Маша Трауб - Чужой ребенок
– Да без толку. В черную дыру. И не верила я, что на лечение. Наверняка ее муженек прикарманил бы. Она, конечно, обиделась. Не разговаривает со мной. Дачу поделить хочет. Живут черт-те где. Снимают. Халупу какую-то. С нами им, видите ли, плохо. А то, что я рубашки его гладила и еду готовила, она забыла. Представляешь, с нами, с родителями, судиться собралась. Я же все для нее делала. Старалась. А она хочет одним махом все похерить. Дрянь. Нет уж. Так просто она ничего не получит. Была у меня дочка, и нет дочки. Растишь их, растишь, а потом «получи, фашист, гранату». Я же ее знаю. Она бы сама не додумалась. Это он ее накрутил. А она и ухом не ведет. На все согласна. Я ей говорю – если он мужик, так пусть сам заработает. И на квартиру, и на житье. А то я не знаю, что ей Иван деньги дает! И берет же, не стыдно.
– Детей-то она сможет иметь?
– Кто ее знает? Ходит сейчас, лечится. То спайки у нее, то еще что-то. Меньше гулять надо было. Для нее ж аборт был – как зубы почистить. А я ее предупреждала. Отговаривала. Нет. Мать она не послушала. Вот мать теперь плохая, не нужна. Я ей сказала: будет ребенок – не подойду, можешь на меня не рассчитывать. Пусть сама помудохается, как я. И муженек ее пусть побегает, повкалывает.
– Что Иван думает?
– Он только одним местом теперь думает. Кобель старый. У него любовница – Никина ровесница.
– А ты откуда знаешь?
– Что тут знать-то? Всем нужна молодая и дурная. Чтобы меньше вякала. Знаешь, что я думаю? Вот жила, старалась, хотела, чтобы все было. И что получила? Думаю – за что?
Лариса промолчала.
– К Игорю надо сходить, – сказала Лена.
– Надо, – согласилась Лариса, хотя ноги туда не шли. Она боялась, что или Лена, или Иван решат дойти до той могилы. С другой стороны – как не сходить? Рядом же.
– Иван, купи гвоздики, пойдем до могилы Игоря дойдем. Раз уж все равно здесь оказались, – велела мужу Лена.
– А ты уже успела? – посмотрел он брезгливо на Лену.
– Не твое собачье дело, – огрызнулась она, – я молчу, что ты успел…
– Алкоголичка, – обращаясь к Ларисе, сказал Иван, – раньше хоть вечером напивалась, а теперь уже с утра ходит готовая. Смотреть противно.
– Что хочу, то и делаю, – закричала Лена.
– Заткнись. Ты на кладбище, а не у себя дома. Недобрала, что ли? Не хватило?
– Ты, ты… – Лена брызгала слюной.
– Я же тебя просил сколько раз, ты мне обещала, – пытался успокоить жену Иван.
– Да лучше б ты сдох, как твой брат! – орала Лена.
Она села на скамейку и заплакала.
– Я не пила сегодня. Только с Ларисой чуть-чуть. Ларис, скажи ему, ты же видела.
– Да, Иван, правда, – подтвердила Лариса. – Лен, успокойся.
Лариса с Иваном тоже сели на скамейку. Лена пошла в туалет умываться.
– Она правда пьет? – спросила Лариса.
– Да. Ну, бокал вина вечером я еще понимаю. Ну, коньяк, виски сто грамм. Сам хочу после работы расслабиться. Если нет, то нет. Она уже сама в магазин бегает за бутылкой, если нет. Я ей говорю: завтра куплю, принесу, куда ты пойдешь сейчас? На ночь глядя. А она – нет, сейчас. Берет деньги и идет, покупает. Как будто уже не может без выпивки. Она ж мне не чужая. Сопьется в один момент. У женщин это быстро происходит.
– А ты не преувеличиваешь? Ей уже все равно что пить?
– Да нет, до стеклоочистителя еще не дошло. Но, Ларис, бутылку вина усосать – это как? И каждый день, ты понимаешь, каждый день. Я ее трезвой вообще не вижу. Уже весь мой бар очистила. Не поверишь, прятать стал.
– И что? Выпьет и что делает?
– Да ничего. Все вроде как обычно. Готовит, убирает, скандалит.
– Тогда ты точно преувеличиваешь.
– Ларис, я боюсь. Ника – ладно, уже взрослая. А сын? Он же все видит, все понимает.
– Ладно, перестань. Ленка скандалистка, но не алкоголичка.
– Знаешь, она думает, что у меня бабы. А у меня ведь никого нет. Посмотри на меня, ну кому я нужен? Старый уже и не такой уж богатый. На работе сижу как проклятый. Как ей докажешь? Вбила себе в голову. Дура.
– Может, она из-за Ники переживает?
– Она тебе рассказала?
– Да.
– Зря она так с ней. Ника звонит, плачет. Ленка ж – она нормальная баба. И жена хорошая. Только как втемяшит себе в голову что-нибудь, не выбьешь. Зять не подарок, конечно, но главное – Нику любит. Носится сейчас с ней по больницам. А что заработать пока не может, так это пока. Молодой еще. Дочь тоже, конечно, хороша. С дачей этой завелась. Я же знаю, что это бабские обиды. Ленка ей такого наговорила, что я слушать не мог, ушел. Тоже со злости. Да еще вина выпила. Вот ее и понесло. Сумасшедший дом, короче. А ты как? Как Данька?
– Ничего, справляюсь.
– Ты, Ларис, молодец. Уважаю. Ничего, хороший парень вырастет. Ты, если что, звони, не стесняйся. Уж как-нибудь помогу. Не чужие же.
– Спасибо.
– Ника вот тоже заявила, что если со своим не получится, из Дома малютки возьмет. А я считаю – правильно. Только Лене не говори, а то она совсем с катушек слетит.
– Хорошо.
Лена шла к ним по дорожке из туалета.
– Права была тетя Тоня, – сказал Иван, – никуда я от Ленки не денусь. Столько лет вместе. Знаешь, и хорошо, я думаю. Правильно.
– Ну что, пойдем? – подошла Лена. – Ты помнишь, в какую сторону? – спросила она Ивана.
– По-моему, туда. Давно не были.
– Иван, сюда?
– Нет, дальше.
– А по-моему, сюда.
– Нет, дальше. Там такой памятник был… А здесь его нет. Ларис, сюда?
– Нам другая тропинка нужна, выше, – ответила Лариса.
– Там совсем, наверное, кошмар. Когда в последний раз убирали? – говорила Лена, ни к кому конкретно не обращаясь. – Хоть мусор уберем.
Могилу они не узнали. Там появился аккуратный заборчик. Все было чистенько, стоял цветок в горшке. Никаких сорняков, ни следа грязи. Было видно, что за могилой ухаживают регулярно.
– Здесь кто-то был, – сказала Лена.
– Да, – ответила Лариса.
– Кто, знаешь?
– Нет.
– Жанна, больше ж некому, – сказал Иван.
Лена положила гвоздики. Постояли.
– Ладно, поехали, – сказал Иван.
Назад шли молча.
Лариса вернулась домой. С Данькой сидела Наталья Ивановна.
– Ой, что так долго-то? – спросила она, едва Лариса переступила порог.
– А ты где была? – выскочил из комнаты Даня. – Принесла мне что-нибудь?
– Что ты все попрошайничаешь? – накинулась на него Наталья Ивановна. – Что она тебе могла принести с кладбища?
– Мам, перестань, – попросила Лариса.
Она боялась сказать матери все, что думала. Боялась, потому что зависела. Мать могла обидеться и больше не приехать. И так-то ее приходилось упрашивать.
– А что делают на кладбище? – спросил Даня.
– Людей хоронят, – ответила, не моргнув глазом, Наталья Ивановна.
– Каких?
– Которые умерли.
– Мама, мама, перестань, пожалуйста. Даня не слушай ее, пойдем, – просила Лариса.
– А кто умер? – спросил Даня.
– Твоя бабка, – ответила Наталья Ивановна.
– Какая бабка? У меня нет бабки, – испугался мальчик.
– Теперь уже нет.
– А где она была раньше?
– В психушке.
– А что такое психушка?
– Мама, прекрати немедленно! – закричала Лариса. Нервы наконец не выдержали. – Ты с теми внучками тоже так разговариваешь? Ты что, специально издеваешься над ним? Он же еще маленький.
– Не нравится – не надо. Больше не зови. Не приеду.
– И не надо. Не позову.
Наталья Ивановна схватила с вешалки пальто и ушла, хлопнув дверью.
– Что она тебе еще говорила? – спросила у Даньки Лариса.
– Ничего. – Данька насупился.
– Скажи мне.
– Нет, я боюсь.
– Чего боишься?
– Ты ругать будешь.
– Не буду. С чего ты взял?
– Это плохие слова. Их нельзя говорить.
– Не буду ругать, скажи.
– Бабушка Наталья Ивановна сказала, что ты меня на улице нашла. Что ты мне не родная мама, а чужая мама. Не настоящая. Еще сказала, что если я буду плохо себя вести, то ты меня отдашь. В такое место – я забыл это слово, – где все дети живут, которые не нужны. Мам, а алкаш – это кто? Она сказала, что когда я вырасту, то стану алкашом. А я не знаю, кто это. Мам, мама…
Лариса сидела в ступоре. Даня тряс ее за руку.
– Данечка, прости меня, – сказала она наконец.
– За что? Ты плохо себя вела?
– Да, плохо.
– Ладно, – кивнул он, так ничего и не поняв, и сел играть в солдатиков.
– Даня, подойди ко мне, – попросила она его.
– Что?
– Послушай меня внимательно. Слушаешь?
– Ну слушаю, слушаю. – Ему хотелось вернуться к игре.
– Даня, я тебе родная мама. Самая-пресамая настоящая. Никуда я тебя не отдам. Никогда. Даже если ты будешь плохо себя вести. И таких домов, где ненужные дети, не бывает. Бабушка все придумала. Не бывает ненужных детей. А когда ты вырастешь, ты будешь самым умным, самым красивым, самым талантливым человеком. Слышишь? Запомни.
– А знаешь что?
– Что?
– Я и сам могу посидеть, когда ты уезжаешь. Я же знаю, чего нельзя – к плите подходить, дверь открывать, на балкон выходить. Видишь, я все-все знаю. И играть я сам могу. Сколько хочешь часов могу сам играть.
