Елена Вернер - Грустничное варенье
Егор смотрел на улыбающуюся Лару. Его лицо было сосредоточенно и серьезно, в лоб впилась глубокая морщина, а челюсти сомкнулись так, что на щеках выступили желваки. Но его спутница этого не замечала.
Движение вперед превратилось в привычку. Сотня километров, еще несколько дней назад казавшаяся Ларе приличным расстоянием, теперь пролетала, даже не осознанная ею. Перестав воевать с Егором, она сделала большое одолжение самой себе и теперь стала понимать, что он имел в виду, когда говорил, что в дороге ему нужен союзник. Они как будто стали заодно, а все остальное – там, снаружи.
Пару раз Лара открывала окно, чтобы вместо прохладного неживого воздуха кондиционера почувствовать дыхание степей, но вскоре снова поднимала стекло: пыль оседала повсюду, забивала рот и глаза, и не было от нее спасения. Несколько километров после очередного привала на капоте их джипа проехала, держась цепкими лапками, большая коричневая саранча: сидевшая за рулем Лара специально сбросила скорость, чтобы насекомое не сдуло ветром.
– Смотри, какая деловая. Мне кажется, или все в ее облике говорит о ее независимости? – посмеивалась Лара.
Она заметила, что Егор не имеет ничего против ее любимой музыки, энергично бьющей из динамиков. Из вежливости она пару раз предлагала ему поставить свой диск, но тот только пожимал плечами:
– Зачем, мне и так нравится. По крайней мере, пока звучит американский рок, можно не бояться, что ты заснешь за рулем. От моей музыки тебя явно укачивает.
– Ты мне не доверяешь! – возмутилась Лара наигранно.
Музыка по-прежнему делилась на его и ее. Два дня назад, когда Лара только обнаружила, что Егор еще в Москве переложил из ее машины в свою пару ее любимых сборников, это открытие взбесило ее. Но теперь все было в прошлом. Теперь их диски мирно соседствовали под замком бардачка, постукивая на ухабах, как горох в банке. За несколько дней вдвоем Лара и Егор обжили салон автомобиля так, словно он был их общей квартирой на колесах. В гнезде прикуривателя до сих пор стояло зарядное устройство от ее мобильного телефона, из кармана на спинке кресла торчал пакет мармеладных мишек, купленных ею позавчера. Рядом с ее фотоаппаратом на заднем сиденье лежала его полукруглая подушка, которую Егор клал под голову в краткие периоды отдыха.
До Новосибирска они домчали даже быстрее, чем предполагалось, длинный июньский день еще не угас. И, впервые не вняв советам Лили заночевать в городе, Егор предложил проехать еще пару сотен километров, пока не стемнело. Они были в пути так долго, что желание двигаться вперед стало нормальным состоянием, словно из людей они превратились в перелетных птиц. Лара неосмотрительно согласилась.
То ли это решение было ошибкой, то ли желание следовать навигатору вместо карты – точно уже никто не смог сказать. Когда дорогу со всех сторон обступил лес, оказалось, что внезапно приходит ночь.
– Так-так-так… Кажется, я переоценил…
Лара не дала ему договорить:
– Нестрашно. Скоро будет большой поселок, там и остановимся.
Дневной режим навигатора сменился ночным, и на темном экране среди белых меток их путь горел желтой полосой с направленной вперед стрелкой. Повинуясь ее запрограммированной уверенности, Егор вел машину дальше. Вскоре оба заметили, что дорога стала хуже. Свет метался по колдобинам и неровной обочине, которую давно уже не сопровождала белая, светящаяся в полутьме каемка разметки.
Лара задремала, кажется, только на минуту, и очнулась от тихого раздраженного бормотания Егора. Тот, притормозив у края дороги, стучал пальцем по экрану навигатора.
– Что случилось?
– Все зависло, – он снял устройство с подставки и нажал на кнопку перезагрузки. Экран погас и больше не загорелся.
– Шикарно… – проворчал Арефьев. – Навигатор приказал долго жить.
– Едем по пачке «Беломора»? – пошутила Лара.
Через несколько километров шоссе из асфальтированного превратилось в гравийку, а потом и вовсе наполнилось сумрачными светлыми тенями, взлетающими при приближении автомобиля. Тени метались в свете фар, их было так много, будто сама дорога впереди зашевелилась, разрываясь на неровные мягкие клочья, и начала взмывать ввысь. Лара испуганно вцепилась в ручку:
– Боже, что это?
– Совы.
Зрелище было довольно мистическим, и Ларе стало не по себе. Она пристально вглядывалась в окружившую их темноту, пока джип, переняв неуверенность его обитателей, медленно, крадучись шуршал шинами по гравию. Наконец Егор остановил машину и, включив в салоне свет, углубился в изучение атласа дорог. Вывод, к которому он пришел, был неутешителен:
– Мы заблудились.
– Как мы могли заблудиться? – удивилась Лара. – Тут и дорога-то одна.
– Было несколько развилок без указателей. С маршрута я не съезжал, но кто знает, что пришло на ум этому тетрису… – Он швырнул теперь уже бесполезный навигатор под сиденье. – Сколько раз убеждаюсь, что надеяться надо только на свою черепушку, от техники одни проблемы…
Они долго решали, что делать дальше. Вернуться назад? Но Новосибирск остался позади довольно давно. Точного местонахождения своего они не знали, а блуждая в незнакомых лесах и проселках, можно было лишь напрасно сжечь бензин, но так и не выбраться на трассу. Лара вдруг поразилась, что так быстро привыкла к одиночеству на дорогах. Ведь за последние полчаса они встретили, кажется, всего пару машин – при каждом таком сближении и та, и другая машина тактично сменяли дальний свет на ближний. А ведь где-то там, в трех тысячах километров на запад, обливается электрическим огнем огромный город, который никогда не спит. Сейчас для Егора и Лары он был не реальнее Атлантиды.
Машина, управляемая Арефьевым, послушно соскользнула с дороги по какой-то неприметной тропе в лес. Через пару минут Егор дернул ручник и заглушил мотор.
– И что, ты хочешь сказать, что мы заночуем здесь? В лесу, черт знает где?
– Это лучше, чем… – Егор закусил губу и весело взглянул на Лару. – Тем ребятам из гостиницы «Апельсин» надо вывесить слоган – «Наши стены самые тонкие, а стоны самые громкие».
За весь день Арефьев впервые прокомментировал неловкость прошлой ночи, подтвердив опасения Лары – он и правда все слышал. Неожиданно она покраснела и смешалась, будто он подловил ее на чем-то запретном.
– По крайней мере, тут нам никто не помешает… – продолжил он. – Я имею в виду спать! А засветло разберемся, куда нас занесло…
– Ну да… – колебалась она. – Если забыть про сов, медведей и еще какое-нибудь зверье…
– Не того ты боишься! В долгой дороге звери менее опасны, чем сомнительные личности на ненадежных стоянках. А животные что? Замки они вскрывать не умеют… А наружу будем выходить только вместе. Так что, если приспичит в туалет, тебе придется меня разбудить.
– Феерично… – буркнула Лара под нос. – Так и знала, что надо было послушаться Лилю…
Егор откинул передние сиденья и достал из багажника легкие теплые одеяла, одним движением молнии превращающиеся в спальные мешки. Лара вынуждена была признать, что ее попутчик и тут проявил достойную признания предусмотрительность. Перекусив печеньем, они без лишней болтовни устроились на ночлег.
Лара чутко вслушивалась в шорохи ночи, проникавшие в машину даже через закрытые окна и двери. Значит, это и есть тайга? Никогда раньше она не задумывалась над значением этого слова, а сейчас впитывала его смысл всем своим существом. Огромное неведомое пространство, наполненное древней тьмой. Уханье сов, хлопанье больших мягких крыльев, треск валежника в чащобе, неумолчное тихое гудение ветра в вершинах сосен, зловещий скрип стволов и веток. Здесь нет людей, нет их жилищ, и даже дорога – кто проезжал по ней, когда это было? Все отодвигается, растворяется… Лара и Егор одни, не более чем затерянные души, песчинки посреди неукротимой стихии, которая так же страшна и непонятна, так же могущественна, как небо и океан.
Эти мысли приводили Лару в дрожь. От любого необъяснимого звука ее сердце начинало стучать в висках, ладони холодели, – а именно такими звуками полнилось все вокруг, будто ее и не защищал металлический корпус автомобиля. И снова, как и предыдущей ночью, она сосредоточилась на том единственном, что было знакомо и что вселяло в нее покой: дыхание Егора. Вдох и выдох с присвистом, размеренно, неторопливо и надежно. Когда-то давно, в другой жизни, в детстве, она слушала, как сопит лежащая рядом Лиля. А сейчас ей остается только обнимать кожаный бездыханный рюкзачок, и в этом нет ничего от умиротворения, скорее наоборот. И слушать дыхание ее вдовца.
– Спишь?.. – вдруг проговорил Егор, и Лара осознала, что Арефьев лежит гораздо ближе, чем ей казалось.
– Нет, не сплю, – отозвалась Лара в странном оцепенении. Она открыла глаза, пытаясь различить его очертания, но темнота была непроницаема. Наверное, Егор тоже смотрит сейчас в ее сторону. Ей хотелось, как незрячей, протянуть руки и ощупать его лицо.
