Татьяна Герцик - Дорога соблазнов
Борис решил идти ва-банк.
– Ну, хорошо, я в тебя влюблен! Ты довольна?
Василиса укоризненно покачала головой.
– Врать ты не умеешь. И обмануть меня не пытайся.
Борис почувствовал себя задетым. Это признание, пусть и неправдивое, далось ему с трудом.
– Я еще никому в любви не признавался. И не думал получить в ответ подобную отповедь.
– Странная у тебя любовь.
– Что в ней странного?
– В любви ты признаешься мне, а кто тогда для тебя Люба?
Борис онемел. Откуда она знает о Любе?
– Ты что, за мной следила?
Ася рассмеялась.
– Шпионский боевик, а не отдых! Слежка, разоблачение, провал! Нет, я за тобой не следила. Это ты не слишком скрывался. Так что про пылкую любовь мне лапшу на уши не вешай.
Борис сжал кулаки. Как он мог так проколоться! А все его тяга к приключениям. Но, с другой стороны, ничего страшного не произошло. Он и без того решил сегодня расстаться с Василисой. Правда, не так. Он должен был быть карающей стороной, а она обиженной и оправдывающейся. Но не получилось. Но, как говорится, все к лучшему. Так хоть дед будет им доволен.
Все так же усмехаясь, Ася посоветовала:
– В следующий раз, когда снова поедешь с кем-нибудь, веди себя осмотрительнее.
Он огрызнулся:
– В следующий раз я буду спать с той, с кем приехал, а не искать одноразовых подружек.
Василиса покладисто согласилась:
– Да, конечно. Это куда рациональнее.
У Бориса на языке вертелось ругательство, но он его проглотил. В конце концов, не надо было с ней связываться вообще. Его псевдоухаживание с самого начала было глупостью. Она со своей деревенской ограниченностью никогда бы его не оценила. В душе Борис понимал, что не прав, но раздражение захлестывало, не давая мыслить здраво.
По его мнению, полет длился вечно. Он с завистью посмотрел на спутницу. Спит себе, будто и не было между ними унизительного разговора. Хотя для нее-то он вовсе не унизительный. Победительница, черт бы ее побрал!
Но вот наконец самолет пошел на посадку, и Ася проснулась.
– Почти дома? Здорово!
Борис хмуро сказал:
– Ты понимаешь, что теперь мы больше встречаться не будем?
Василиса покивала головой.
– Да, конечно. Какая досада! – В ее голосе было столько язвительности, что Борис от ярости закусил губу.
Самолет приземлился, они спустились по трапу. Подойдя к выходу из аэропорта, Ася задорно попрощалась:
– Ну ладно, будь здоров! Спасибо за чудный отдых!
И, не дожидаясь ответа, рванула к подошедшему автобусу.
Борис сердито зашагал в сторону автостоянки, где его дожидался Мерседес. Погнал в город, даже не посмотрев на тихоходный автобус, медленно тащившийся где-то позади.
Вечером пришел к деду с бабкой.
Иван Ярославович поинтересовался с привычной ехидцей:
– Ну что, не женился еще?
Борис ответил в том же духе:
– На ком?
– А что, никаких кандидаток нет?
– Достойных нет.
– А та девочка, Василиса?
– Ты же сам говорил, что она не достойна нашей благородной семьи.
Дед нахмурился.
– Я такой ерунды никогда не говорил. Что ты влюбился и это не подходит, говорил. Но не больше того.
– Не отпирайся. Мне бабуля все передала. Сказала, что ты мне велел с Асей порывать и возвращаться. Мать с этим тоже согласна.
Иван Ярославович погрозил в сторону кухни узловатым указательным пальцем.
– Чушь собачья! Мы с твоей матерью как раз говорили о том, что нам нравится Василиса. А бабка, значит, велела тебе с ней порвать? Да еще заявила, что это якобы мои слова? Вот ведь снобистка! Меня больше всего возмущает, что сама-то она из совершенно простой, ничего из себя не представляющей семьи. Отец – рабочий, мать из мещан. А она, поди-ка, доросла до жены академика! Но академик-то я! Интересно, кто из нас главнее?
Анастасия Петровна величественно вплыла в кабинет, неся в руках поднос с чаем и печеньем. На сей раз слуховой аппарат был на ней. Поставив на кофейный столик поднос, она заметила:
– Я все прекрасно слышала! В чем дело?
Иван Ярославович потребовал ответа:
– Что ты наплела мальчишке? Когда это я говорил, что Василиса не подходит нашей семье?
Анастасия Петровна высокомерно пожала плечами.
– Ты это сам говорил, когда услышал, что Боря с ней валандается.
– Я был неправ! Когда я с ней познакомился, она мне понравилась.
Борис потер лоб рукой.
– Что-то я тебя уже вовсе не пойму. Чем она тебе понравилась?
– Твоя мать сказала, что, в отличие от нашей замороженной семейки, она живая. И я к ней полностью присоединяюсь.
Внук нахохлился.
– А почему ты мне это сразу не сказал?
– А я и не собирался ничего тебе говорить. Чтоб дать тебе возможность самому разобраться в своих чувствах. Думаешь, я не видел, как ты на нее смотрел?
– А как я на нее смотрел?
Анастасия Петровна вздумала вмешаться.
– Никак ты на нее не смотрел. В смысле никак особенно. С досадой и недоумением. Наверняка она тебе здорово досадила.
Борис подтвердил:
– Ну да. Досадила. Это факт. И я захотел ей отомстить. К сожалению, не получилось.
Иван Ярославович тихохонько заквохтал.
– Борька, ты бы хоть чуть-чуть подумал. Досадила? Возможно. Но ведь когда кто-то тебя доставал, ты просто уходил и забывал. Вспомни хоть ту же Веронику. Ты же не думал ей мстить? А тут выбрал совершенно дурацкий способ для мести. Зачем?
Борис напрягся.
– Ну, если честно, хотел влюбить ее в себя.
– Чтоб потом мораль прочитать и бросить? А ты подумай хорошенько, если б она согласилась на твои притязания, смог ли бы ты потом ее бросить? Только не надо со мной играть в прятки. Я ведь тебя насквозь вижу.
Внук свел брови в одну прямую линию.
– Ты хочешь сказать, что я влюбился? В эту деревенскую простушку?
– Я хочу сказать, что ты влюбился в очень милую, отзывчивую и душевную девушку. Сейчас такую встретить – большая редкость. Я тоже не сразу понял, что к чему.
Анастасия Петровна всполошилась.
– Какую ты чушь мелешь! Боре ни к чему такая простоватая особа! Она не подходит нашей семье!
Иван Ярославович сердито стукнул кулаком по столу.
– А ну, цыц! Ты кому перечишь? Я ведь с тобой и развестись могу! Будешь бывшей женой академика! Не думай, если мне много лет, то я тебе замены не найду! Из желающих стать женами академиков конкурс можно устраивать! А вот тебе не то что академика, тебе простого работягу не найти! Кстати, вспомни, кто у тебя были отец с матерью, и кончай выкаблучиваться! Голубая у нее кровь! Не выдумывала бы!
Анастасия Петровна вознегодовала.
– Как ты со мной разговариваешь! Это недостойно благородного человека!
Иван Ярославович ехидно заметил:
– А я всю жизнь был благородным. Могу на старости лет побыть неблагородным.
Борис в зародыше прервал разгоравшийся скандал.
– Боюсь, ты мне об этом сказал поздно. Я кошмарно начал. И кошмарно кончил. И не знаю, как исправить. Я не понял себя. Просто не подумал. Я идиот. Но и ты, дед, тоже хорош. Если бы ты не говорил мне о ней гадости, я бы к ней так не относился.
– А тебе давно бы уже пора свою голову на плечах иметь, а не моей жить. Я тоже человек, и тоже имею право на ошибку. – И хмуро признал: – Людям свойственно ошибаться. Я в свое время тоже ошибся, не понял, не разглядел. А когда встретил свою единственную, было уже поздно. Как я уже сказал, я всю жизнь был благородным человеком.
Бабушка сердито фыркнула и выплыла из комнаты.
Мужчины проводили ее взглядом.
Борис сочувственно спросил:
– Дед, а бабуля всегда такой была?
– Да нет, поначалу она была простой и веселой. Это потом ей голову одна дамочка задурила. Я в то время только-только кандидатскую закончил, а та уже женой профессора была. Ну и понеслось. Анфиса Федоровна сказала то, Анфиса Федоровна сказала сё. Мне бы Настю тогда еще приструнить, но мне не до того было. Я докторскую защищал, карьеру делал. Детьми-то, по сути, она одна занималась. Вот и выросло то, что выросло. У меня только на тебя время появилось, да и то немного.
– Ты недоволен детьми?
– Не то что недоволен, я свою вину чувствую. Если бы я в свое время им побольше умных вещей говорил, они бы потолковее были. А твою мать я вообще проворонил. Если б не Настасья, которая своим снобизмом ей жизнь отравила, она бы до сих пор с твоим отцом жила. Возможно, счастливее, чем с этим альфонсом.
Борис машинально налил чаю из коричневого керамического чайника себе и деду. Сжевал печенье, не почувствовав вкуса, и уныло попросил совета:
– Это дело прошлое. Но вот как быть мне? Я и в самом деле все испортил.
Иван Ярославович поучительно молвил:
– Ты прекрасно знаешь, что поправимо все, кроме смерти. Тут уж человек бессилен. А что касается всего остального, то он либо хочет чего-то добиться, либо нет. Так что уж ты определись, сделай милость, чего ты хочешь. И конкретно ты, не я, не бабка, не твоя мать, а только ты. Нужна тебе эта девочка или нет? Отсюда и действуй.
Борис прислушался к себе. И не смог понять, чего же в самом деле хочет. Это было как лабиринт без путеводной нити. Казалось, Василиса легко заменима. Ведь заменила же ее Любашка в Турции? Или он это сделал только потому, что Ася была недоступна? Вот черт, как все закрутилось и перепуталось в его жизни.
