Надежда Белякова - Ругачёвские чудеса
Смех ее перешел в какое-то пугающее карканье, а потом в сильный кашель, который она долго не могла успокоить.
Марина сквозь слезы начала, смущаясь, путано, но всё же объяснять знахарке, зачем пришла, хотя уже поняла, что знахарка и вправду, как говорится, в курсе ее беды:
– Бабушка! Помогите! Я ребеночка хочу! Саша очень надеется, что у нас ребеночек будет!
Но знахарка остановила её унылым жестом, не требующим уточнений:
– Милая, если б ты ко мне от бессонницы, от сглаза пришла спасаться, я бы тебе пустырника сушеного дала бы и дело с концом. А твою беду уж и не знаю, как отвести. Тебя тоже очень ждали твои родители, так уж хотели ребеночка. То ли Витюша, папка твой, перестал быть счастливым и больше не летал.
И все получилось! Может, обмен веществ у него нарушился… Время, годы, жизнь… И вот – ты, какая красавица получилась! Так что иди и жди! И у вас все получится!
Знахарка была непреклонна в своем отказе. О гостинцах и слушать не захотела.
Нервы у Мариночки совсем сдали. Мрачные синяки под глазами от бессонных ночей прописались на её молодом лице. Марина отправилась в поликлинику, чтобы как-то подлечить совсем расшатавшиеся нервы. Там ей прописали полезные витаминные уколы. Отсидев в очереди в ругачёвской поликлинике своё, она вошла в кабинет. Медсестра сразу же завела с нею разговор, на который раньше бы она обиделась, а теперь странно равнодушно даже не реагировала.
– Да уж знаю, Марина, о твоей беде… Всё Ругачёво судачит о твоем походе к бабке… А знаешь… я вот подумала о твоей ситуации. Хм! Группа крови у тебя с мужем одна? Вы проверялись?
Привычно раздеваясь и не удивляясь, что всё Ругачёво судачит о её беде, она почувствовала, что у нет даже желания, не то что сил, возражать медсестре, чтобы она не вмешивалась в чужую личную жизнь. И Марина безучастно ответила:
– Первая. Да, одна. У нас у обоих – первая группа крови!
Медсестра даже обрадовалась:
– Так давай переливание крови сделаем! Быть может, и поможет. И ты перестанешь летать. Ну, ты не обижайся только. Словом, если поможет – нормальная станешь, а не улётная жена. Ну, смотри! Решайся!
Саша и Марина пришли в ругачёвскую поликлинику к самому закрытию, чтобы не избегать любопытствующих взглядов ругачёвцев. Сделали им переливание крови обоим. Пока делали, стемнело. Это был дивный летний вечер, напоенный дурманящими, сладкими запахами цветов. По окончании процедуры медсестра сняла с их рук резиновые жгуты. И оторопела… И Саша и Марина парили над лежаками, застеленными рыжеватой клеенкой. Они медленно взлетали и перелетали над подоконником распахнутого окна в ночь за окном… Они оба летели в ночь. Оглянулись, чтобы крикнуть оторопевшей медсестре: «Спасибо!» И улетели. Это была ночь полнолуния. И всё Ругачёво было как на ладони. Они летели и любили в полете друг друга, радостно и страстно. Они оба были счастливы.
Над Мариной склонились врачи. Их возгласы: «Тужься! Тужься!» – уже перестали восприниматься ею как руководство, а распадались на звуки: то короткие, то длинные, утрачивающие смысл. И Марина закричала от новой волны нестерпимой боли… И тут же почувствовала, что что-то навсегда изменилось в ее жизни.
Врачи охнули от изумления, закричали друг другу:
– Это мальчик! Родился мальчик! Ой! Держите его! Держите!
Но младенчик с висящей и кровоточащей пуповинкой, болтающейся на весу, взлетел и вылетел в окошко роддома. Он летел над Ругачёвом и смеялся. Следом с букетом цветов взлетел Саша, ставший отцом. Их догнала в полете и Марина с накинутым на неё чистым белым халатом. Идущие по разным улочкам Ругачёва, выглядывающие из окон ругачёвцы – все радовались, увидев летящего младенца. Радовались, что увидели это чудо и радость. И все кричали, размахивая руками:
– Мальчик родился! Мальчик! У нас мальчик родился!
На балкон выбежали Алла, мама Марины, и ее бабушка. Всматриваясь в летящих к ним, бабушка сказала:
– Вот, наши летят! Значит, рад ребеночек, что родился! Значит, счастлив!
И Аллочка обняла старенькую маму за плечи и сквозь слезы счастья произнесла:
– Мальчик родился! Витюшей назовем! А помнишь, как я читала про гипербореев, которые здесь раньше жили? Вот, наверное, всё же все мы от них произошли. Просто если б были мы все счастливы, так все бы тоже – летали бы себе…
Бесстыжая Катерина
Тем летним безмятежным утром Катерина шла к реке в надежде успеть искупаться до всех ежедневных хлопот. Поплавать всласть, как в детстве: до мурашек по коже, до головокружительной сладкой усталости. Увидев издалека собравшихся у магазина людей, нервно ожидавших открытия «Продуктового», Катерина машинально отметила про себя:
– Значит, девяти часов еще нет! Все успею: и поплавать, и все дела до обеда сделаю!
Переходя по мосту речку Дурач, Катерина увидела, как в открытую дверь магазина хлынула толпа ожидавших открытия.
Там в магазине продавщицы Лариска и Люська едва успевали отоваривать очередь, в основном состоявшую из суетливого и торопливого летнего народа – дачников.
– Все! Кончилась нормальная жизнь! Ух! Дачник нахлынул! – выкрикнула Люся своей напарнице, нисколько не смущаясь присутствием покупателей. Отдуваясь, она подтягивала к прилавку мешок с сахаром, словно не замечая тех, о ком идет речь.
– Да уж! Налетели, понаехали дачники! Теперь до осени – жуть! – согласилась с нею продавщица Лариса.
В очереди опять возникло волнообразное волнение, обтекающее застекленный прилавок, где пасьянсом счастья были разложены разные колбасы и грудинки-ветчинки.
Поторапливающие возгласы и удивления, и возмущения, и вечные споры: «Вас тут не стояло!» – становились все громче. Но вдруг всё стихло. Очередь отхлынула от прилавка. Все разом прилипли к витрине магазина. Потому что за витриной магазина разворачивалось удивительное действие. Все увидели, как по насыпи речки Дурач шла милая, очаровательно застенчивая восемнадцатилетняя Катерина. Навстречу ей шел молодой мужчина, до того не обращающий на неё внимания.
И вдруг!!! Как только они приблизились друг к другу, с Катерины само собой слетело ее легкое светлое платьице! И зависло оно над её головой облачком в цветочек. Она осталась в одном белье. Мужчина, совершенно ошарашенный, остолбенел как вкопанный. Так мало этого!!! Вдруг от Катерины, как пулька от рогатки, отлетел и её розовый лифчик в горошек. Он полетел прямо в лицо этому прохожему. От этого мужчина, словно от оплеухи, очнулся. И, с ужасом отбросив подальше от себя девичий лифчик, побежал прочь! Тут и оторопевшая толпа, то есть очередь, словно оттаяла. И принялась судачить о произошедшем. Но в основном звучало, как приговор:
– Вот бесстыжая! Бесстыжая!!! Ух! Какая бесстыжая! Ну, до чего же бесстыжая!
Но раскрасневшаяся от смущения Катерина не слышала всех этих осуждений. Так же, как ничего и не видела. Потому что слезы застилали её глаза. Она расплакалась. А слезы предательски растекались по щекам, и она от смущения только неуклюже металась, то суетливо прикрывая ладошкой девичью наготу, то вытирая слезы. Потом в слезах прыгнула в заросли кустарника на берегах Дурача, стараясь спрятаться в кустах от любопытных взглядов, которые она ощутила как ожоги по всему ее стройному телу.
В магазине всех отрезвил громкий и повелительный рык Люськи:
– А ну!!! Ну, чё глазеете?!! Это ж наша Катерина! Болезнь у неё такая! А девушка она хорошая! Ну!!! Чё вылупились-то??? Сахар-то кому? А?!! Забыли, зачем пришли? – темпераментно объяснила продавщица, не переставая обслуживать «понаехавших». Но внезапно, отчаянно махнув на все рукой, бросила своё занятие. И, резко сдернув с себя цветастый фартук с красными рюшами, надетый поверх белого рабочего халата, бросила его на прилавок. Оставив на прилавке и сахар, и металлический совок, скинула с себя и свой белый рабочий халат и, скомкав, прижала его к себе. И побежала с ним из магазина на помощь Катерине. Из подсобки выглянула уборщица Mania. И тоже с каким-то тряпьём побежала за нею следом на помощь Катерине. Прибежав на помощь Катерине, Mania быстро собрала разбросанные на дороге вещи Катерины. А вскоре из кустов показались и Люська с плачущей Катериной, закутанной в ее белый халат. Объемная и весьма полная Mania своей широкой спиной прикрывала Катерину от назойливых взглядов прохожих, пока девушка одевалась. Покинутую и возмущенную очередь успокаивала продавщица Лариска. Она словоохотливо пояснила гражданам, продолжая всех отоваривать вместо Люськи:
– Вот такая напасть с девчонкой! Сама-то наша Катерина скромница-разумница! Недавно школу закончила с отличием. А как подросла, случилась с ней эта беда! Вот такая ужасная и неизвестная науке болезнь мучает ее! Вроде бы признаков – никаких, а как аллергия удивительная с нею творится – реакция такая получается! Как хороший, справный мужик идет навстречу… То, как бы ни оделась Катюша: хоть в обтяжку, хоть на все пуговицы, под самое горло тугие шнуровка и завязки, а зимой пальто с ремнем, но ничего не помогает!!! Все до трусов – мигом само слетает! Уж она и из дома лишний раз не выйдет! А если и идет по улице, глаза вниз опускает. И смотреть-то боится на людей. Особливо на мужиков! Но всё равно, как идет навстречу этакий, как Челентано, или Джордж Клуни, или красавец вроде Брэда Питта вдруг забредет в наши края – ну, всё само с девчонки слетает. А сама Катюша такая вежливая, тихая, скромница. И к какому доктору с такой напастью идти? А? Беда!!! Да, уж не грипп какой-нибудь! А этот, что от неё как от чумы убежал, видно, не из наших. А из ваших – дачников. Наши-то все уже привыкли. Все про эту её болезнь знаем, сочувствуем!
