Елена Ронина - Частная клиника
Заорать что было сил? Никто, конечно, ее не услышит, но, может, Ахмедка хоть испугается? А если не испугается? И вообще, что про него Катерина знает? Может, он насильник-рецидивист?..
Девушка в ужасе вся вжалась в массажный стол, стараясь хоть немного отдалиться от массажиста. Жену его Катя сама видела и младшую девчушку. Как-то они забегали к папе на работу. Тоже мне – папа. Часто у насильников, как потом выясняется, прекрасные семьи, которые никогда и ни о чем не догадываются.
Катерина решила заболтать Ахмеда (а по большому счету ей ничего другого и не оставалось) и тем самым отвлечь мужика от похотливых мыслей. Главное – она сумела собраться и нашла в себе силы настроиться на правильный тон. Тон просто друга, интересующегося семьей гадкого Ахмедки.
– А жена у вас красавица.
Ахмед что-то невнятно промычал в ответ, продолжая прерывисто дышать. Так, неправильно. Вопросы нужно задавать другие.
– А сколько ей лет?
– Двадцать пять, – прохрипел Ахмед, не переставая гладить Катю.
– Вы по любви женились или по воле родителей?
– По любви, – в голосе массажиста послышалось глухое раздражение.
– Ой, как интересно, Ахмед, а расскажите! Вы за женой как ухаживали?
– Как, как. Как все! Не знаешь, что ли, как ухаживают.
– Нет, Ахмед, у вас же традиции. Ты, кстати, кто по национальности?
– Мингрел я.
– Ну вот! – воодушевилась Катерина. – У вас уже в детстве жен распределяют.
– Почему в детстве?! – взорвался вдруг Ахмед. – Зачем в детстве! Что у вас за представления о людях?! Зоопарк, что ли! Где ты это слышала?! Дурдом какой! Стыд какой.
Ахмед наконец оторвал руки от Кати и начал размахивать ими, еще и жестами доказывая, что вокруг собрались одни дураки. Она поняла, боковым зрением наблюдая за сволочью Ахмедкой, что опасность миновала. Смотри, как за жену свою обиделся! А что к Кате приставал, значит, супругу вроде как совсем даже и не обижает.
– Темные вы люди – такое придумать! Книжек начитались. Она в техникуме тогда училась, такой красивый была, такой красивый. На меня посмотрела. Обожгла, понимаешь. И я на нее посмотрел. И все. И дальше ходили. Она по одной стороне улицы, я по другой. Она по одной, я по другой. Вай!
И так, рассказом про «красивый жена», и закончился благополучно Катин массаж. Больше Ахмедка ничего подобного себе не позволял. А Катя поняла, что можно перенаправить мысли человека, можно вывести его из любого состояния: выбрать тему для высказывания и тем самым повернуть его мысли в другую сторону.
Катерина расплакалась.
– Андрюшенька, прости, прости меня, я виновата. Ну что мне сделать для тебя? Я все поняла, – женщина говорила, говорила, гладила мужчину по голове, слезы лились по ее опухшему лицу. Андрей постепенно успокаивался. – Вот так, пойдем, ляжем, ты сейчас уснешь. Хочешь, я воды принесу?
В какой-то момент он опять с силой сжал Катину руку. Она поняла, что рано. Он никуда ее не отпустит. Рано.
– Нет, нет, я никуда от тебя не уйду. Я останусь здесь, рядом, а ты сейчас уснешь. И все пройдет. Ну что ты, ты у меня один-единственный. Мне никто не нужен, кроме тебя.
Женщина гладила Андрея по голове, плечам, рукам и говорила, говорила. Сколько времени прошло, она не понимала. Катя знала: главное – не молчать, главное – не менять интонацию. Он уже почти успокоился и сейчас уснет. Но только если у нее хватит выдержки, только если ей еще хватит слов про любовь, про чувства, еще хотя бы минут на десять. И важно не повторяться и говорить искренне, говорить, говорить.
Наконец Андрей задышал ровно. Нельзя сейчас даже пошевелиться, нельзя встать, нельзя уйти. Тогда он проспит до утра. Это приступ, все уже понятно. И если Кате дорога жизнь, нужно просто тихо лежать.
Утром все пройдет. Возможно, он даже не вспомнит о том, что произошло. Но убежать она сможет тоже только утром. Сейчас нельзя. Она врач, основы психологии проходила. Все самое страшное уже позади. Вконец измученная, Катерина уснула.
19
Они с Лизой лихорадочно собирали вещи.
– Может, тебе показалось? – Лиза со страхом смотрела на подругу.
Катя молча подняла голову: один глаз заплыл, рассечена бровь, в углу рта ранка.
– Ну да, ну да. Это я так. Все собрала? – Лиза сглотнула.
– Да у меня здесь немного вещей было. Все, поехали. Хотя подожди, давай быстро зайдем в Интернет.
– Что ты там собираешься смотреть?
– Мне пришла в голову одна мысль. Хочу найти ближайший психодиспансер.
– Прямо сдашь его? Катька, не боишься?
– Прекрати. Заедем, проверим: может, он уже на учете состоит. Понимаешь, уж очень симптомы у него явные. А он же в этой квартире прописан. Чтобы я уже ни в чем не сомневалась, – Катерина посмотрела на Лизу, – и чтобы никто не сомневался.
* * *Девушка в регистратуре сонным голосом произнесла:
– Справок не даем, только по запросу из полиции. Вы че, из полиции?
– Мы не из полиции. Нам просто нужна информация о проживающем в вашем районе Андрее Игоревиче Смолякове. Не состоит ли он на учете?
– Права не имею, – так же бесстрастно зевнула девица.
– Посмотри-ка на меня. Я за этого Смолякова замуж собиралась, переехала к нему в дом, а он вон что со мной сделал. Это как, нормально? Просто совета твоего прошу по-женски. Замуж мне выходить? – Катя говорила тихо, но столько в ее голосе было силы, что девица наконец проснулась.
– Ну, так вам нужно заявление писать. Тем более, если он опасный.
– Давай проверим сначала.
Девица, громко стуча каблуками, унеслась за картотекой. Пробил ее Катин внешний вид. Оно и понятно, вон, Лизавета до сих пор в себя толком не пришла. Спокойной казалась только Катерина.
– Ой, и правда, – девушка испуганно смотрела на Катю. – Числится. Более того, находился на лечении пять лет назад. Выписан в удовлетворительном состоянии. – Лиза охнула рядом. – Нужно зафиксировать. Проводить вас к врачу?
– Проводите, – решительно произнесла Мельникова.
20
Уже из своей квартиры, проводив Лизу и вдоволь наобнимавшись с Эсмеральдой, Катерина позвонила Лехе Зайцеву.
– Подруга, ты где?!
– Леш, не ори. Ты там один?
– Да, а что случилось?
– Меня сегодня не будет.
– Кать, ты в порядке? Чего голос такой сдавленный, тебя что там, душили?
Леша случайно попал в самую точку. Но как такое расскажешь по телефону. Сегодня пятница, тринадцатое – день не операционный. Врачи – страшно суеверные создания, и в этот день даже в Частной клинике не оперируют. Негласный закон. Было несколько неприятных случаев именно в такие дни, и больше решили не рисковать. Всех денег не заработаешь, а рутины всегда хоть отбавляй. Нужно внести истории болезни в компьютер, посмотреть статистику, проверить карточки больных – кого пригласить на повторный прием, кому пора провести серьезное обследование. Обычно вот такие, незагруженные операциями дни становятся самыми трудоемкими и самыми длинными. Но с Зайцем сегодня она будет не по телефону говорить.
– Можешь ко мне приехать?
– К этому, что ли? А он дома?
– Надеюсь, на работе. Кстати, выясни потихоньку. Я у себя. Лиза меня сегодня с вещами перевезла.
Леха на другом конце провода затих. Вечный насмешник и балагур, он был тем, на кого в трудной ситуации можно по-настоящему положиться. Не на Влада, не на Ефима. На Зайца. Катя это знала. Были в ее врачебной практике случаи, когда она сажала Лешу напротив себя, закрывала дверь на ключ и рисовала дрожащей рукой схему прошедшей операции. Только его могла спросить – а не ошиблась ли она, сделала ли все возможное? Именно Леха скажет всю правду. Не пощадит ее, не сдаст и поможет выпутаться из любой ситуации.
Страшное выражение – «у каждого врача есть свое кладбище». Только нельзя его воспринимать буквально. Смысл не в кладбище, а в постоянно ноющей совести: а все ли ты сделал, а правильным ли путем пошел? Ведь выбор есть всегда: можно поступить так, можно по-другому. Решение принимает доктор. Порой быстро, молниеносно. И от того, найдет ли на него озарение, иногда зависит, выживет ли больной. Еще есть та самая «легкая рука», чутье. Есть еще и пациенты, на которых все, как на собаке заживает, а на некоторых – наоборот.
Не все доктора делятся сомнениями – знают своих коллег. Тут и зависть, и то, что подсидеть могут, и накапать вышестоящему начальству. Тогда – прощайте, карьера и долгожданная должность.
А Леша Зайцев был в доску своим. Пусть жены его с ним и мучаются, но друга такого только поискать. Леха вопросов больше не задавал.
– Буду часа через полтора. Справишься?
– Да. Жду, – Катя выдохнула. Ну вот, теперь все в порядке. Теперь все хорошо.
Нет, еще ничего не хорошо. Андрей вечером придет домой. Помнит ли он что-нибудь или нет?
Но он Катю выбрал, он будет за нее бороться и попытается ее обязательно вернуть. Как хорошо, что она побывала в диспансере.
Нервный век, нервное время. Проверь любого – у семидесяти процентов населения есть какие-либо психические отклонения. В любом женском журнале сегодня найдешь статью о муже-тиране. Вон, известные певицы годами «счастливо» живут в подобных семьях. Встретив же партнера побогаче, почему-то сразу битыми жить отказываются. А до этого жили, и ничего.
