Наталья Милявская - Быстрее С.
На экране запыхавшийся гепард провожает разочарованным взглядом унесшуюся в пыльные дали антилопу.
Я переключаю канал.
С экрана на меня смотрит Иван.
То есть технически он смотрит не на меня, а на невидимого журналиста за кадром. Но в первое мгновение мне кажется, что на меня. Я делаю звук погромче.
– …великий артист. Мы все выросли из его блестящих перчаток, лунной походки и концертных френчей. Он – это целая эпоха, мы муравьи по сравнению с ним.
Позади Ивана шумит какая-то вечеринка. Он одет в светло-серую футболку с перекрещенными на груди кольтами – вещь, в которой я видела его несколько раз в самом начале нашего знакомства. Видимо, это довольно старое интервью, еще тех времен, когда все звезды в унисон скорбели по кончине Майкла Джексона.
Далее следует перебивка из модно раздетых девиц, томно тянущих коктейли через трубочки у бара.
– Несомненно, одно из моих самых больших желаний, – снова появляется в кадре лицо Ивана, – стать таким же известным артистом, как Майкл. За это и умереть не жалко.
Дзынь!
В моей голове загорается красная лампочка.
Насколько сильно он мечтал тогда стать таким же знаменитым, как Майкл Джексон? Это было желание на десять по шкале из десяти? Желание на грани одержимости? Мечта на грани истерии?
Я встаю с кровати и стучусь в ванную. По ту сторону льется вода, Иван, кажется, что-то напевает. Я барабаню в дверь. Шум воды становится тише, и через пару секунд на пороге появляется мокрый Иван, прикрытый полотенцем.
– Ты все-таки передумала? – интересуется он.
– Насколько сильно ты мечтал стать Майклом Джексоном?
35Он берет гамбургер обеими руками и откусывает кусок. Сзади немедленно вываливается кусок салата и падает вниз, в бумажную упаковку. Тут же сверху капает соус.
– Сто лет этого говна не ел! – жуя, говорит Иван. – Вкусно!
Я высасываю плотное месиво молочного коктейля из трубочки, чтобы запить свои «чикен макнаггетс». Еда из «Макдональдса» – вне зависимости от того, что вы заказываете – всегда падает на дно желудка единым тяжелым куском, и долгое время лежит там, не желая отправляться в дальнейший путь.
Зато сытно…
– Меня подвело доверие. Я их часто оставлял вдвоем. Когда уезжал, – продолжает Иван, уплетая свою порцию. – Гастроли, все дела… Понимаешь, да?
– Угу.
– Но мы же все животные… Инстинкты превыше совести…
За окном по вечернему Невскому проспекту шагают люди. В толпе, залитой неоном реклам, глаз мой выхватывает двух девчушек лет двенадцати, на головах которых надеты одинаковые светящиеся рожки.
– С чего это ты решил излить мне душу?
Иван облизывает палец, испачканный в соусе, смотрит на меня.
– Ну мы же, типа, пытаемся инсценировать мою смерть. А перед смертью герой обычно открывает душу кому-то из близких. Классический литературный прием.
– Но умирать-то ты не собираешься.
– Так я и во всех грехах каяться перед тобой не буду. Так, вспомнилось просто… Ты как-то спросила, почему у меня нет самого близкого друга. Вот я тебе и ответил. Банально, правда? До тошноты. Ты однажды возвращаешься в квартиру на полдня раньше, чтобы сделать любимой сюрприз, а у твоей девушки в постели – грелка во весь рост. С большими такими волосатыми яйцами. Так что, как в кино, была у меня любовь и лучший друг – и нету ни того ни другого. Одно приятно – они до сих пор вместе. То есть я… типа, их познакомил.
Иван в два укуса доедает свой сэндвич и принимается за картофель фри, щедро обмакивая каждый кусочек в сырный соус. Мне бы такой метаболизм, как у него – может есть все подряд, и все равно останется при своих шестидесяти пяти кило.
– Не хотелось отомстить?
– Отомстить? Не знаю… Хотелось, наверное… Столько всего пережил за пару дней, что уже и не вспомню, о чем конкретно думал. Я после этого, собственно, и из проекта ушел в одиночное плавание. Не из-за пафоса или амбиций. Просто понял, что нужно все поменять. За один раз. Квартиру, машину, образ жизни. Как ты говоришь? Все зло из-за женщин? Во-во…
Иван хихикает, пониже надвигает козырек бейсболки. Видимо, только тот факт, что поверх бейсболки он натянул капюшон от куртки, не позволяет окружающим понять, что где-то они этого чувака видели.
– Знаешь, давненько я себя не чувствовал обычным человеком. Это прикольно – можно сидеть вот так, расслабившись, жевать что-то в кафе, пялиться на окружающих. В этом есть свой кайф.
– Радуйся, что тебя еще не узнали. А то сейчас начнется, как тогда, в метро.
– Да пофигу! Тут все смотрят в меню, а не по сторонам. Ну почти все…
Он бросает взгляд куда-то за мою спину, потом снова принимается хрустеть картофелем фри.
– А начать сольник было несложно, – продолжает Иван. – Материала всегда много – ходишь, думаешь, записываешь. Мишка, Вадик и Илюха мне помогли, вот мы и соорудили нужное количество треков за восемь месяцев. Сейчас вообще свой альбом может выпустить любой желающий, у которого хватит денег на аренду студии. Да что там студии? Купил микрофон, прогундел в него что-то на собственной кухне, тут же свел в простейшей программе на своем ноуте – и добро пожаловать в интернет! Продюсерские компании скоро вымрут, как динозавры.
Теперь мимо окна проходят парень со спутницей, за спиной которой болтаются шикарные красные крылья. Вслед за ними вышагивает еще одна парочка – на голове парня красуется зеленая резиновая маска какого-то монстра. В Питере что, карнавал?
Поняв, что весь стакан с коктейлем мне не осилить, я отставляю его в сторону.
– Так ты собрался раскручиваться в интернете?
– Не знаю… не решил еще. У меня есть предложения от двух лейблов сразу… И вообще, в настоящий момент я собрался доесть свою картошку.
– А что дальше?
– Так это ты мне скажи.
Я не знаю, что дальше. Как реализовать сон номер один. Влезть на крышу и сигануть вниз? Мы же не камикадзе. А других вариантов у меня нет. Лучшим выходом из положения, на самом деле, будет вернуться в гостиницу, пока Сереброва не узнали и не устроили давку в этой закусочной. Переночевать, сдать номер и вернуться в Москву. Поездом.
Потому что абсурдность происходящего начала меня всерьез утомлять.
Какой-то парень с подносом, заставленным едой, протискивается мимо нашего столика. Глядя ему вслед, я понимаю, что с ним явно что-то не так. Сзади из-под куртки у парня торчит витой хвост из красной бархатной ленты, с кисточкой. А еще через секунду в окне, возле которого я сижу, появляется нечто белое. Я поворачиваю голову – и волосы шевелятся на моей голове. На меня смотрят пустые провалы глазниц. Рот, полный гнилых зубов, выгнут в похабной ухмылке.
Твою мать!
– О, сегодня же Хэллоуин! – говорит Иван.
Человек в маске скелета отлипает от окна и идет себе дальше. Сука!
– Круто! – хохочет Иван. – Лизка, мы с тобой все веселье пропустили!
Сердце, готовое уже выпрыгнуть из груди, постепенно возвращается к своему нормальному ритму.
– Ты чего, испугалась, что ли? Бледная такая.
– Нет… в смысле… Просто так неожиданно.
И это я еще сегодня днем думала, что меня даже банда террористов-смертников не испугает?
– Черт, – перевожу я дух. – Я как-то совсем выпала из календаря… Хэллоуин, говоришь? А мы без костюмов… Я не знаю. В смысле, не понимаю, что нам делать дальше. Ну, с твоим последним сном. У меня… нет предложений.
Иван бросает в рот последний ломтик картофеля, запивает его газировкой, вытирает руки салфеткой и откидывается на стуле.
– Зато у меня есть.
В следующий миг он поднимается из-за стола и громко спрашивает у кого-то за моей спиной:
– Ты, сука, кому средний палец показал?
И в ту же секунду над моей головой возникает летающий поднос – Иван, как тарелку для фрисби, отправляет его по воздуху куда-то за спину. Грохот, вопль, не успеваю я оглянуться, а посреди кафе уже возникает драка.
Иван одним прыжком долетает до кучки парней, сидящих за столом позади нас, и врубается в их компанию с кулаками. Валятся стулья, плещется кола, парят в воздухе салфетки. Окружающие мгновенно откатывают волной в стороны – и посреди пустого пространства, на полу, оказывается плотный клубок сцепившихся тел.
Трое на одного! То есть один на троих! Какого черта он вообще полез в драку?
Стоя над орущей матом и беспорядочно раздающей тумаки компанией, я думаю, не огреть ли кого из Ивановых противников стулом? Ох, и наваляют же ему сейчас…
Хотя… не факт. Иван довольно профессионально раздает плюхи – один из его противников уже отполз в сторону с разбитым носом.
Очереди к кассам мгновенно испаряются. Люди в форменной одежде по ту сторону прилавка, забыв про корпоративную этику, с азартом наблюдают за поединком. Сейчас они, чего доброго, ставки начнут делать. Выскочивший в зал администратор пытается увещевать дерущихся – но издалека, чтобы не попасть под раздачу.
Все заканчивается так же неожиданно, как и началось. Иван вскакивает на ноги, одергивает куртку, хватает меня за руку и с криком «Бежим!» несется к выходу.
