в помощь!
Работники и дьякон обернулись.
– День добрый, господин офицер. – Поприветствовал дьякон. – Вы из здешних? Что-то не признаю вас…
– Алексей Дмитриевич Вишневский, штабс-капитан корпуса генерала Каппеля. Прибыл в Омск на новое место службы…
Дьякон перекрестился.
– Господь милостив, вернулись. Батюшка ваш не дождался, покинул наш бренный мир.
– Я пришёл проведать его могилу. Матушка нынче в хлопотах, занята. Сопроводить меня не смогла…
– Я охотно покажу вам место захоронения… – откликнулся дьякон.
Алексей извлёк из кармана портмоне и отсчитал дьякону несколько крупных купюр.
– Примите, на восстановление часовни… Я ещё ребёнком был, а она при кладбище стояла…
– Часовне без малого двести лет, – пояснил дьякон, – а за пожертвование благодарю.
…Алексей склонился перед могильным холмом, теребя фуражку в руках. Высокий деревянный крест уже успел потемнеть. Алексей тщился вызвать в воспоминаниях отца. Но, увы, они, казалось, ушли из его памяти, ушли навсегда. Между прошлым и настоящим образовалась некая брешь и пустота и имя им – война, кровь, смерть. Однако Ирину Аристову он вспомнил, стоило только добраться до родных мест.
Стоя у могилы, он начал было размышлять: отчего образ доброго отзывчивого отца стёрся из памяти, а образ Ирины, жестоко обманувшей его, вспыхнул снова яркой звездой? Почему так устроена человеческая суть?
Алексей перекрестился, надел фуражку на голову и уже намеревался отправиться в обратный путь, как заметил между деревьями до боли знакомый женский силуэт. Невольно Алексей последовал за ним…
Алексей спешно пробирался между крестов, прошлогодний сухостой доходил до пояса и замедлял движение. Однако дама, за которой он «гнался», казалось, парила, легко передвигаясь и удаляясь от него.
Алексей прибавил шагу, выбрался из сухостоя и быстрым шагом пошёл по протоптанной тропинке. Вскоре он догнал женщину, показавшуюся ему знакомой. Она стояла подле могилы, на кресте висела выгравированная металлическая табличка с надписью:
«Анна Владимировна Аристова. Годы жизни 1850–1917»
Догадка пронзила его мозг, словно молния.
– Ирина… Ирина…
Женщина обернулась. Её лицо скрывала плотная вуаль. Лица разглядеть не представлялось возможности…
– Ирина… – снова повторил штабс-капитан. – Это я, Алексей Вишневский…
Женщина неторопливо начала поднимать вуаль. Руки, затянутые в молочного цвета ажурные перчатки, летнее платье с глубоким вырезом, выгодно подчёркивающим полную грудь; аромат, исходивший от её тела возымели на Алексея возбуждающее действие. Он, забыв все нормы светского приличия, бросился к ней и сжал в объятиях.
Дама не сопротивлялась, однако вуаль до конца так и не успела поднять. Её полные красивые руки беспомощно опустились на плечи Алексея.
– Господи, Алёша… ты… офицер…
– Я…
Алексей одной рукой страстно сжал в своих объятиях Ирину, другой – поднял вуаль. Их глаза встретились… Перед Алексеем стояла Ирина, но другая. Об этом красноречиво говорил её взгляд. Это был взгляд умудрённой опытом женщины, многое повидавшей в жизни. От романтичной наивной хрупкой девушки не осталось и следа.
Алексей страстно впился в её губы. Ирина с жаром ответила на его поцелуй. Старые чувства внезапно вспыхнули с новой безудержной силой. Алексей жаждал эту женщину, жаждал Ирину такой, какая она есть. И он не смог сдержаться и начал осыпать поцелуями её шею и грудь.
Ирина стонала от вожделения под натиском Алексея.
– Господи… Прости нас… Нельзя на кладбище… Идём… У дальних ворот стоят мои дрожки, я приехала одна…
Алексей подхватил Ирину и ринулся к дальним кладбищенским воротам. Женщина приподняла юбку, чтобы не наступить на неё…
Через считанные минуты они достигли дрожек.
– Садись! – по-военному кратко распорядился Алексей. Женщина повиновалась и вспорхнула на сидение дрожек. Алексей сел подле неё и ловким движением схватил вожжи.
– Но! Залетная! – от души прокричал он.
Лошадь, увлекая за собой дрожки, понеслась вскачь по направлению к усадьбе Аристовых.
Смеркалось. Любовники раскинулись на ложе, не размыкая объятий. Алексея поглотила сладкая дрёма. Ирина покоилась на мускулистой груди партнёра. Её чуть приоткрытые глаза, подёрнутые поволокой, говорили о высшей степени наслаждения.
Наконец женщина первой вернулась к реальности. Она отстранилась от возлюбленного и попыталась встать. Однако Алексей тотчас же открыл глаза и снова привлёк Ирину к себе.
– Не пущу… Не уходи… А то опять исчезнешь на десять лет…
– Не исчезну, обещаю тебе. Я ушла от мужа.
Алексей ослабил хватку и цепким взором смерил возлюбленную.
– Как ушла? Когда?..
– Вот уже несколько месяцев, как я покинула Тобольск и перебралась сюда, в имение покойной тётушки. – Призналась Ирина. – Лишь несколько дней назад я начала обретать душевное спокойствие. И ту появился ты…
Ирина поднялась с кровати и накинула пеньюар.
Алексей также встал и быстро по-военному натянул исподнее.
– Скажи, Анатоль бил тебя? Жестоко с тобой обращался? Если – так, то я пристрелю его!
Ирина опустилась в массивное кресло, отделанное золотистой тесьмой, и закрыла лицо руками.
– Значит, я прав! – решил Алексей.
– Нет-нет! – поспешила ответить женщина. – Анатоль никогда не бил меня… Он бы и пальцем меня не тронул в минуту гнева или недовольства… Просто он…
Алексей напрягся.
– Говори, умоляю тебя!
– Он изменял с каждой юбкой… – медленно начала Ирина. Каждое слово давалось ей с огромным усилием. – Даже с горничной… А весной наш сын тяжело заболел. У мальчика занялся жар… Врач сказал: пневмония… Речь идёт о жизни и смерти… В тот момент Анатоль пребывал в объятиях своей очередной шлюхи. Он явился домой, когда Сашенька умер…
Алексей, сражённый откровением возлюбленной. Приблизился с ней и опустился на колени подле кресла.
Обняв её колени, Алексей произнёс:
– Прости меня… Я ничего не знал… Анатоль – чудовище… Что я могу сделать для тебя?
Ирина смахнула ладонью невольно набежавшую слезу.
– Месяцы, проведённые в имении почти что излечили меня. Просто люби меня… И всё… – прошептала она.
Алексей встал, увлекая женщину за собой.
– Уже поздно… Твоя матушка, Анастасия Васильевна, наверняка будет волноваться… – прерывисто пролепетала Ирина.
Алексей, словно опомнился.
– Да-да… Матушка… Скажи мне: когда мы увидимся вновь?
– Я буду ждать тебя каждый день… – пообещала Ирина. – Возьми мои дрожки, завтра вернёшься на них…
Алексей привёл себя в порядок, страстно поцеловал Ирину на прощанье.
– Я тебя больше никому не отдам, – сказал он и стремительно сбежал по лестнице с бельэтажа.
Через пять минут он уже мчался по сумеречному лесу в дрожках.
Алексей вернулся в усадьбу, когда уже окончательно стемнело. Во дворе, по старинке, горели масляные фонари. Казалось, усадьба безмолвствовала. Алексей сам распряг лошадь и завёл её на конюшню.
Во флигеле мерцала чуть заметная свеча.
«Николай не спит…» – подумал Алексей. Не успел он войти в дом, как за спиной раздался голос денщика.
– Ваш благородь… Припозднились вы шибко… – по-свойски произнёс он.
Алексей оглянулся. Перед ним стоял слегка помятый Николай. Мундир унтер-офицера был накинут на плечи, рубашка наполовину расстегнута.
– С Ольгой Сергеевной и детьми всё в порядке? – спросил штабс-капитан.
Денщик кивнул.
– С ними всё хорошо, обживаются. Мальчишка славный… Да вот матушка ваша волновалися… Ушли вы днём на кладбище, да как сквозь землю провалилися… Нету вас… Посылала за вами…
– Встретил давних знакомых… – ответил Алексей. Николай многозначительно хмыкнул. – Или спать, отдыхай…
– Покойной ночи, ваш благородь… – отчеканил денщик и отправился во флигель.
Алексей отворил дверь, она предательски скрипнула. Войдя в дом, он бросил фуражку на кушетку в прихожей и поднялся по лестнице на бельэтаж.
Посреди коридора со свечой в руках стояла, облачённая в домашний халат, Анастасия Васильевна.
– Алёша…
Штабс-капитан невольно смутился и почувствовал себя нашкодившим юнцом.
– Да, матушка… Прости меня, я задержался…
– Прошу тебя, пройдём в гостиную… Нам надо поговорить… – продолжила она спокойным тоном. По опыту Алексей знал: спокойствие матушки – ох как обманчиво.
Мать и сын расположились в креслах напротив друг друга. Анастасия Васильевна так и держала в руках свечу. Отблески пламени отражались на её лице, выхватывая тот там, то здесь глубокие морщины. Неожиданно Алексей осознал: матушка сильно постарела и многое пережила.
