Евгений Горбунов - Тонкий вкус съедаемых заживо. История лжи и подлости
– Не убивай, не убивай, брат, не убивай…
– Деньги, золото, наркотики, – ствол был направлен прямо в грудь цыгана. – Быстро!!!
– Я не знаю, где…
– Тогда умри, сука.
– Подожди… может, там.
Цыган на цыпочках боком пошел к еще одной двери напротив кухни.
– Быстрее, бля, – Игнатьев с размаху ударил цыгана по челюсти прикладом. Тот споткнулся о ногу толстяка и чуть не упал.
– Не надо, не убивай…
– Бабки давай, золото…
Они прошли в небольшую комнатку. По периметру стояли замызганные диван и две кровати. По центру – старенький комод и стол. Цыган тянул время, а надо было уходить. Было слышно, как на улице остервенело лают собаки.
Саша пнул его ногой:
– Считаю до трех.
– Сейчас, брат, все, что есть.
Он достал из верхнего ящика комода деньги в прозрачном полиэтиленовом пакете. Просматривались и гривны, и доллары.
– Еще, сука, быстрей давай.
Из ящика пониже достал увесистый пакет с кольцами, цепочками и другими, на вид золотыми изделиями. Саша достал из кармана пакет. Его рука заметно дрожала.
– Сюда ложи. Это точно золото?
– Да, бля буду.
– Еще… наркота где? Тварь…
– Нет наркоты. Все у Михи малого.
– Как это нет? Давай, ищи, быстро!
Цыган полез в один из ящиков комода. И тут неожиданно с разворота полоснул Игнатьева неизвестно откуда взявшимся ножом. Он целил по горлу, но Саша инстинктивно отклонился, и режущий удар пришелся по плечу. С силой нажал на курок ППШ. Снова оглушительный звук выстрелов. Цыган упал, дернулся пару раз и затих. Саша выскочил из комнаты. В комнате с кухней все было залито кровью. На террасе тоже – сплошная кровь. Надо было уходить. Пакет с деньгами и золотом он бросил в сумку. Туда же бросил перемазанный кровью цыганский обрез. Достал бензин и разлил его посреди комнаты, облил стол. Тут он заметил, что с правой руки у него струйкой льется кровь. Полотенцем из кухни зажал рану. Так, автомат и пакет в сумке. Поджег от зажигалки газету и бросил на залитый бензином пол. Ярко полыхнуло. Выходя, защелкнул массивную дверь. Разбросал вокруг во дворе перец. Стрельба в цыганском «нарколомбарде» переполошила, видать, много народа в округе. Но вроде явно никого не видно. Быстро перебежал к подъезду и как можно тише зашел в съемную квартирку. Как только захлопнулась входная дверь, в глазах потемнело, навалилась чудовищная усталость. Наверное, от пережитого. Саша прямо в прихожей лег на пол. Где-то лают собаки. В голове непонятная каша, все перемешалось. Закрыв глаза, он пролежал в забытьи примерно около получаса. Очнулся. Заныло плечо.
Болело правое ухо. Надо было срочно перевязать рану. Все полотенце пропиталось кровью. В ванной рассмотрел рану в немытое зеркало. Царапина – не царапина, но почему-то много крови. Оказывается, то ли дробью от выстрела, то ли еще чем, ему еще и ухо правое зацепило. Обработал йодом и перевязал плечо, кое-как заклеил пластырем ухо. Отделался по легкому, как в кино. Неожиданно остановил взгляд на зеркале. На Игнатьева смотрел из-за мыльных разводов перепачканный кровью зверь. Зверь, который час назад совершил чудовищное преступление! Ради чего!!!??? Зачем??? Вдруг яркой вспышкой в сознании возник хрип, предсмертный человеческий хрип… Конвульсии рвоты начали выворачивать наизнанку. Саша не смог устоять на ногах и, перегнувшись, сквозь слезы смотрел, как расплывается по грязной желтой эмали ванной зеленовато-бурая желчь. Потом сознание снова отключилось, и он какое-то время пролежал на прохладном кафельном полу. Снова очнулся. За окном ощущалось движение, слышались крики. Саша открыл воду, умылся, долго полоскал рот от навязчивой горечи. Вышел на кухню. В уже забрезживших рассветных лучах было видно, что возле цыганской «малины» стояли две пожарные машины, скорая помощь, туда-сюда сновали люди. Самая пора заметать следы и уходить. Саша долго все собирал, вымывал, чистил. Перепачканные кровью вещи, мусор, грязные тряпки были собраны в отдельную сумку. Все остальное поместилось в туристическом рюкзаке. Где-то в половину девятого, еще раз все проверив, Саша, надев старую легкую кофту красного цвета и песочные «бананы», вышел из дома. Всем своим видом он пытался представить туриста-походника. С замиранием сердца проходил мимо полусгоревшего серого дома. Он был оцеплен милицией. Вокруг ходили усталые люди, что-то смотрели, мерили, тихо переговаривались. Растерянным взглядом смотрел на дом участковый. Стояло несколько зевак.
– Что случилось, пожар? – спросил Саша у одного из них.
– Да не пожар тут, похлеще… – сухой сутулый мужичок прикуривал дешевую сигарету, – «порешили» притон цыганский, четверых человек. Давно пора.
– Понятно.
Саша быстрым шагом пошел прочь. Вдруг что-то щелкнуло внутри. Стало как-то легче. Пора – значит, пора. Недалеко, в небольшом магазинчике он купил литровую бутылку водки, сосисок, колбасы, несколько банок рыбных консервов и хлеб. Как настоящий турист шел часа четыре по полям, оврагам, реденьким посадкам. Было жарко. Начала одолевать усталость. К тому же сильно разнылось раненое ухо. Зайдя в более-менее густой лесной массив, Саша нашел поляну и расположился на стоянку. Передохнул. Просто долго лежал на стареньком покрывале, слушал звуки леса. Под вечер миниатюрной лопаткой выкопал две довольно глубокие ямы: одну для мусора, в другую положил тщательно почищенный, смазанный и упакованный ППШ. Потом решил выпить за благополучный исход. На удивление, теплая водка жарким летним вечером пошла как вода. Когда начали опускаться сумерки, Саша заметил странное обстоятельство – ему не было страшно одному в этом лесу. Не страшно совершенно. Почему? А страшно ли волку в глухой сибирской тайге? Наверное, нет. Просто хочется жить. Запьяневший Игнатьев так и заснул на стареньком покрывале посреди попискивающими комарами леса самым тяжелым сном. Ему не снилось ничего, разум, не в силах более анализировать случившееся, ушел на дно самой глубокой пропасти в мире.
В лесу Саша провел двое суток. Наутро в воскресенье он собрался и поехал в город. Окольными путями добравшись до дому, он начал готовиться к выходу на работу.
Дальнейшие события развивались стремительно и удачно для Игнатьева, чем-то напоминая карточную игру, когда один игрок начинает чувствовать чудовищную силу, а другой не представляет, что он обречен.
В понедельник Сашей был аккуратно вынут из урны небольшой пакет, который перед этим активно мацал Леванченко. В пакет были положены золотые цыганские побрякушки. Также в «закладку» в машину к Левандосу были приготовлены граната и цыганский обрез.
Во вторник, ближе к трем часам дня, стоя у стола Фадеева, Саша услышал разговор проходящего мимо него из курилки Леванченко:
– Да, да… в пятницу, Стас. Приезжай часам к двенадцати… Да, к банку… Я посчитаю и перезвоню через полчаса, сверим цифру… Да, до звонка, перезвоню, пока…
У Игнатьева заколотилось сердце – в пятницу. Этим вечером он позвонил Рафаилу – однокасснику.
– Алло, Раф, привет, – сдержанно поздоровался он.
– Привет, – тоже сдержанно, без эмоций ответил татарин.
– Надо встретиться на пять минут.
– По поводу?
– Ну, есть моменты, не по телефону…
– Когда?
– Сегодня вечером.
Они договорились о встрече. Саша в семь часов подъехал к кинотеатру «Спутник». Там уже стояла «девятка» Хайзифутдинова. Вышли, пожали друг другу руки.
– Я хочу просто передать тебе информацию. О расстреле цыган слышал?
– Ну конечно.
– Так вот, в пятницу около моего банка человек, связанный с этим расстрелом, будет продавать золото цыганское и наркотики. Я прошу, чтобы ты сообщил это куда надо и… это… сделали то, что полагается.
– Откуда инфо?
– Ну… будем говорить, случайно услышал.
– Саня, неужели…
– Я просто услышал… случайно. Не спрашивай. Я тут не при чем. Только прошу – сделай это.
– Ладно, это наша, так с-сть, обязанность. Сделаем. Что еще?
– Это все. Спасибо, дружище.
Рафаил пристально смотрел Саше в глаза.
– Пока тогда.
– Да, счастливо. И еще, они могут быть вооружены.
– Все будет хокей, – татарин махнул рукой.
В четверг Саша с утра взял напрокат в агентстве машину. Еле успел оформить все документы. На видавшем виды серебристом «Дэу» он поехал после работы за Левандосом. Ждал полтора часа, пока тот закупится всякой всячиной в супермаркете. Потом ждал, пока выгрузится. Наконец-то, когда уже темнело, Леванченко поехал на стоянку. Спустя какое-то время он вразвалочку пошел домой. Через двадцать минут на стоянку въехал и Игнатьев. Повезло, рядом с джипом Левандоса было пустое место.
Единственный охранник был занят просмотром какой-то херни по маленькому телевизору. Остановившись рядом с джипом, Саша нажал на кнопку самодельного пульта, метнулся к двери, открыл ее и положил под водительское сиденье пакет с золотом. В багажнике был бардак, куда-то на самый низ были брошены завернутый в тряпку обрез и засунутая в бумажную банку из-под чипсов граната. Дело сделано. Саша вышел со стоянки и на маршрутке вернулся домой.
