Вадим Норд - Ошибка юной Анны
Ехать молча было неловко. В другой день Александр похвалил бы город, но сегодня хвалить было нечего, кроме серо-белой пелены за окном. Но, если хорошенько подумать, то тема для разговора всегда найдется.
– Вадим Родионович, а почему ваша клиника называется «Палуксэ»? – спросил Александр.
– Нравится? – не отрывая взгляда от дороги, спросил Вадим Родионович.
– Нравится, – честно ответил Александр. – Легко запоминается и… интригует.
– Сам придумал, – с гордостью сказал Вадим Родионович. – Две недели придумывал-придумывал, придумывал-придумывал, но так ничего и не придумал. Боялся, что мозг от напряжения расплавится. А потом решил пойти самым простым путем. Взял слово «эскулап», прочел его наоборот и побежал заказывать вывеску, бланки и рекламу.
– Точно – эскулап! – Александр легонько хлопнул себя по лбу, словно наказывая за недогадливость. – Как же мне раньше в голову не пришло!
– И никому бы не пришло, – снисходительно обронил Вадим Родионович. – Все гениальное просто, но в то же время непостижимо. Правда, некоторые меня критикуют. Например, наш массажист Лян, человек суеверный, как и положено китайцу, считает, что нельзя выворачивать наизнанку имя бога врачебного искусства. По его мнению, клиника с подобным названием обречена на разорение. Пока что у меня получается противостоять китайским суевериям.
Вадим Родионович скупо улыбнулся. Александр тоже улыбнулся.
– У вашей клиники тоже хорошее название, – на слове «тоже» Вадим Родионович сделал ударение. – «Ля бель Элен»… Сразу приходит на ум Париж, столица моды и красоты. Правильный ассоциативный ряд. Впрочем, наш мудрый Лян и здесь бы нашел, к чему придраться. Вспомнил бы, что из-за Елены Прекрасной началась Троянская война и чего-нибудь накаркал. Я его однажды спросил, как, по его мнению, должна называться моя клиника. Он ответил, что лучшим из названий было бы «Благоуханный цветок лотоса». С таким названием, сказал, можно не думать о рекламе, и без нее отбою от клиентов не будет. Может, для Китая оно и верно, но у нас своя специфика. На мой взгляд, «Благоуханный цветок лотоса» хорошо для ресторана или массажного салона, но не для клиники пластической хирургии…
В унылом казенном здании с унылыми коридорами в унылом кабинете полагалось сидеть унылому человеку, но следователь Сергей Максимович Званский оказался веселым добродушным лысым дядькой предпенсионного возраста. Наверное, таким, располагающим к общению, и должен быть настоящий следователь, человек, собирающий сведения, допрашивающий и расспрашивающий, чтобы ему хотелось рассказать как можно больше.
Вадим Родионович познакомил их и ушел. Званский быстро покончил с формальностями – «произвел», как он выразился, Александра в эксперты, ознакомил с правами и обязанностями, поставил перед ним вопросы, которые заключались в определении вины врачей при летальном исходе медицинской помощи, и выдал по списку (и под расписку) материалы для изучения.
– Это, конечно, не оригиналы, а ксерокопии, – сказал он, протягивая Александру винтажную картонную папку с тесемками, – но прошу без присмотра не оставлять и вернуть все в целости и сохранности. Вы что сначала намерены делать – изучать материалы или встретиться с другим экспертом, работающим по этому делу? Вот, кстати, его визитка. Рыкалов Федор Васильевич – золотая голова, золотые руки, золотой характер. Один из лучших хирургов Поволжья.
С лучшими врачами городов, областей и даже всея Руси Александру часто приходилось встречаться. Что поделать, людям нравятся такие вот неформальные титулы. Но «лучших врачей Поволжья» он еще не встречал. Что ж, посмотрим, каков ты, Федор свет-Васильевич. Судя по визитке, без особых фанаберий – ни золотого тиснения, ни буйного, режущего глаз многоцветья, ни обилия званий. Чего только не пишут люди на визитных карточках! От академиков всемирных информационно-интеллектуальных академий до скромно-неожиданного «эсквайр». Не исключено, что уже написаны диссертации, посвященные роли визитных карточек в аутопсихотерапии.
– Наверное, сначала изучу материалы, – ответил Александр, укладывая бумаги в папку. – Чтобы была база для общения.
– Сначала пообщайтесь без базы, – посоветовал следователь. – Федор Васильевич сориентирует вас на местности, а потом уже начнете знакомиться с материалами. Так вам будет легче. Если захотите задать вопросы кому-то из фигурантов, то напрямую не общайтесь, действуйте через меня.
– Эксперт не вправе вступать в личные контакты с участниками процесса, если это ставит под сомнение его незаинтересованность в исходе дела, – процитировал из только что прочитанного Александр, – а также не вправе самостоятельно собирать материалы для производства судебной экспертизы. Скажите, пожалуйста, Сергей Максимович, а что означает «сориентирует вас на местности»? В чем тут, в вашей местности, нужно ориентироваться? И может, вы сами меня сориентируете?
Сергей Максимович вздохнул, почесал затылок, покачал головой, а затем сказал:
– Дело это такое… На любой самый безнадежный висяк, который на контроле у руководства, обменял бы не раздумывая. Я, знаете ли, Александр Михайлович, вашу врачебную братию не очень жалую. По работе. По жизни – уважаю и доверяю, но вот по работе… Нигде не огребешь столько неприятностей, сколько вот на таких простых на первый взгляд делах. Вы думаете, я просто так, ради развлечения, комиссионную экспертизу назначил? Не думайте. Для развлечения у меня есть рыбалка и преферанс. И говорить я вам ничего не стану, потому что мне не положено вести с экспертами подобные разговоры. А Федор Васильевич вам, как эксперт эксперту, все объяснит.
– Давайте сразу уточним, Сергей Максимович, что если речь идет о даче заведомо ожидаемого заключения, то это не ко мне, – сказал Александр, глядя в глаза следователю. – Вы уж простите мою прямоту, но точки над «i» лучше расставлять сразу. Кто бы и как меня не ориентировал…
– Да я же совсем не об этом! – всплеснул руками Званский. – Я сам ничего, кроме объективной оценки, от вас не жду! Не придете к общему мнению с Рыкаловым, давайте каждый свое. Я имел в виду другое – чтобы вы представляли, откуда и куда дует ветер.
«Какая утонченная дипломатия, – иронично подумал Александр. – Ни слова в простоте. Сориентирует на местности. Откуда и куда дует ветер. Покойный Дегтярский яснее выражался…»[8]
Перед общением с коллегой Александр решил хотя бы в общих чертах ознакомиться с материалами. Мало ли что говорил следователь Званский. Доктор Берг привык жить своим умом.
В этот приезд Александр намеренно выбрал гостиницу в центре города, потому что ему никогда не доводилось бывать в Нижнем зимой. Хотелось долгими зимними вечерами гулять по заснеженным улицам старого города, дышать свежим воздухом, любоваться видами и уставать настолько, чтобы по возвращении в номер принимать горячий душ и сразу же засыпать, не думая ни о чем на сон грядущий. Гостиница не разочаровала, действительно оказалась уютной и комфортной, как описывали на сайте. Кроме всего прочего, порадовал своими правильными размерами сейф в номере. В него свободно умещалась папка с материалами дела. Александр разобрал дорожную сумку, заказал кофе в номер и стал знакомиться с материалами. Просматривал он их бегло, отмечая в уме ключевые моменты.
Операция проводилась по показаниям, нос у умершей пациентки и впрямь был некрасивый, вдобавок имелось искривление носовой перегородки…
Противопоказаний к операции не было, во всяком случае, в деле о них не говорилось ни слова. Предоперационное обследование провели как положено…
Протокол операции был написан так, что хотелось взять его в качестве образца для ординаторов. Александр читал и будто смотрел видеозапись – все как наяву…
«Стоп! – спохватился он. – Назначена комиссионная экспертиза. Я – хирург, Федор Васильевич тоже хирург, а кто же тогда должен оценивать действия анестезиолога? Хирург не вправе, ведь это другая специальность. Или есть отдельная экспертиза, про которую мне и знать не положено? А почему тогда в поставленных вопросах фигурирует анестезиолог Шишманников?»
Вопрос требовал немедленного уточнения. Александр позвонил Званскому.
– Простите, Александр Михайлович, вписал машинально, – ответил тот. – Конечно же, вам следует заняться только обоими хирургами, Качаловым и Словоходовым. Но если у вас возникнут какие-то соображения и по Шишманникову, то можете изложить их в устной форме. Я с удовольствием выслушаю, иногда, знаете ли, со стороны виднее. Опять же, я в курсе, что между хирургами и анестезиологами существуют определенные противоречия, как, например, между нами, следователями, и оперативниками. На этом противоречии все дело и основано, Иван кивает на Петра, Петр на Ивана, а наше дело – установить истину. С учетом всех факторов, в том числе и направления ветра.
