Василий Сретенский - Йестердэй
Тут подошел его день рожденья. Он отмечал его в своей новой студенческой кампании и решил пригласить ее в общежитие на Вернадского. Она согласилась. Потом передумала. Потом снова согласилась, потом долго сидела на лавочке, на станции метро. Он молча стоял рядом. Друзья-однокурсники ждали в общаге.
В конце концов, они пришли. Было весело. Ему так казалось. Часа чрез три-четыре друзья-москвичи одной компанией пошли к метро, по дороге валяя друг друга в сугробах. Остальные расползлись по своим комнатам. Они остались вдвоем.
Вот это и была их первая и последняя ночь. Прошла она кое-как. Настолько кое-как, что он хотел бы думать, что не было этого дня рождения и этой ночи. А других ночей не был совершенно точно.
Прошло столько то времени, и К***** сказала, что ждет ребенка. Она по-прежнему не собиралась разводиться. У него по-прежнему ничего не получалось с жильем. И с К***** тоже. А другие женщины его не интересовали. К***** рассорилась с матерью, сняла комнату. Он приходил к ней туда каждый день, приносил соки, фрукты. Что-то готовил. Они много разговаривали, он шутил, она иногда плакала. Он оставался на ночь, не понимая зачем. Вновь настало лето. Они много гуляли, ходили зоопарк. Он мало спал в то время, и иногда ему казалось, что сон – это его настоящая жизнь.<мальчик>
«Он только мой». Так сказала К*****, когда он пришел посмотреть на сына. Ее сына. Из роддома К***** забрала помирившая с ней мама. Она и увезла К***** в свою квартиру в доме-башне на берегу канала. Он приезжал туда посреди дня, привозил фрукты и соки, коробки подгузников, ходил за бутылочками с детским питанием, пока не узнал, что муж-художник делает все тоже само, но в другие дни.
«Это не правильно», говорил он, не совсем понимая, что имеет в виду. «И это не может продолжаться бесконечно». К***** молчала, кормила ребенка, казалось, чего-то ждала. От него?
Вскоре К*** вернулась к мужу.
Вскоре он женился. На девушке, которая когда-то садилась рядом с ним у костра. И они жили вместе долго и счастливо. Только детей у них почему-то не было.Кассета 18. Цвет – красный
– Поол?
– Ага. Сей… час. Что?
– Ты ведь знал, что я никакой не детектив?
– Когда?
– Когда к Марату ходил.
– Знал. И знал, что ты знаешь, что я знаю.
– Подумаешь. Я и сама знала, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь.
– Да? А я знал, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь, что я знаю.
– Не мог ты этого знать! Я сама об этом только что узнала.
[пауза]
– А что ты хочешь знать?
– Ну, хотя бы кто ты на самом деле.
– Тебе не понравится…
– … сказала она и томно затянулась длинной черной сигаретой. Положив ногу на ногу, она чуть откинулась назад. Пышная копна рыжих волос рассыпалась у нее по плечам. Увидев подвязки ее чулок, он замер. В горле пересохло. Переложив револьвер из правой руки в левую…
– …ногу…
– … руку он вытащил из заднего кармана плоскую флягу и сделал три больших глотка. Гортань обожгло. «Опять Марта перестаралась, – подумал он, – чересчур горячий кофе налила во фляжку». Мысль о Марте была ему неприятна…
– Пол.
– Извини, понесло. Ты мне что-то в этом духе хотела рассказать?
– Я тебе правду хотела сказать. Только…
– … она мне не понравится.[пауза]
– То есть ты инкуб.
– Нет, Поол. Инкубы – мужского рода. Тогда уж надо говорить суккуб. Но это не политкорректно. Лучше так не говори. Кто-то может обидеться. Это все равно, что барабашкой обозвать.
– А как надо говорить?
– Много-много лет назад…
– В тридесятом царстве.
– Нет, здесь. Таких как я, называли богами и богинями. Потом – стражами. Но сейчас так говорить не полагается. Иван твой хороший термин нашел – Дивы. Или можно Дэями называть…
– Значит ты богиня.
– Ну… как бы.
– Ну да. А лет тебе сколько?
– Я же говорила. Двадцать два. Но в наш год помещается 49 ваших.
– Да ладно…[пауза]
– Хорошо. Ладно. Пусть. Хотя звучит все это неубедительно. Я видел твое отражение.
– Когда нужно отражение оно есть.
– Ну, должны же сверхъестественные вещи. Чудеса какие-нибудь.
– Они происходят постоянно. Только ты их не замечаешь. Например, когда ты переходишь улицу, сколько машин проезжает перед тобой?
– Четыре. Нет, уже несколько дней как одна – две. А вчера вообще ни одной. Просто переходил и все.
– Тетка толстая локтем в живот давно толкала?
– Не помню.
– Ну и какие чудеса тебе еще нужны?
– Что-нибудь более наглядное.
– Хорошо. Так пойдет?
– …
– Пойдет?
– А можно все обратно вернуть?[пауза]
– Как ты это сделала?
– Материя едина и составляет всё. Она может принимать любые формы, но лишь до того, как приобретет тот или иной вид одного из трех царств природы. Конец цитаты. На самом деле ничего не было. Ты это просто увидел.
– А ты куда делась?
– Никуда. Я и была она. Теперь ты веришь?
– Аааэээээ…. Слушай, а может это все бред? Может, я попал в аварию под рекламным щитом с картиной Лехи Сербова, лежу теперь в коме в больнице, а мне это все видится? Как у Йена Бэнкса в романе… как его… ну вот, забыл. А врачи, тем временем, решают: отключить меня от системы искусственного питания, или подождать еще недельку.
– Хочешь, я тебя ущипну?
– Да. Нет. Нет, ну больно же.[пауза]
– Ладно. Предположим. Ты богиня.
– Мы так больше не…
– Понял, понял. А Карина тебе зачем? Она что провинилась перед кем-то из ваших?
– Можно и так сказать. Но это было очень давно. Дело в том, что она – Тир.
– Тир? Место, где стреляют по мишеням?
– Нет. Тир из поколения титанов. Или Дэвов. Тех, что предшествовали богам. Большинство титанов, отказавшихся сотрудничать с богами, попали в Тартар. А Тиры избрали материальную форму существования, и ушли к людям. В древности Тиров отождествляли со змеями. Я тут у твоего друга файл нашла про них, почитай, там все понятно.
– Хорошо. Почитаю. Но тебе-то Карина зачем?
– Это моя работа. Отделять титанов от людей. Передавать их службе сопровождения.
– Сопровождения куда?
– В Тартар.
– Да ладно. Под землю, где нет солнечного света? Где катят свои волны Коцит и Ахеронт? Где «по мрачным полям, заросшими бледными цветами асфодела носятся»… Я по мифам Древней Греции на первом курсе доклад делал. Забыл, кто носится?
– Кто надо, тот и носится Пол. Какое тебе дело.
– Ну, как. Ты мою одноклассницу в царство теней спровадить хочешь… А вот: «Носятся бесплотные, легкие тени умерших». А мне, значит, какое дело? Мне интересно. Там, правда, нет ни света, ни чувств?
– Типа того. А в терминах твоего друга Ивана – обедненная волновая среда.
– Лагерь, значит. Зона для…
– Мы так не говорим. Это…
– Ага. Не политкорректно.[пауза]
– А все же, почему именно ты?
– Я хорошо знаю местность. И людей.
– Это как?
– Народы этого места были под нашим покровительством. Карины. Моем. Других… тоже. До введения единобожия, конечно.
– Это ямики что-ли? Которые тут жили до Юрия Долгорукова?
– Народ ямь. Твоя мама, между прочим, из этого народа.
– А отец?
– Отец – нет.
– Значит я полуямик?
– Значит так.
– И должен тебе поклоняться?
– Сейчас, увы, нет. Хотя…[пауза]
– А вот интересно. Проклятие Москвы существует?
– Какое проклятие?
– Проклятие богини Ямок. Байка есть такая. Мол, никогда в Москве ничего толкового не получится, кроме ветра и пожаров. Всё всегда будет наперекосяк, потому что богиня Ямок прокляла всех правителей…
– Властителей.
– Что?
– Не правителей. Властителей.
– А какая разница?
– Такая разница, Поол, что правителей неправильно, а властителей правильно.
– Ну, пусть. Так есть проклятие?
– Есть. У властителей Москвы никогда ничего не получается и получиться не может.
– Так может это проклятие Карины?
– Нет.
– Нет?
– Нет и все?
– И все.
– А почему?
– Да потому что это мое проклятие, Поол.[Из файлов Василия Сретенского] Тир
В третьей главе книги «Бытие» содержится рассказ о грехопадении Адама и Евы. Вот его начало:
...«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог, и сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?
И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть.
Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.
И сказал змей жене: нет, не умрете;
Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будите как боги, знающие добро и зло».
(Бытие 3; 1–5)
Вопросов к этому фрагменту много. Например, почему змей говорит: «Будете как боги», а не «как Бог»? И откуда змей знает, то же, что знает Бог?
Но мы сейчас займемся другим вопросом: где Сатана? Дьявол где? Ведь это он соблазнил Еву, разве нет?
Нет. В Книге четко говориться – змей, который был хитрее всех зверей. Сатана тут не причем, иначе, зачем бы Бог проклинал и наказывал змея: «Ты будешь ходить на чреве твоем и будешь есть прах во все дни жизни твоей» (Бытие 3; 14).
