Виктория Токарева - Кошка на дороге (сборник)

Гранат представил себе воду, густую и темную, как нефть, прохладные мясистые листья, поднимающиеся со дна на длинных стеблях, и сваленное дерево с выдолбленной серединой, на котором верхом плавает Витька.

Гранат скинул с калитки веревочную петлю, вышел на дорогу.

По другую сторону дороги на желтых досках сидел Вова-дурак и грыз кочерыжку. Вова всегда что-нибудь жевал или просто сосал большой палец, и на его майку капали прозрачные слюни. Гранату с Вовой было неинтересно, но другого общества у него не было, приходилось рассчитывать на то, что есть.

Гранат подошел к Вове и сказал:

– Дай куснуть…

Вова на минуточку вытащил изо рта кочерыжку, переложил ее из правой руки в левую, а свободной рукой сложил фигу. Фига получилась большая.

«Понимает», – отметил про себя Гранат, но вслух ничего не сказал.

На Вову глядеть ему не хотелось, по сторонам тоже глядеть было не на что. Гранат поднял голову и, чуть пошатываясь, стал смотреть в небо. Было оно бледно-голубое, ситцевое, а солнце небольшое, четкое и такое яростное, что Гранат зажмурился. А когда открыл глаза, увидел на дороге Ивана. Лет Ивану – три раза по восемь, и был он очень красивый в своей плоской кепочке, голубой майке и широких коротковатых брюках.

Иван недавно вернулся из армии, где служил в пограничных войсках.

В данную минуту Иван стоял возле мотоцикла и нажимал ногой на педаль. Вова слез с досок, подошел к самому мотоциклу. И Гранат тоже слез с досок, остановился рядом с Вовой.

– Как жизнь? – неопределенно поинтересовался Иван. Вова ничего не ответил, этот вопрос был для него сложным. И Гранат не ответил, с восхищением глядел на Ивана.

– Хотите, прокачу? – предложил Иван. Вова опять промолчал, по той же причине, что и в первый раз. И Гранат промолчал, потому что очень удивился. Иван никогда никого на свой мотоцикл не сажал, и просить его об этом было бесполезно.

С мальчишками Иван не общался. Для него даже Витька и Верка были не более чем пыль населения.

Непринужденная беседа не завязывалась, а ждать, когда она завяжется, Ивану было некогда. Он подхватил Граната под мышки, усадил его на заднее сиденье, а сам уселся впереди и нажал на педаль.

Мотоцикл взревел, как ракета, и рванулся с места.

– А-у-а! – азартно завопил Вова и, тряся руками над головой, помчался за мотоциклом.

Он был еще маленький и не умел завидовать.

– Ноги ширше держи, – крикнул Иван, – чтоб в колеса не замотало!

Услышав такое предупреждение, Гранат задрал ноги вверх, как можно выше, и в стороны, как можно шире. Сидеть было очень неудобно. Гранат не ощущал радости движения и ничего вокруг себя не видел, думал только о том, что, если он приспустит ноги, их тут же замотает в колеса.

– Хорошая машина, – похвалил Иван. – Только тормоза гуляют. Слушай, а как твое фамилие?

Гранат не ответил. Вытянутые ноги болели от напряжения, будто он держал на них тяжесть. Он зажмурился и ждал, когда все кончится. Ему казалось, что это не кончится никогда.

– Че? – переспросил Иван и повернул лицо в профиль, чтобы ухо было поближе к губам Граната.

– Гранат, – торопливо проговорил Гранат.

– Зовут Гранат и фамилие Гранат? – удивился Иван. – Ты какой же нации?

Мотоцикл вдруг стал, будто споткнулся. Гранат, сохраняя прямолинейное движение, ткнулся лицом в Иванову майку. От майки пахло чем-то копченым.

– Приехали! – Иван подхватил Граната и поставил его на землю.

Гранат открыл глаза, увидел перед собой озеро, головы мальчишек над водой и Верку на берегу. Верка мыла тряпкой деревянные мостки, которые спускались с берега в воду. Подражая взрослым, она подоткнула юбку, чтобы не мешала, и действительно походила на маленькую бабенку.

Иван, уверенный в том, что сделал для Граната большое одолжение, сел на свой мотоцикл, и он, вихляя, понес его по дороге.

Гранат с тоской провожал глазами затылок Ивана, его загорелую шею, голубую майку – ждал, что сейчас из воды в брызгах выскочат мальчишки и заорут: «Олово или дуб?»

Гранат мог бы не ждать, а повернуться и уйти, но здесь была Верка, и он остался стоять.

А мальчишки тем временем вели себя странно: они не выскакивали из воды, а выходили медленно. Вышли на берег и остановились друг подле друга, глядели на Граната серьезно и молча. Губы у всех были синие, кожа в пупырышках, а мокрые волосы стояли на голове торчком.

Верка оглянулась на Витьку, тот смотрел исподлобья, лицо у него было сосредоточенное. Верка тоже стала смотреть исподлобья.

Гранат, чувствуя на себе Веркин взгляд, подошел к воде, сунул туда ногу, побаландал и сказал:

– Парное молоко…

Верка быстро бросила на мостки свою тряпку, не оглядываясь на Витьку, побежала к воде, сунула туда ногу, побаландала и сказала:

– Парное молоко…

Гранат понял вдруг, что его уважают. Более того, ему подражают. Он, правда, не понимал причины такой перемены: в том, что Иван привез его на мотоцикле, была заслуга Ивана, а не его. Единственное, он не замотал в колесах свои ноги, но так поступил бы любой на его месте.

Гранату очень понравилось новое свое положение, и он решил не разбираться в причинах и заслугах. Осмелев, подошел к Витьке и сказал, дернув головой в сторону дороги:

– Ничего машина, только тормоза гуляют.

Гранат несколько опасался, что Витька сейчас спросит: «Олово или дуб?» Но Витька ничего спрашивать не стал, отвел лицо чуть в сторону и цыкнул слюнями в воду. Гранат понял, что он немножко зарвался, и отошел. Из-за бугра появился Вова. Он разыскал Граната и шел к нему. Гранат смотрел, как он шагает в длинных своих трусах, натянутых до подмышек, и ему стало стыдно за свое прежнее общество.

– А-у-а! – очнувшись, заорали мальчишки и, вскинув руки над головами, запрыгали, подражая Вовиным движениям. Гранат тоже вскинул руки и закричал громче всех, стараясь быть непременно услышанным.

Верка хихикнула тоненьким голоском. Гранат перестал болтать руками, чтобы не расходовать энергию зря, и, сосредоточив силы, закричал во все легкие:

– Вовка-морковка, спереди веревка, сзади барабан по всем городам!

Вова остановился и с удивлением посмотрел на Граната. Он был дурак, поэтому не умел обижаться.

В полдень Гранат прибежал домой. Губы у него были синие, кожа в пупырышках, а мокрые волосы стояли на голове торчком. Увидев все это, баба Дуня запричитала:

– Чу, бес, тьманник, супостат… – Она хотела добавить «окаянный», но Гранат оборвал ее:

– Не ори! Я есть хочу.

Баба Дуня неожиданно послушалась и побежала за едой. Вернувшись, она поставила на стол картошку, политую сметаной, оладьи с медом, простоквашу в литровой банке. Гранат тут же стал хватать руками со всех тарелок. Он вдохновенно жевал, и уши при этом у него двигались.

– Да не хватай ты, – посоветовала бабка. – Не ворованное ешь.

Потом достала из кармана фартука яйцо, в два раза больше обычных размеров.

– Гляди-кась, – показала она, – верно, с двумя желтками…

Гранат посмотрел на яйцо, перестал жевать. Потом быстро проглотил все, что у него было во рту, и попросил:

– Отдай мне это яйцо!

– На что тебе? – удивилась баба Дуня.

Гранат прикинул, что если он скажет: «Для Ивана», то бабка яйцо не отдаст. Следовало срочно придумать что-то другое, но другое не придумывалось.

– Ну пожалуйста, – жалостно проговорил Гранат, обожая бабку глазами, – ну что тебе, жалко?

Баба Дуня растерялась, даже заробела как-то.

– Да бери, Господи… – испуганно сказала она и, положив яйцо на стол, притихшая, пошла из избы.

Стены в Котихиной избе были украшены обложками от журнала «Огонек», по столу ползали мухи. Гранат никогда не видел одновременно такого количества мух.

Возле стола на табуретке сидела Котихина племянница Нюра, вязала, быстро перебирая спицами, и рассказывала что-то из своей жизни.

– Здравствуйте, – поздоровался Гранат, хотел добавить: «Котиха, свари мне яйцо», но вовремя спохватился. – Тетя Паша, – вкрадчиво проговорил он, – будьте добры, сварите мне, пожалуйста, яйцо в цветной тряпке, чтобы разноцветное получилось…

– На что? – удивилась Котиха. Выдвинув подбородок, она подтянула под ним косынку.

Гранат подумал, что, если скажет: «Для Ивана», Котиха передаст бабе Дуне, а баба Дуня отберет яйцо.

– А я вам завтра целый стакан малины насобираю, – пообещал он.

– Нужна мне малина твоя… – с пренебрежением сказала Котиха. Взяла у Граната яйцо и полезла в сундук за цветной тряпкой.

– Ну вот, – продолжала Нюра. Она рассказывала абсолютно безо всякого выражения, будто читала по бумажке. – Ванька меня глазами так и окидывает: «Нюрочка, милая, пойдем танцевать». Сильно он плясать ловок был, все гости так и гомонят…

Гранат соскучился, вышел на крыльцо. Здесь слов не было слышно, только гуденье Нюриного голоса: «Бу-бу-бу, ту-ту-ту…»