Лариса Райт - Алая нить
– В следующий раз. У меня завтра доклад.
– Вы Катарина Тоцци?
– Как? Как вы?.. – Женщина в крайнем замешательстве опускается за столик, не сводя с коллеги полных изумления глаз.
– Вы меня удивляете, Катарина! Я битый час наблюдаю, как вы изучаете, прислушиваетесь, строите догадки, делаете выводы (причем, судя по то и дело мелькающей на вашем лице улыбке, выводы правильные) и не замечаете очевидных вещей.
– Каких?
– В программе завтрашнего дня четыре выступления, трое докладчиков – мужчины. Все, что мне надо было сделать, – запомнить имя женщины. А на имена у меня отличная память.
– Два – ноль.
– Майкл, – протягивает ей руку мужчина. – Пятьдесят аппендэктомий, двадцать две грыжи, пятнадцать холециститов, штук сто язв и парочка кишечных непроходимостей.
– Катарина. Пятьдесят восемь аппендэктомий, тридцать восемь грыж, двадцать один холецистит, язв примерно на двадцать больше ста и десять непроходимостей. Еще полсотни ваготомий, пятнадцать спленэктомий, сорок срочных операций по остановке кровотечения…
– Два – один.
– И среди них спасенный маньяк.
– То есть?
– Вы не ослышались: я виновата, я сохранила жизнь убийце. – У Катарины включается синдром случайного попутчика. Вот мужчина, такой же врач, хирург, как она сама, человек, которого она видит в первый раз в жизни и, скорее всего, не встретит уже никогда. Лучшей кандидатуры для исповеди не сыщешь.
– Вы укрывали его от правосудия?
– Нет, что вы! Его привезли в больницу, а я просто сделала операцию.
– И в чем же ваша вина?
– Пока я спасала преступника, умер, не получив помощи, полицейский, в которого тот стрелял.
– Кого привезли первым?
– Маньяка, но…
– Здесь не может быть никаких «но», Катарина. Любой врач на вашем месте поступил бы так же.
– И все же у меня был выбор.
– У вас его как раз не было. Выбор сделал Всевышний, распорядившись именно так. А вы не должны сокрушаться. Получается, вы недовольны, сомневаетесь в его решении.
– Но это несправедливо.
– Не нам с вами судить о высшей справедливости. Возможно, смерть без суда и следствия оказалась бы слишком легким исходом для убийцы. Вам так не кажется?
– Нет. Я врач. И для меня нет врага страшнее смерти.
– Но мы не можем помочь всем убежать от нее, Катарина. У каждого свой путь, и если Господь действительно решил прервать его, мы не вправе его останавливать.
– Я не слишком религиозна.
– Даже если вы не верите в Бога, вы должны принимать мудрость древних народов.
– Допустим.
– Тогда послушайте одну суфийскую [104] историю. Одному царю приснилось, что пришла его смерть. Во сне он увидел стоящую тень и спросил: «Кто ты?» Тень сказала: «Я твоя смерть, и завтра ко времени захода солнца я приду за тобой».
Царь хотел спросить, есть ли какой-нибудь способ бежать, но не смог, так как сильно испугался, что сон разрушится. И тень исчезла.
Царь тяжело дышал и дрожал. Посреди ночи он созвал своих мудрецов и сказал: «Отыщите смысл этого сна».
Мудрецы побежали по домам и принесли свои писания. Это были большие-большие тома. И они стали советоваться и спорить, обсуждать и драться друг с другом и доказывать. Слушая их разговор, царь становился все более и более разочарованным: они не приходили к согласию ни по одному пункту, они принадлежали к разным сектам, как это всегда бывает с мудрецами. Они не принадлежали самим себе, они принадлежали к некой мертвой традиции; один был индуистом, другой магометанином, третий христианином. Они принесли с собой свои писания и все пытались и пытались, и когда они вступили в спор, то совсем обезумели и спорили больше и больше.
Царь был очень встревожен, так как солнце уже поднималось. Он пытался их прервать, но они сказали: «Не прерывай нас, это серьезный вопрос».
Один старик, который служил царю всю его жизнь, подошел к нему и шепнул на ухо: «Тебе лучше бежать, так как эти люди никогда не придут ни к какому заключению. Они будут обсуждать и спорить до тех пор, пока не придет их собственная смерть, но они не придут к заключению. Мне кажется, что раз смерть предупредила тебя, тебе лучше исчезнуть из этого дворца. Беги куда-нибудь быстрее!»
Это предложение было привлекательным: когда человек не может чего-либо сделать, он думает о побеге. У царя был очень быстрый конь, и он вскочил на него и бежал. Он был очень счастлив, и он скакал быстрее и быстрее, так как это было вопросом жизни и смерти. Вновь и вновь он оглядывался, чтобы увидеть, приближается ли тень, но никакой тени не было. Он был счастлив: смерти не было, он убежал! Ко времени, когда солнце садилось, он был уже в сотнях миль от столицы. Он остановился под большим баньяновым деревом, слез с коня, поблагодарил его и сказал: «Ты тот, кто спас мне жизнь».
Но в этот момент он почувствовал ту же руку, которую он чувствовал во сне. Он оглянулся. Та же самая тень была здесь, и смерть сказала: «Я тоже благодарю твоего коня, он так быстр! Я ждала весь день под этим баньяновым деревом и волновалась, сможешь ли ты сюда добраться или нет. Расстояние так велико, но этот конь действительно замечательный! Ты прибыл как раз в тот самый момент, когда ты был нужен здесь».
Думаю, и ваш полицейский прибыл как раз тогда, когда его ждали там.
– Верится с трудом, Майкл.
– И все же вы должны постараться отнестись к произошедшему с пониманием неизбежности такого исхода.
– Я стараюсь, получается плохо. Если когда-нибудь с кем-то еще случится несчастье по моей вине, я перестану верить в волшебство хирургии.
– Хирургия творит чудеса, но она не всесильна.
– Да-да. Воскресить мы не способны, можем лишь попытаться спасти. Это я уже где-то слышала. И все же если такое снова случится…
– Этого больше не произойдет, Катарина. – Новый знакомый дружески треплет ее по плечу. – Давайте сменим тему, если не возражаете.
Катарина не возражает. Она не получила того, чего хотела, а чего хотела, не знала сама. Дальнейшее обсуждение не принесет облегчения и не добавит радости.
– Вы обещали рассказать мне, как скоротать время в Памплоне.
– Ах да. Чем занять вечера, я и сам, честно говоря, не знаю. Но могу посоветовать, как получить утренний заряд бодрости.
– Как же?
– Это, по-моему, очевидно. Сходить на бега. Доклады начнутся в двенадцать. Время есть.
– Не знаю. Мне кажется, такие забавы не для меня.
– Бросьте! Вам понравится. И будет что рассказать друзьям и знакомым, когда вернетесь. Я наблюдал это зрелище пять раз и с удовольствием пошел бы в шестой.
– Составите мне компанию?
– Послезавтра?
– Послезавтра я улетаю.
– Тогда, к сожалению, не получится. Завтра у меня важная встреча. Но вы обязательно сходите.
– Спасибо, может быть, и схожу, – говорит Катарина, поднимаясь из-за стола. – Спокойной ночи!
7
– Бурного дня вам, ребята! – Лола еле сдерживается, чтобы не потрепать быков по загривку.
Сегодня она не участвует в корриде, поэтому и вертится в коралях Санто-Доминго, наблюдая за последними приготовлениями к пробегу, следит за манипуляциями ветеринара, болтает с погонщиками.
За воротами нарастает возбужденный гул, вползает в щели проемов. Звенящий шум толпы уже начинает будоражить быков, обещая рев, погоню и свежее мясо на рогах. Быки раздувают ноздри, грозно фыркают, помахивают хвостами, словно пытаются предупредить лихих бегунов о грозящей опасности и отогнать их на Пласа де Торос пушистыми черными кисточками до того, как прольется первая кровь.
– Я бы ни за что не стала испытывать судьбу так, как эти лихачи, – произносит Лола, отходя от прорехи в заборе, сквозь которую смотрела на собирающихся за воротами людей. Традиционные белые костюмы бегунов в красных косынках на шее заполонили узкие улицы. Огненные лоскутки повсюду: пестрят за ограждениями, свисают с кованых решеток балконов, кружатся вальсом на булыжной мостовой, предвкушая безумную пляску.
– Странно слышать это от тебя, Лолита, – удивляется один из погонщиков. Другие рабочие посматривают на часы, прикидывая, когда начинать выводить быков к воротам, не забывая прислушиваться к ответу отчаянной женщины.
– Почему же?
– Ты – матадор, – хмыкает рослый детина, и вслед за ним все погонщики начинают согласно кивать, переглядываться и пожимать плечами. Разве может бояться быков сама Ла Бестиа?
Шесть пар глаз уставились на Лолу, требуя объяснений. Она – учительница начальной школы.
– Что такое матадор, ребята?
Нет, она поторопилась, определив себя в класс. Больше похоже на детский сад, где никого еще не научили выступать по очереди и слушать других. Ответы сыплются безостановочным градом со всех сторон:
– Храбрый малый.
– Смельчак.
– Любитель риска.
– Баловень фортуны.
– Игрок.
– Да просто псих.
Лола недовольно кривит губы и качает головой:
– Я не спрашивала, кто такой матадор. Пусть и неправильно, но вы отвечали мне именно на этот вопрос. А я хочу знать, что такое матадор?
