Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти

– Если бы хотел, уже давно бы заложил, – продолжала стоять на своем Зинка. – А теперь ему тем более до нас дела нет. Нам о себе подумать надо, как дальше жить. Продуктов на неделю осталось.

– Надо бы с Кубышкой потолковать, а заодно узнать, что там в Волковой деревне, – вспомнил Дед работника горисполкома. – Сходила бы к нему…

– Ладно, – отозвалась Зинаида на разумное предложение старого вора.

– У него, наверное, немало жратвы и «рыжья» с антиквариатом дома заныкано, – поделился своими мыслями Федуля. – Его же еще никто не шерстил.

Через несколько дней после событий в Волковой деревне Афанасия Игнатьевича Соскова вызвал на беседу руководитель горкомовской комиссии Брюжалов. Возглавляемая им проверка незадолго до всего произошедшего дала заключение об отсутствии со стороны руководства сгоревших складов каких-либо нарушений, и Сосков, числящийся в кадровом резерве горисполкома и с нетерпением ожидавший нового назначения, обрадовался, полагая, что именно за тем его и вызывают. Несмотря на то что склад ворованных продуктов в Волковой деревне был обнаружен, Сосков передал перечень продовольствия, который от него требовали, он ведь за день до событий успел вывезти со склада продукты аж на десяти грузовых машинах, а потому положение его оставалось прочным, и Афанасий Игнатьевич был даже рад – теперь он никак не был связан с Дедом и его бандой.

В кабинете у начальника продотдела Брюжалова его ждал радушный прием и стакан настоящего грузинского чая с лимоном и кусочком сахара.

– Даже лимон! – не смог скрыть своего удивления Сосков.

– Наш первый любит, вот и везем ему, – пояснил Брюжалов, который показался Соскову, несмотря на проявленное радушие, немного обеспокоенным.

– Там остались довольны? – Сосков поднял глаза на потолок.

– Если бы не некоторые обстоятельства, думаю, да, – туманно изрек Брюжалов.

– Какие обстоятельства? – насторожился Сосков.

– Во-первых, в бою около овощехранилища в Волковой деревне фигурировали какие-то вооруженные гражданские люди, которые, как предполагает следствие, причастны к хищению продовольствия, – начал пояснять Семен Иванович.

– Ведется следствие? – уточнил Сосков.

– Да. И предварительные результаты, которые доложили в горком, малоутешительные, – продолжил информировать своего бывшего коллегу Брюжалов. – Трупы гражданских в количестве восьми, обнаруженные на месте боя, отчасти опознаны, и практически все личности имеют уголовное прошлое, что наводит следствие на мысль о наличии в городе банды, занимающейся кражей продовольствия. Оставшиеся в живых бандиты попытались прорваться на грузовике, нагруженном товарами со склада, и открыли стрельбу. Тяжело ранен командир антидиверсионного подразделения.

– Их удалось задержать? – с замиранием сердца задал вопрос Сосков.

– К сожалению… или к счастью, нет. – Работник горисполкома сделал ударение на этой фразе, явно намекая начальнику Бадаевских складов на его причастность к делу.

– Ну и что такого произошло? – успокоился Афанасий Игнатьевич. – Ну, обнаружен воровской склад с продовольствием. Ну, есть трупы преступников… Трупы не могут свидетельствовать.

– Это-то да. – Стало видно, что Брюжалов не все сказал. – Самое неприятное другое. Исследовав оставшееся на складе продовольствие, НКВД моментально пришло к выводу, что данные товары похищены со сгоревших Бадаевских складов.

– И что же теперь? – Сосков почувствовал, что у него похолодело внутри.

– Теперь следствие будет выяснять причастных к данному хищению лиц. – На лицо Брюжалова набежала тень официальности. – Наше руководство меня попросило встретиться с тобой и предупредить тебя, чтобы ты даже в крайнем случае не пытался сказать ничего лишнего. В противном случае тебе не только помочь не смогут, но и, наоборот, сотрут в порошок.

– Что, я не знаю? – обиделся Сосков. – Я сам за себя отвечу.

– Во-во, об этом, собственно, я и хотел с тобой переговорить, – дал Брюжалов понять, что разговор закончен.

Выйдя из здания горисполкома в растерянных чувствах, Афанасий Игнатьевич отправился домой, чтобы в спокойной обстановке обдумать возникшую ситуацию. И вдруг его окликнул женский голос:

– Афанасий Игнатьевич, сколько лет, сколько зим!

Перед Сосковым стояла подруга Нецецкого Зинаида.

– Здравствуй, Зинуля, – как можно веселей поприветствовал ее Кубышка, стараясь скрыть внутреннее напряжение.

– А я к вам с весточкой от дедушки, – дала та понять, что пришла по поручению Деда.

– Как дедушка поживает? Здоров ли он? – включился в игру Кубышка.

– Да, слава Богу, оправился, а то немного нездоровилось. – Зинаида оглянулась на прохожих. – Просит вас к нему в гости, соскучился очень.

– Зайду, как только посвободней буду, – попытался потянуть время Сосков.

– Да уж лучше прямо сейчас зашли бы. А то нынче как – сегодня живы, а завтра, глянь, уже нет, – настаивала посланная Дедом женщина.

– Ну что же, поехали, – согласился Кубышка, подумав, что и Нецецкий должен знать о ситуации с расследованием кражи продуктов.

В Каменке Кубышке бросилось в глаза отсутствие у Деда какой-либо охраны возле дома. В сенях их с Зинаидой встретил только его верный подручный Федуля.

– Проходи, гость дорогой! – приветливо улыбнулся Соскову Дед.

На столе возле самовара лежало только несколько ванилиновых сухарей. «Значит, дела у него совсем плохи», – подумалось Афанасию Игнатьевичу.

Сосков расспросил о происшествии у овощехранилища, опасаясь, что Дед предъявит претензию по поводу вывезенного продовольствия, но обошлось. Видимо, у того не было времени для проверки всех складских боксов. Не скрыв своего удивления по поводу обнаружения Нецецким Цыгана с компанией и их подкопа под склад, Кубышка поведал о своей беседе с ответственным работником горисполкома.

– Меня это не очень беспокоит, все одно склад потерян, – махнул рукой Дед. – Меня беспокоит дальнейшая наша жизнь. Может, какое дельце скумекаем?

– А мне не так спокойно, – рассердился Сосков. – Под меня сейчас рыть будут!

– Выкрутишься, – усмехнулся Дед, – тебе не впервой. Да и начальство прикроет.

– Не прикроет, – обреченно произнес Афанасий Игнатьевич.

– Ну, тогда вышку схлопочешь, как пить дать, – продолжал ухмыляться Нецецкий. От страха Соскова ему становилось намного лучше.

– Если НКВД докопалось, что продукты с Бадаевских складов, то сможет установить, и кто их возил, а значит, выйдет на Цыгана и двух шоферов у меня.

– И что? – хмыкнул Дед. – Тебе же лучше, на них и свалишь все.

– Так они ведь всех нас вложат, – не согласился Кубышка. – Я же просил их убрать!

– Он дело толкует, – подал голос Федуля, желавший отомстить за неудачу.

– Сам знаю, что нужно крысят валить, да только маза им прет, – вздохнул Нецецкий, понимая, что трое бывших членов его банды продолжают оставаться смертельно опасными. – Знать бы адресок, где отлеживаются, до утра бы не дожили.

– Ты говорил, они подкоп вырыли? – оживился Кубышка.

– Да.

– Значит, берлога их поблизости. С лопатами и кирками не поездишь каждый день из города, патруль словит, – привел аргумент старый мошенник.

– А ты прав, Афанасий Игнатьевич, благодарствую за наводку, – покивал Нецецкий. – Завтра, Зинуля, поедешь в деревню наших крысят выуживать.

Алексей Петраков очнулся от боли в груди. Пожилая медсестра в старом, но очень чистом халате, срезала запекшиеся от крови бинты, а вторая медсестра, помоложе, готовилась сменить повязку на его ране. Бинты присохли, и боль вернула ему сознание.

– Ой, никак пришел в себя? – заметила пожилая. – Ты уж потерпи, милок.

Потом пришел молодой военврач.

– Вот и чудненько, товарищ капитан, – обрадовался он, видя, что пациент пришел в себя. – А то уж третьи сутки без сознания.

Медик проверил пульс, осмотрел раненого.

– Как вы себя чувствуете? Говорить можете?

Алексей попытался произнести хоть слово, но сразу не получилось.

– Да, – со второй попытки разомкнув пересохшие губы, наконец произнес он.

– Вы еще очень слабы, наверное, я пока исключу визиты родных и коллег по работе, – сделал заключение доктор и пояснил: – К вам приходил капитан Солудев, а также жена с дочерью.

– Доктор, прошу вас, пустите их, – тихо, словно пробуя свой голос на вкус, произнес Петраков. – А Солудеву позвоните, пусть приходит. Дело очень важное.

– Ну, не знаю… Считаю, еще рановато, – сделал недовольное лицо военврач, хотя по его интонации было понятно, что коллегу Петракова он позовет.

Доктор вышел, и Алексей Матвеевич снова погрузился в забытье. Его сон прерывался лишь во время медицинских процедур. Когда он очнулся окончательно, за окном было темно. Петраков впервые оглядел палату, в которой кроме него оказалось еще шесть раненых бойцов. Его койка стояла у самого окна, рядом с которым рос старый тополь, и при порыве сильного ветра его ветки ударяли в стекла, словно просились вовнутрь. Стук веток, похожий на отдаленные выстрелы, напомнил Петракову обстоятельства злополучного боя, в котором он получил ранение. В мозгу всплыл вопрос, ответ на который был для него очень важен: что все же было в овощехранилище? Откликом на его мысли явилось появление Солудева в накинутом на плечи белом халате.