Борис Пугачев - Игры желтого дьявола
Конспирация этим не ограничивалась. Звонил из Лондона Родик только в салон, где, как он точно знал, отсутствовал телефонный аппарат с определителем номера, а Валентин был заранее предупрежден об односторонней связи. Мотивация такого положения не вызвала вопросов, поскольку все понимали, что Родик не будет сидеть на месте, а беспокоить немецких партнеров никому не хотелось.
Вся эта информация всплыла у него в голове, пока он сидел на высоком табурете у барной стойки и смотрел на опустошенный стакан. Чем занять еще полтора часа до отлета, он не знал…
Москва встретила его пасмурным небом и мелким дождем, стреловидно растекающимися по стеклу иллюминатора. На счастье, самолет пристыковался к рукаву, и Родику не пришлось мокнуть. Он быстро преодолел пограничные формальности и вышел под козырек зала прилета. Поежившись от сырой прохлады московской осени, остановился, пытаясь разглядеть брошенный неделю назад на произвол судьбы автомобиль.
В ранних из-за нависших, изливающихся изморосью сизо-черных туч сумерках различить в скоплении машин свою «шестерку» не удавалось, а точное место парковки он не помнил. Родик ощутил беспокойство и пожалел, что не купил в Лондоне понравившийся ему почти карманный зонтик, предпочитая пользоваться большим, с массивной ручкой отелевским, создающим, как ему казалось, дополнительный колорит получаемым ощущениям.
Ничего не оставалось, как мокнуть под дождем. Он быстрым шагом пересек площадь и, двигаясь вдоль рядов машин, стал нажимать на кнопку брелка сигнализации. Наконец он услышал знакомый свист и увидел свой «жигуленок».
Вскоре он уже устраивался на влажном и холодном сиденье. Стекла моментально запотели. Родик завел мотор и включил печку, нетерпеливо ожидая, когда остывший металл прогреется. Нетерпение возрастало, и Родик, опустив боковое стекло, тронулся, надеясь, что салон продуется встречным потоком воздуха.
Так и произошло, но на шоссе его обогнал грузовик, погрузив автомобиль в облако грязных брызг. Видимость опять ухудшилась. Родик инстинктивно затормозил и включил «дворники». Лобовое стекло покрылось маслянистой пленкой, а салон наполнился скрежещущими звуками, вызывающими у Родика неприятный внутренний зуд. Однако вылезать под дождь и протирать стекло не хотелось, и он продолжил путь, с трудом различая окружающие предметы.
При выезде на Ленинградское шоссе начался ливень. Дождевые потоки, бьющие в стекло и сопровождаемые мерным движением щеток стеклоочистителя, улучшили видимость и Родик теперь мог отвлекаться от дороги. Стены домов, изуродованные потеками, производили неприятное впечатление запущенности. Мостовые и тротуары изобиловали широкими лужами. Редкие пешеходы, чтобы избежать встречи с ними, совершали странные телодвижения, стараясь под чем попало спрятаться от дождя.
Невольное сравнение с неспешным и чопорным Лондоном вызвало тревожные ассоциации и заставило вспомнить предшествующие его поездке трагические события. Теперь он смотрел на них иначе. Осознание их судьбоносности пришло уже во время бесед на Туманном Альбионе, а сейчас всколыхнуло давнишние мысли о соотношении политики и экономики. Вспомнились жаркие споры, кипящие, когда он бывал в гостях у своей приятельницы Иры, муж которой создавал нечто подобное партии эсеров. Тогда каждый из гостей – коллег Ириного мужа рьяно отстаивал свою точку зрения, хотя и не до конца понимая какую. Родик считал все это несерьезным и шутливо нес ахинею, а присутствующие, воспринимая это всерьез, пытались его переубедить. Потом ему все навязло в зубах, и он стал избегать таких посиделок. Сейчас эти люди стали знаковыми фигурами в ряде правых партий. Ему вспомнилось, что при трансляции хроники недавних боев по телевизору он увидел одну из тогдашних гостей, обратив на нее внимание благодаря ее яркой азиатской внешности. Родик пожурил себя за столь явное пренебрежение политикой и в свете лондонских наставлений подумал: «Далеко продвинулись эти крикуны. Надо завтра звякнуть Ире. Пригласить ее с мужем поучаствовать в клубе. Неосмотрительно я упустил эту компанию, да и вообще политиков, из виду. Коммерция и политика в Европе идут рука об руку. Мне это четко разъяснили. Странно, что Евгения Григорьевна на этом не акцентировала внимания. Мои зарубежные собеседники были уверены, что в ближайшее время у нас образуется парламент по европейскому образцу. Возможно… Хотя для этого потребуется менять многое. Посмотрим, насколько они прозорливы. Однако вне зависимости от этого надо выделять время на общение с такими людьми и заставить себя интересоваться новостями в этой сфере».
За этими размышлениями он добрался до своего дома. Его обычное место парковки было залито дождевой водой. Он окинул двор взглядом и не нашел поблизости свободного места. Пришлось заехать на площадку для мусорных контейнеров, а потом прыгать под моросящим дождем через лужи до спасительного козырька подъезда. Лифт не работал, и Родик, чертыхнувшись, стал подниматься по загаженной и плохо освещенной лестнице.
Окса явно не ждала его, и когда Родик отворил дверь, то попал в темную прихожую. Лишь из-под двери ванной пробивалась полоска света. Родик надел тапочки и, стараясь не шуметь, заглянул в ванную. Окса принимала душ. Ее потешно закрытые глаза, налипшие на лоб волосы и немного мальчишеская фигура умилили Родика. За шумом воды Окса не слышала звуков его появления. Родик постоял, наблюдая, как по ее бронзовому телу струится мыльная пена. Зрелище возбудило в нем сексуальное желание, и он, тихо закрыв дверь, быстро разделся и вернулся в ванную.
– Ох! Как ты меня испугал! – вскрикнула Окса, открыв глаза, и глупо спросила: – Почему ты голый?
– Меня раздели на улице хулиганы, – пошутил Родик. – Однако мне повезло. Самое основное они оставили, и я намерен этим сейчас воспользоваться.
– Ну хоть помойся с дороги… Давай я тебя намылю… Ну подожди… Лучше в спальне…
Родик уже не слушал. Им овладело сильнейшее возбуждение, требующее немедленного удовлетворения.
Ужинать они поехали в кооперативное кафе, хотя Родик этого не хотел. Однако, как сообщила Окса, поскольку его не ждали, в доме было шаром покати, а есть готовые пельмени не хотелось.
Родик слегка повозмущался по поводу такого безобразия, но, заглянув в бар и найдя там початую бутылку водки, загасил раздражение, выпив несколько рюмок, пока Окса приводила себя в надлежащее для вечернего выхода состояние.
Глава 10
Трудно взвешивать на наших весах дела Божии, чтобы они не терпели при этом ущерба.
М. Монтень
Наступил декабрь. Родик необычно рано ощутил приближение Нового года. Каждый день, приближающий его к празднику, приносил новые предвкушения, обостряющие желание ускорить ход времени. Так происходило впервые. Возможно, накопившаяся за бурный год усталость требовала хотя бы кратковременного отдыха, а чувства инстинктивно откликались на это. Причина могла быть и в том, что Родик решил нарушить традиции и провести это время за границей, в Египте. Покупаться в теплом море, расслабиться и отвлечься там, где его не могли застать повседневные заботы. Идея была не его – сестры. Она вместе с мужем собиралась уехать на курорт в середине месяца.
Родик же не мог себе позволить столь долгого отдыха и согласился присоединиться к ним в канун новогодней ночи. Окса, узнав о такой перспективе, начала заранее готовиться. Приобрела себе несколько модных купальников, вечерами демонстрировала Родику летние наряды. Это приятно отвлекало и еще более возбуждало чувства ожидания Родика, трудовой день которого изобиловал совсем иными событиями, которых после приезда из Лондона стало непомерно много. Временами Родик поражался объему осуществленной за столь короткий срок работы, но главным было другое – он поменял стратегические подходы ко всему, чем занимался. Пришло понимание того, что развитие страны происходит не так, как он себе представлял последние годы.
С неимоверной скоростью осуществлялись предсказания лондонских докладчиков. Это убедило его в жизненности выводов Экерсона и в наличии некоторой таинственной силы, управляющей происходящими экономическими и политическими процессами. Что ее порождало, объективные ли законы или чья-то воля, Родика интересовало не столь сильно.
Временами он, вспоминая лондонские умозаключения, пытался мысленно дискутировать, но такое происходило все реже, а прошедшие выборы в Государственную думу и последовавший за этим референдум по новой Конституции окончательно убедили его в неотвратимости предсказанного пути развития и, как следствие, невозможности возврата к социализму.
Наконец, отбросив сомнения, он начал формировать жизненные цели на основе тех рекомендаций, которые усвоил в Лондоне. Поэтому Родик сосредоточился всего на двух направлениях: светильники и продажа автомобилей. Все остальное, развиваемое им в последние годы, перестало интересовать по причине появившегося убеждения в том, что оно, как и предсказывал Алпамыс, отомрет вместе с остатками горбачевской перестройки.
