Анатолий Гладилин - Тигрушка (сборник)
Однажды ребята решили, что их прямой долг помочь товарищу, и поручили это Леньке. Ленька сказал, что он всегда готов, и однажды, придя к Яше, сурово скомандовал:
– Одевайся, пошли.
Пятерка тут же вспомнил, что как раз сегодня ему надо закончить контрольную, и еще перевод, и еще… Но Ленька был непреклонен.
– Хорошо, – сказал Пятерка голосом бывалого авантюриста, – идем. Как кадришки?
– В порядке. Ждут нас в девять на «Площади Революции».
Все-таки Ленька сжалился над товарищем и сначала повел его в кафе-мороженое, где они выпили бутылку вина.
В девять они были на «Площади Революции». Девушки явились вовремя, и Ленька клялся впоследствии, что они выглядели совсем не плохо, но пока он с ними здоровался, а потом сказал: «Сейчас я вас познакомлю с товарищем», – Пятерка исчез. Надо было обладать действительно редкостной быстротой, чтобы в течение нескольких секунд начисто раствориться в толпе. Потом два вечера подряд Яшины соседи отвечали по телефону: «Его нет дома, когда придет – неизвестно».
На следующем общем сборе Ленька торжественно заявил, что «умывает руки». Это так же безнадежно, как заставить Яшу получить «четыре». Ничего не поделаешь. Характер!
Штенберг был пунктуален и последователен во всем. В школе – круглый отличник, в институте – именной стипендиат. Начав заниматься английским, выучил язык за два года; увлекшись преферансом, стал лучшим игроком среди ребят; купив старый магнитофон, вскоре собрал огромную коллекцию пленок. На каждую кассету у Яши был список, что там и в каком порядке.
Пятерка относился серьезно даже к мелочам.
Как-то, учась еще в десятом классе, Пятерка и Сашка попали на новогодний бал. Там им раздали листки с напечатанными рифмами, а стихи надо было сочинить самим, и за лучшее стихотворение полагался приз.
В одном четверостишии рифмы были такие: «следом, год, к победам, зовет».
Сашка, бродивший по залам с видом Чайльд Гарольда, тут же написал:
За скучным затейником следомУныло идет новый год,Что каждый раз к новым победам,Охрипши, зевая, зовет.
Девушка из жюри, которой он вручил свой листок, естественно, только поморщилась.
Пятерка и тут не оплошал. Посидел в углу минут пятнадцать, написал, что надо, и получил главный приз – сборник статей, критикующих философские взгляды Достоевского.
К рассказам Яши о трудных экспедициях, в которых он уже побывал, ребята относились скептически, полагая, что если там, где касается книг и учебников, с Пятеркой лучше не спорить, то в вопросах физкультуры и спорта – извините.
Но после одного случая Сашка проникся уважением к талантам Пятерки и в этой области.
Однажды Яша предложил поехать на велосипедах в Можайск с ночевкой.
– Хорошее дело, обязательно, – поддержал Медведь; уже по его тону стало ясно, что он не поедет.
Звонок сказал, что он видал всех велосипедистов в гробу, ибо велосипедисты – смертельные враги шоферов и выезжают на шоссе только для того, чтобы нырнуть под грузовик, когда шофер зазевается. Он принципиально не может сесть на велосипед, так как нарушит этим цеховую солидарность.
Ленька обещал, но не поехал. На следующий день в путь отправились Пятерка и Сашка. После первых двадцати километров Яша слез с машины и очень серьезно заявил, что надо возвращаться, ибо с Сашкиными темпами они доберутся до Можайска только к будущей неделе.
Услышав столь наглое заявление, Барон сжал зубы. В общем-то, он кое-как доехал, но уже в гостинице проклял велосипед и сказал, что обратно поедет только поездом.
Тем не менее через сутки, вечером, они снова сели на велосипеды и пошли по темному Можайскому шоссе, причем Сашка почему-то был твердо уверен, что пятый встречный самосвал его прикончит. На этот раз поездка шла легче: может, потому, что было прохладно, а может, и потому, что Саша несколько втянулся.
За Кубинкой Яша предложил зацепиться за грузовик, а то, дескать, доедем только к утру.
– Давай! – быстро согласился Чернышев.
Грузовик прошел. Пятерка зацепился за него и быстро исчез в темноте. Сашка так и не рискнул. Он продолжал «пилить» в одиночестве и чувствовал себя несчастным и покинутым. Оказывается, стоило Пятерке уехать, как Сашку сразу оставили силы. Но километров через пять он увидел поджидающую темную фигуру. Дальше они шли вдвоем, и Яша больше не предлагал цепляться за грузовики.
В этот воскресный вечер Яша мог остаться на даче, где собрались родственники и пахло пирогами с корицей, но он убедил всех, что ему обязательно надо быть в Москве, что его ждут (кто?), сел на велосипед двоюродного брата (свой он сломал утром) и поехал. Зачем? Поиски приключений? Вероятно, ему просто не хотелось оставаться. О эти семейные торжества, на которые всегда приходят седые женщины, и их не очень веселые разговоры: «А помнишь?..» – нет уж, лучше дорога.
На переезде, у Малых Вязем, произошла авария – соскочила цепь. Пока Яша возился, начался дождь. А когда выехал на Минское шоссе, совсем стемнело.
Он так промок, что не чувствовал дождя, и брызги, летевшие из-под переднего колеса, казалось, попадали не на лицо, а на какую-то маску. Сильный боковой ветер сносил его на середину шоссе, и он шел посередине, потому что боялся оказаться в кювете. Маленький тусклый треугольник света скользил перед ним, и попутные машины обходили этот треугольник по левой стороне.
Изредка в свете настигавших его фар возникали группы людей. Словно странные скульптуры, они застыли у обочины, накрывшись с головой плащами и вытянув руки.
Огни встречных машин ослепляли Яшу, и он старался смотреть только вниз и держаться правее. Сиденье чужого велосипеда было ему низко, поэтому ступни почти не работали, и он чувствовал, как они деревенеют. «Не хватало только, – думал он, – отморозить ноги в начале мая. Но кто знал, что будет такой холод? Я же мог свернуть на любое шоссе вправо и через пять минут очутиться на железнодорожной станции». Но, во-первых, в темноте было трудно различить дорогу (пришлось бы сбавить ход, а он уже втянулся в ритм движения), а во-вторых – и это главное, – он знал, что не свернет. Раз он сел на велосипед, то доедет до Москвы, хотя дождь пляшет в тусклом треугольнике, как на стальных проволоках, да и сам он уже мало верит, что доберется до освещенных улиц и что его не собьет какой-нибудь ослепленный грузовик. Но раз он сел, то доедет!
Время для него перестало существовать. Он тупо крутил педали и изрядно удивился, оказавшись на Кутузовском проспекте. Он затормозил у первого светофора, встал на ноги, и ему показалось, что они какие-то чужие: сидя на велосипеде, он чувствовал себя более уверенно, чем стоя на земле.
Соседка даже вскрикнула, когда открыла ему дверь. Подойдя к зеркалу, Яша увидел черную, незнакомую физиономию.
Он принял душ и переоделся. Что дальше? Заниматься не хотелось. Он включил радио, поймал американский джаз. Слышимость была плохая. Пришлось выключить. В доме напротив в двух освещенных окнах суетились пожилые супруги. Хотя толстая женщина не вызвала у него никаких эмоций, он позавидовал ее мужу. Его всегда встречает жена, накрывает чай. Разговор о том о сем. А он, Яша? Опять проблема вечернего одиночества. Зачем человек женится? Наверное, чтобы не быть вечерами одному и не ходить из угла в угол. Ежевечерние прогулки по пустым улицам в смутной надежде о встрече случайной надоели. Позвонить ребятам? Черта с два их сейчас найдешь.
Но они нашли его сами. Яшу позвали к телефону, и голос Медведя сказал:
– Дома? Странно. Что делаешь? Ничего? Отлично. Сейчас придем.
И сразу побоку все мрачные мысли. Теперь он перебирал кассеты и прислушивался, не раздастся ли условный звонок.
Пришли Медведь, Ленька, Барон. Даже принесли вино.
– Вот это жизнь! – только и мог сказать Пятерка.
– А знаешь – почему? – сказал Сашка. – Сегодня вдруг сообразили, что скоро окончим институт.
Позвонили Маше. Юрка был в театре.
– Он вечно в театре, – сказал Сашка. – Ответственная роль – физкультурный парад за сценой.
– Ну и хорошо, – сказал Ленька. – А то приперся бы с женой. Артист сейчас в одиночку не ходит. Сразу началось бы: «Юрочка, Машенька, девочка, миленький…» Фу, противно!
Руслан был дома, но ответил, что Алла ведет его куда-то к знакомым.
– И какие-то вонючие гости тебе дороже ребят? – спросил Медведь.
В трубке послышался тяжелый вздох:
– Женишься, Мишка, не так запоешь!
Яша принес стаканы и несколько плавленых сырков. В холодильнике оставались еще сырники, но ребята все равно не поймут, а ему наутро пригодятся.
Сначала злословили о «женатиках». Юрке доставалось больше всех. Аллу хвалили.
– Такая женщина – уму непостижимо, – сказал Ленька.
– Да, Звонку здорово повезло! – сказал Мишка.
– Ребята, я видел, как он на нее смотрит, – сказал Пятерка. – Это зрелище.
