Виктория Токарева - Антон, надень ботинки! (сборник)

Игнатий. У меня такое впечатление, что ты надо мной издеваешься.

Зоя. Почему? Пусть придет к нам в гости. Потанцует, поест, в конце концов. Что она сидит одна, как заяц? Войди в ее положение.

Звонит телефон.

Сними трубку.

Игнатий. Позови ты.

Зоя. Я с ней не знакома. Вот ты нас представишь друг другу, и уж потом я буду ее приглашать…

Игнатий. Да?.. (Раздумывает.)

Поднял трубку и тут же положил ее на место.

Не могу. По-моему, в этом есть что-то ненормальное.

Зоя. Ну посуди: ты же все равно от Лариски не откажешься, и тебе все время придется врать – то у тебя концерты, то у тебя прослушивания, будешь крутиться как уж на сковородке, все нервы себе разболтаешь. У тебя два пути развития: врать или не врать. Я предлагаю – не врать. В Дании все так давно живут и не делают из этого трагедии.

Телефон звонит. Игнатий подходит к аппарату. Стоит в нерешительности.

Дом Лариски. Лариска сидит посреди комнаты на стуле и не отрываясь смотрит на телефон.

Из-за стен, сверху и снизу доносятся музыка и топот. Люди празднуют Новый год. Лариска подходит к столу, пишет на листке бумаги желание. Потом жует эту бумагу. Жует довольно долго, и чувствуется, что ей противно. Звонит телефон. Лариска схватывает трубку.

Лариска. Да! (Разочарованно.) А… Кира… Спасибо… Не могу долго говорить. Жду звонка. Потом…

Лариска бросает трубку и начинает ходить по комнате из угла в угол. Считает: двенадцать тысяч восемьсот сорок девять, двенадцать тысяч восемьсот пятьдесят. Звонок. Лариска схватывает трубку.

Голос Игнатия. Это я.

Лариска рыдает.

Ну вот. Опять за старое. Ты же обещала.

Лариска. Я больше не могу. Я не умею без тебя.

Игнатий. Приходи ко мне.

Лариска (растерянно). Куда?

Игнатий. Ко мне домой. Дом ты знаешь. Третий подъезд. Пятый этаж. Квартира восемьсот девять. Все вопросы потом.

Короткие гудки. Лариска стоит, держа трубку в опущенной руке. Вид у нее ошарашенный. Кладет трубку. Торопливо набирает номер.

Лариска. Кира… Я тебя очень прошу – ты можешь сосредоточиться?

Кира. Сосредоточилась.

Лариска. Теперь слушай. И ты должна мне сказать не то, что я хочу от тебя слышать. А то, что ты думаешь на самом деле. Договорились?

Кира. Хорошо, скажу, что думаю.

Лариска. Поклянись.

Кира. Ну, началось…

Лариска. Мне только что позвонил Игнатий и велел, чтобы я пришла к нему домой. Это как понимать?

Кира. А чего там понимать: решил на тебе жениться.

Лариска. Почему ты так думаешь?

Кира. Ну а зачем он тебя зовет? Не с семьей же знакомить.

Лариска. Но он был у меня днем и ничего не сказал.

Кира. Днем он еще сам не знал. Днем он колебался. А сейчас решил.

Лариска. Ты думаешь?

Кира. Конечно. Поэтому он и снял тебя с училища.

Лариска. Не понимаю.

Кира. Тебя же отчислили. Ты что, не знаешь?

Лариска. Первый раз слышу.

Кира. Три дня назад. На доске висит приказ за номером сорок один дробь девяносто три.

Лариска. Это значит, до меня выгнали сорок и одного человека?

Кира. Господи, ну о чем ты думаешь… Неужели тебе Игнатий не сказал?

Лариска. Нет. Ничего не сказал.

Кира. Значит, он решил жениться и не хочет, чтобы ты оставалась в училище. Меньше разговоров…

Лариска рыдает.

Ты чего?

Лариска. Я не выдержу… Такое счастье… Теперь я не умру. Понимаешь?

Кира. Нет.

Лариска. День – это макет всей жизни. Утро – детство, день – зрелость, вечер – старость, а ночь – смерть. А мы – вдвоем, и нет смерти.

Кира. Счастливая… А как ты до него доберешься? Машины же не ходят.

Лариска. А я пешком.

Кира. От тебя до него километров сорок.

Лариска. Сорок километров до счастья…

Проход Лариски.

Сквер. Посреди огромная елка в электрических лампочках. Каждая лампочка выкрашена в свой цвет. В домах огни – разноцветные, как лампочки. Пестрая музыка. Под руку, мелко шагая, идут старик со старушкой.

Лариска. С Новым годом! С новым счастьем!

Старушка. А у нас старое счастье.

Лариска. У меня тоже будет старое счастье.

Идет молодая компания. Патлатые ребята поют под гитару, вернее, воют, как юные шакалы.

Компания. С Новым годом!

Лариска. Со старым счастьем!

Компания. Идем с нами!

Лариска. Я уже иду!

Дом Игнатия. Зоя и Игнатий играют в подкидного дурака. Игнатий проигрывает.

Игнатий. Ты сдала мне все шестерки, а себе все козыри!

Зоя. Но ты же сам тасовал колоду.

Игнатий. Все равно это нечестно.

Зоя. Игра есть игра.

Звонок в дверь.

Иди открой.

Игнатий. Открывай сама. Твоя идея, ты и открывай.

Зоя. Но мы не знакомы. В следующий раз я буду и приглашать, и открывать.

Звонок в дверь. Никита выглядывает.

Никита. Звонят же.

Зоя. Не твое дело.

Игнатий. Я не пойду. Я боюсь.

Появляется Лариска. Широко шагнула. Остановилась. Смотрит на чемодан, стоящий посреди комнаты.

Лариска. Ты сказал, чтобы я пришла. Я пришла.

Игнатий. Молодец. Раздевайся.

Зоя. Познакомь нас.

Игнатий. Да, действительно. Знакомьтесь… Это моя жена Зоя. А это моя ученица Лариса Маркова.

Пожимают друг другу руки.

Зоя. Я думала, вы другая. Мне Игнатий много про вас рассказывал. Я почему-то думала: вы меньше ростом. Проходите, пожалуйста!

Проходят в комнату.

Садитесь…

Усаживаются за стол. Лариска не отрываясь глядит на Игнатия.

Вы знаете, раньше, в молодости, мы встречали Новый год широко, шумно. А последние пять лет – никуда не хочется идти, и звать никого не хочется. Все-таки Новый год – это семейный праздник. Игнатий, поухаживай за гостьей…

Игнатий кладет Лариске еду на тарелку, наливает в рюмку водку. Появляется Никита.

Никита. Пап, у Волковых внизу есть гитара?

Игнатий. Ты же у кого-то брал, ты что, не помнишь?

Никита. Я забыл, не то у Волковых, не то у Трегубовича.

Зоя. Познакомьтесь. Это наш сын Никита. Никита, это папина ученица Лариса Маркова.

Знакомятся.

Никита. Мам…

Зоя. Не пойду. Иди сам.

Никита. Ну почему?

Зоя. А потому. Когда надо что-то просить и унижаться, вы посылаете меня.

Никита уходит.

Вам не скучно с нами? Может быть, хотите к молодежи?

Лариска. Нет. Спасибо. Нам не скучно.

Зоя приносит альбом. Раскрывает.

Зоя. Игнатий, Лариса, садитесь поближе.

Все садятся в один ряд.

Это Игнатий во время войны. Видите, лысый, в девчоночьем платье… А это он в третьем классе, сорок седьмой год. Тогда школьной формы не было, все в чем попало… А это мы с ним в консерватории. У меня прическа смешная, «венчик мира» называлась. А Игнатий – стиляга. Прическа под Тарзана. Тогда зарождался джаз, считалось – запрещенная музыка. Помнишь, тебя чуть не выгнали за джаз. А сейчас этих джазов, ансамблей, господи… И всего двадцать лет прошло… А это мы в первый год замужества. Какой ты смешной… А вот Игнатий в желудочном санатории, в Дорохове, а это за ручку с ним культработник Лида. Я потом ей на письма полгода отвечала… А вот Никита маленький, полтора года. Реветь собрался. Он тогда всего боялся, даже фотоаппарата… Вам интересно?

Лариска. Очень интересно. Но нам пора домой. Моя хозяйка волнуется, когда меня нет. Не спит.