Олег Рой - Фантомная боль
К вечеру в голове начинает шуметь, точно водки хлопнул. Но сейчас-то с чего?
Андрей пролистал скупое досье из отдела кадров: диплом с отличием, замужем, сын-школьник, рекомендации с предыдущих мест превосходные.
Ничего не было проще, чем вызвать к себе нового сотрудника, ответственного за руководство столь важным направлением. Да хоть каждый день можно совещания с глазу на глаз устраивать. Ничего проще. И – ничего сложнее.
Андрей видел Веру только во время еженедельных «паркетов». За работу она взялась рьяно, выстроенные Максом схемы не только не разрушила, наоборот, кое-где даже кое-что усовершенствовала. Андрей читал отчеты отдела маркетинга так, как другие читают любовные письма, и сам над собой издевался.
Ну что ты маешься, как пацан пятнадцатилетний? Свози ее на строительный форум – что там у нас по календарю ближе всего? – хоть в Дрезден. Ну переспишь там с ней – она ж большая девочка, вряд ли упираться станет, да и по глазам похоже, что и сама не прочь, – будет тебе легкий необязательный командировочный роман. Погуляешь и успокоишься.
Правда, он отлично понимал – точнее, чувствовал нутром, солнечным сплетением, глубинами сознания, – что легким командировочным романом дело не обойдется. Но Дрезден – это да, это хорошая мысль, это может все упростить. Вообще-то он собирался взять с собой в Дрезден Анжелу – в награду за успешное поступление в университет, – но ей об этом еще не говорил, так что не поздно все переиграть. Да, в Дрезден надо ехать с Верой.
В первый дрезденский вечер Андрей страшно напился, потому что никак не мог набраться духу, чтобы постучать в Верин номер и пригласить на ужин. Да что там! Хотя бы просто постучать… а ужин можно и в номер заказать. Как же, как же!
Для храбрости он опрокинул в себя порцию коньяка – как лекарство, не чувствуя вкуса. Потом еще одну. Из соседнего номера не доносилось ни звука: то ли Вера, компенсируя разницу часовых поясов, легла пораньше спать, то ли гостиничное здание было построено на совесть. Он подумал и выпил еще.
Утром Андрей поднялся ни свет ни заря, отработал час в гостиничном тренажерном зале, пропарился в сауне, поплавал в бассейне, чтоб выгнать из организма остатки алкоголя.
Вместо предусмотренных программой форума мероприятий он потащил Веру гулять. Музеи, даже Дрезденскую галерею, они игнорировали – жаль было тратить чудесный летний день на закрытые залы. Но город и особенно парки обошли основательно и даже покатались на речном трамвайчике. Эльба весело блестела под высоким летним солнцем, Верины глаза смеялись, Андрей с воодушевлением рассказывал историю восстановления дрезденского центра, разбомбленного до основания в феврале сорок пятого. Сорок лет по кусочку собирали, представляешь? Он фотографировал Веру в каждом мало-мальски симпатичном уголке, благо из таких состоит весь Дрезден, и чувствовал себя мальчишкой. Портфеля у Веры не было, а то нес бы за ней и сиял от гордости и счастья.
Уже вечером, на мосту Августа, у Веры сломался каблук. Неловко подвернув ногу, она с размаху села прямо на тротуар, ахнула и всхлипнула – больно. Андрей кинулся на помощь, обнял, стал утешать. Наступать на ногу было больно, и они чуть не час сидели на бордюрчике – отдыхали. Со стороны, наверное, это выглядело диковато: сидят на тротуаре двое взрослых людей и смеются…
Вернувшись из Дрездена, Андрей в первый же вечер забыл запереть кабинетную дверь, и Марина моментально это обнаружила. Учуяла, что ли?
Размяк, расслабился, кретин, идиот, недоумок, ругал он себя, осторожно высвобождаясь из цепких супружеских объятий. Но что толку ругаться, когда уже прошляпил! Самое скверное, что Марина учуяла не только незапертую дверь. Она учуяла произошедшие в муже изменения. Сцена вышла безобразная.
– Баньки с девочками тебе уже мало? – орала взбешенная Марина. – Постоянную подстилку захотелось? Седина в голову, бес в ребро? Старая жена уже не устраивает? На молоденькое мясцо потянуло? Длинноногую красотку прямо под боком завел?
Уворачиваясь от бросающейся на него Марины, Андрей выскочил из кабинета, сунул ноги в ботинки, схватил так и не разобранную после «командировки» сумку, валявшуюся под вешалкой, и пулей вылетел из квартиры.
Доехал до офиса, переночевал у себя в кабинете и к утру решил: пора разводиться, иначе нечестно выходит.
Утром позвонила Марина. Просила прощения, говорила, что не знает, что на нее нашло, плакала в трубку. Под ее рыдания Андрей прокручивал в голове все обстоятельства. Так, у Анжелы до начала занятий в университете еще почти три недели, у Настюхи последние школьные каникулы, отлично. Когда Маринин плач несколько утих, Андрей предложил ей съездить с девочками куда-нибудь к теплому морю – мол, им обеим отдохнуть перед учебным годом не помешает, да и ты развеешься.
Марина, разумеется, согласилась.
Адвокат оказался молодцом. Двух недель, пока «девочки» отдыхали на Кипре, на оформление развода хватило с лихвой, даже вопрос о детях как-то ловко удалось обойти.
Марина восприняла новость на удивление спокойно. Андрей готовился к тому, что она устроит ему полный Армагеддон, но нет. Может, морские купания помогли, думал он, но, по большому счету, думал без особого интереса. Не скандалила – и хорошо, и слава богу.
После развода они еще какое-то время жили вместе. Ну… как вместе? В одной квартире. В новый дом он Марину тащить не хотел и подбирал для бывшей жены подходящее жилье – чтоб и не очень далеко, и удобно, и чтобы девочкам, если что, места хватило бы. Вопрос, с кем будут девочки, оставался пока открытым: Анжела сразу сказала, что с папой, Настя только плакала, закатывала скандалы и кричала, что ее никто не жалеет, лучше она вообще уйдет из дома и будет ночевать под мостом. Давить на нее не хотелось, разлучать сестер тоже, и ясно было, что жить в новом доме было бы удобнее всего, но Андрей, как и в бизнесе, старался учитывать все варианты и поэтому решение квартирного вопроса откладывал.
Все делали вид, что жизнь течет по-прежнему и ничего не изменилось. Спал Андрей в кабинете, вламываться к нему туда Марина больше не пыталась. Иногда он снимал номер в маленькой, хорошо знакомой гостинице, но свидания с Верой были редкими. Хотя, казалось бы, свобода оформлена юридически, можно себе позволить. Но сперва ей тоже нужно было развестись, потом она сказала, что давить сейчас на Марину, добавлять ей переживаний – немилосердно, а они вполне могут и потерпеть. Так и так скоро все наладится.
Армагеддон случился в декабре.
– Марина, ты дома? – Андрей запер дверь, стащил с себя пальто, сковырнул с усталых ног ботинки, один о другой, Маринка всегда ругается, что от этого обувь портится, ну да и черт с ними, и с замечаниями бдительной бывшей супруги, и с обувью. – Ау, я пришел, где вы все? Марина? Девочки?
Откуда-то доносилось слабое похрустывание. С кухни, что ли? Нет, из большой комнаты, которую Маринка, так и не отвыкнув от советской традиции, называла залой. Очень аристократично.
Он заглянул туда, в залу, и даже не сразу понял, что он видит.
Улыбающаяся Марина сидела на полу, усеянном какими-то блескучими крошками. В некоторых, покрупнее, еще можно было узнать осколки. Марина брала осколок и ломала его. Потом еще раз. И еще. До тех пор, пока ломать было уже нечего. Оглядывалась, находила следующий, опять ломала. Пальцы, колени, стеклянная крошка, ковер – все было заляпано кровью. Зеркальная – когда-то зеркальная – дверца шкафа сейчас зияла темным провалом, по бокам которого тоже щерились зубастые осколки.
Увидев мужа, Марина радостно рассмеялась:
– Вот и ты! А я и не услышала!
– Что ты делаешь? – сдавленно проговорил Андрей.
– Да ну, – она махнула рукой в сторону бывшего зеркала, в темную зубастую пасть, – оно ужас какой-то показывает. Как будто я – это не я, а какая-то толстая жуткая тетка. А я же молодая! Краси-и-ивая! Иди ко мне!
Надо было что-то делать, куда-то бежать, но ноги не шли, не двигались, как бывает в кошмарном сне.
– Где девочки? – задыхаясь, прошептал он.
– Ну спят же! – радостно отозвалась Марина. – Здорово, да? Можно пока пошали-и-ить. – Она подмигнула и потянулась, выгнувшись и выпячивая грудь. – Ну иди же скорей!
Андрей отшатнулся, захлопнул дверь. Черт, почему в этой квартире ни одна внутренняя дверь, кроме кабинетной, не запирается?! Он хотел придвинуть к ней вешалку, но понял, что та стоит не на месте. Не у входной двери, а у соседней, в бывшую их с Мариной спальню. Андрей осторожно приоткрыл соседнюю дверь – в комнате девочек было чисто и пусто. Проклятье!
Отшвырнув тяжеленную вешалку, он ворвался в спальню. На супружеской постели лежали два длинных, замотанных одеялами свертка. На неверных ногах он шагнул ближе…
Лица девочек были безмятежно спокойны, только у Насти перемазано чем-то белым.
