Мила Иванцова - Ключи от лифта

И вот в тот темно-серый период после неудачной операции Лиза, выплакавшись, опять рисовала. Но самой трудной задачей была реализация. Однажды, сделав фото-каталог своих работ и взяв одну для образца, Лиза отправилась в симпатичный ресторанчик на Подоле, чтобы поговорить с хозяином или хотя бы с администратором. Всего лишь раз заглянув туда из любопытства, она уловила дух заведения и подсознательно рисовала последние работы, уже представляя их в этом интерьере. Она вообще трепетно любила Киев, и при других обстоятельствах рисовала бы задаром, чтобы украсить родной город. Но тогда в ее жизни вопрос денег стоял довольно остро – надеяться было не на кого.

Администратор отнесся к ее предложению довольно сдержанно, что можно было понять – пожалуй, уже не впервые к нему обращались с такими идеями. Но вдруг в помещение энергично вошел, расстегивая на ходу пальто, высокий седой мужчина, раскрасневшийся от ходьбы по морозной улице. Он кивнул коренастому накачанному охраннику в дверях, встретился взглядом с Лизой, замедлил шаг возле нее и, увидев в руках картину, неожиданно представился. Это был хозяин ресторана, с которым она могла разминуться буквально на одну минуту. Но какие-то силы небесные все же внимательно отслеживают траектории человеческих судеб…

Так и началось их знакомство. Лиза до сих пор не уверена, действительно ли ему нужна была та картина. Но… Она согласилась поужинать в отдельном кабинете и поговорить «о тенденциях современного дизайна интерьеров у нас и за рубежом». Лизе было что рассказать, хотя киевский ресторан и виденные ею ночные заведения – это, конечно, разное. Святослав Петрович, заинтересовавшись дальнейшим общением, дал свою визитку, записал Лизин телефон и на месте щедро заплатил за картину.

Удивленная, взволнованная, но счастливая от такого неожиданного заработка и перспективного визита в ресторан, Лиза вернулась домой и рассказала обо всем Оле.

– Ну, купил – и классно! Может, еще возьмет. Есть деньги – пусть хоть все покупает, да еще новые заказывает! – подбодрила ее Оля. – Нам любые деньги сейчас не лишние!

А через неделю Святослав Петрович позвонил и договорился о следующей встрече-консультации, просил опять взять альбом и какую-нибудь картину на выбор автора, но чтобы подходила к интерьеру ресторана.

Раз в неделю они встречались в разных уютных местах, ужинали, разговаривали: он смотрел на Лизу с плохо скрываемым интересом, симпатией, даже с восхищением, но долго никак не проявлял своих чувств ни словами, ни действиями. Под конец вечера он забирал картину, честно и щедро платил за нее, подвозил Лизу к дому, целовал руку и прощался.

Так они с Олей и Ясей пережили ту зиму. Двенадцать картин было продано таким образом Святославу за три месяца. И конечно, никто из них двоих не был железным. После седьмой купли-продажи картины случилось то, что обычно случается между мужчиной и женщиной, которые очень нравятся друг другу, даже пытаясь поначалу как-то с этим совладать, потому что обстоятельства и статус одного из них не дают ему права свободно отдаться этому «хочу!».

Лиза не строила замков из песка, не лелеяла надежд, что такой мужчина мигом оставит свою прежнюю жизнь, жену и двух детей-студентов, ненамного младше ее самой, что он все изменит ради нее… Но ведь не она все это затеяла. А он влюбился, как мальчишка, и был таким искренним, внимательным и любящим, и таким иногда сердитым на себя и на сложность бытия, что казался ей порою не вдвое старшим, а даже младшим, растерявшимся мальчишкой, которому и уроки нужно учить, и душа его рвется играть в футбол…

Им было хорошо вместе. А картинная галерея ресторана все росла, пополняясь раз в неделю новым экспонатом.

Лиза иногда заходила туда посмотреть на своих «детей» даже в отсутствие хозяина – хорошо ли устроились, гармонично ли расположены… Она даже подружилась с устрашающего вида коренастым охранником Максом. И все удивлялись, когда видели, что этот молчун рассказывает Лизе какие-то истории. А уж когда та пришла с Ясей, этот нежный громила не спускал ребенка с рук, носил по всему помещению, давая пощупать все, что только было там интересного – от деревянных резных кресел до помпонов на шторах. Яся была счастлива, а Лиза невероятно благодарна Максу за понимание и поддержку.

– Ты, Лиза, это… вдруг нужна какая помощь, говори, ты не это… Может, что по хозяйству починить или кого шугануть, чтоб не доставал, я это… я запросто, – бурчал бывало он.

Даже Святослав Петрович, шутя, за глаза ревновал ее к Максу – мол, он же моложе и какой крепкий мужчина!

Но вся эта удивительная история вдруг оборвалась, неожиданно накрыв черным покрывалом все воспоминания о том периоде их странных отношений. Целый год горьковато-сладкого краденого счастья…

Поехав отдыхать с женой и детьми в одну из экзотических стран, Святослав пережил там сердечный приступ, инфаркт или что-то подобное. Лиза точно не знала, да и какое это имело значение, если в результате его привезли оттуда самолетом в цинковом гробу.

Она и раньше была не в основном составе его команды, а теперь вообще оказалась вне игры. Потому что его игра остановилась навсегда. Любила ли она его или только отозвалась душой и телом на фейерверк его чувств, которых хватало на двоих? На этот вопрос Лиза так и не нашла ответа.

Оля вздохнула, закурила, несколько раз затянулась, потом затушила сигарету и набрала номер по мобильному.

– Але! Это я. Прости, что поздно. Нам правда страшно нужны деньги. Для Яси. Мы обязательно отдадим.

45

Андреевский спуск с давних времен связывал верхний княжий город с ремесленным Подолом, проходя между Замковой и Андреевской горами. Поначалу он был пешеходным, но могли по нему проехать и всадники. Потом, в первой половине восемнадцатого века, по приказу губернатора он был расширен, и поехали здесь запряженные лошадьми повозки, телеги, дилижансы. Время шло… Улица, не бывшая тогда еще визитной карточкой Киева, переживала войны и революции, застраивалась, разрушалась, обновлялась, храня память и отдавая дань уважения к седой старине, снова обновлялась, перестраивалась, пугая консервативных коренных киевлян смелыми новшествами, и дрожала перед радикальными планами реконструкций, предлагаемых каждой новой городской властью.

В хорошую погоду издалека видна на холме красавица Андреевская церковь, спроектированная архитектором Растрелли в середине восемнадцатого века. Чуть ниже по улице загадочно-красивым и нелюдимым много лет стоит замок Ричарда Львиное Сердце, мистическое, окруженное легендами здание, без которого сегодня трудно представить самую киевскую из киевских улиц.

Множество кафе, художественных галерей, магазинчиков «Все для творчества», сувенирных лавок в помещениях и раскладок вдоль улицы прямо под открытым небом – киевский Монмартр живет своей жизнью в будни и в праздники.

Еще дальше по той же правой стороне (если идти вниз) – дом Михаила Булгакова, оставшийся в литературе одним из «героев» романа «Белая гвардия» и пьесы «Дни Турбиных», хотя в тексте его адрес указан как «Алексеевский взвоз, дом 13». Теперь здесь музей – необычный, «двуликий», который в памяти посетителей никогда не спутается с другими достопримечательностями из списка городских посещений.

«Музей Одной Улицы» в нижней части Андреевского спуска – вместилище удивительных реальных предметов, историй и мистических легенд из жизни Киева, его простых или великих обитателей.

Дальше любимая улица киевлян и туристов вливается в раскинувшийся до Днепра широкий Подол с перпендикулярными улицами, трамваями, церквями, старинными домами, подольскими двориками, с его собственными достопримечательностями, историями, легендами и загадками.

Жаркое солнце на ярко-синем небе. Сочная зелень молодой листвы и травы вдоль брусчатки. Щебетание воробьев и гул голосов. Последнее воскресенье мая. В Киеве праздник – День Города.

Раз в году Андреевский спуск представляет собой апофеоз бурлящего смешения искусств и ремесел. Примерно в середине – странное скопление людей. Возле каменной стены, подпирающей собою один из киевских холмов, на импровизированной трибуне из ящиков стоит с микрофоном Левушка. Над ним закреплен плакат: «Вы можете изменить судьбу больного ребенка!» За его спиной на заборе – собственные работы, большей частью абстрактной живописи, и Лизины «женские» акварели в рамках.

Левушка призывает людей покупать картины для гуманной цели. Голос его звучит довольно уверенно, но вдруг он, словно извиняясь, говорит:

– Знаете, если бы это было моим личным вопросом, я бы не стал к вам обращаться. Но эти деньги действительно очень нужны для того, чтобы вернуть здоровье одному ребенку. Одной чудесной маленькой девочке… И вы можете изменить ее судьбу. Правда, ее мама не разрешила мне рассказывать разные подробности – имя, возраст, суть проблемы… Но поверьте, это не «развод»! Пусть отсохнут мои руки, если я вру!