Татьяна Герцик - Дорога к себе
Посмотрев на каменное лицо своего адвоката, Глеб согласился:
– Хорошо. Я согласен на развод и принимаю все претензии жены. И обещаю обеспечить ее и дочь. Но можно мне с ней хоть поговорить? Я ее уже месяц не видел.
Судья обратилась к истице:
– Я обязана предоставить ответчику все возможности для примирения. Прошу вас пройти с ним в совещательную комнату.
Ольга послушно встала и пошла вслед за помощником судьи. Глеб отправился за ними. В его душе бушевал настоящий разлад. Он не хотел разводиться, но и вести скучную жизнь примерного семьянина он тоже не хотел.
Оставшись наедине, горько сказал:
– Ну, хорошо, я тебе изменял! Но это абсолютно ничего не значит! Я всю жизнь любил тебя одну!
Он ждал, что она снова спросил, как ее зовут и приготовился ответить правильно, но Ольга обманула его ожидания.
– Ты слишком многих любишь, Глеб. Меня это не устраивает. Я даже согласна, чтобы муж меня не любил, но уважал и ценил. И не бегал за каждой прошедшей мимо юбкой.
– Я и не бегаю. Но мужчина создан полигамным и жить с одной женщиной противно самой природе! Как врач, ты должна это понимать!
Это получилось слишком выспренне, и Ольга невесело засмеялась.
– Женщина тоже создана полигамной, и, следуя твоей логике, для нее жить с одним мужчиной противоестественно! Верность вообще явление социальное, к животным инстинктам отношения не имеет.
– Я не знал, что женщины тоже полигамны… – Глеб растерялся. Для оправдания своей неверности у него аргументов не осталось.
– Вот видишь, сколько сегодня для тебя свершилось открытий чудных! Думаю, день прошел не зря. Но вот как ты сейчас будешь перед своим адвокатом оправдываться?
Глеб отмахнулся.
– Меня беспокоит другое: как ты добилась от Маринки согласия выступить против меня? Что ей пообещала?
– Ничего.
– Только не говори мне, что она решила тебе помочь из женской солидарности. Она солидарна только с собственной выгодой.
– Я ей ничего не обещала. Кстати, у тебя она далеко не первая. И, уверена, не последняя. И как ты меня называл? Мымра?
Глеб поежился.
– Ну, знаешь, как это бывает. Увлечешься и наговоришь черт-те что. Но я ведь так не думаю, это блеф.
– Да мне все равно, думаешь ты о чем-то или вовсе не думаешь. И чем думаешь, мне тоже неинтересно. И давай заканчивать этот бесперспективный разговор.
– Стоп! Где ты сейчас живешь? Мой ребенок не может жить где попало! Я буду требовать опеки! Ты не в состоянии обеспечить ей приличное жилье!
В дверь заглянула помощница судьи.
– Вы договорились? Судья ждет.
Ольга быстро вышла, недовольный Глеб вынужден был отправиться следом.
В зале он высказал свои претензии судье, и та была вынуждена спросить, где истица собирается жить. Пришлось ответить правду:
– Я устроилась на работу к академику Захарову. На данном этапе мы с дочерью живем на его даче. У нас отдельные комнаты.
Имя академика судью вполне удовлетворило. Она даже не стала спрашивать о жилищных условиях, видимо, имела о них представление. А, может, даже и бывала на этой самой даче.
А вот Глеба это известие обескуражило. Оно значило, что у его бывшей жены оказался еще один защитник. Вдруг его осенило.
– Так вот почему раскололась Маринка! Ее пригрозили из универа вышибить!
Судья твердо указала:
– Оставьте свои озарения при себе, ответчик! Я признаю право истицы на развод и предлагаю прийти за решением суда в понедельник.
Выйдя из здания суда с адвокатом, Глеб снова подошел к Ольге. Ему очень хотелось сделать что-то такое, чтоб она раскаялась и осталась с ним, но ничего в голову не приходило.
– Теперь я понимаю, почему Борис так рьяно за тебя заступался! – скандальным тоном заявил он жене. – Ты просто с ним спуталась! И живешь на его даче!
– Борис Владимирович живет в своем доме. А на даче академика Захарова живут его дочь с зятем. Так что не клевещите, господин Абрамов! – тон адвоката Ольги не предвещал ничего хорошего. – Клевета уголовно наказуемое деяние, позвольте вам напомнить!
Адвокат Глеба взял его под руку и повел к машине, приговаривая:
– Конечно, конечно! – усадив на место пассажира, заметил: – Давно я не садился в такую большую и грязную лужу, Глеб! И все благодаря вам. И почему вы были так уверены в этой своей Маринке?
– Ей были предъявлены гораздо более весомые аргументы. И даже знаю, кто это сделал.
– Все знают, что академик Захаров очень умный человек с практически неограниченными возможностями. Подчеркиваю: практически неограниченными! Поэтому советую вам с ним не связываться. А если учесть, что его сын и внук далеко не последние пешки в нашей стране, то найдите себе другую жену. Или, что гораздо приятнее, вовсе больше не женитесь.
– Но я люблю свою жену! И разводиться не собирался! Меня вынудили!
Адвокат немного помолчал, видимо, обдумывая услышанное.
– Оставим в стороне вашу специфическую любовь, уважаемый. Насколько я понял, вы согласны на все требования экс-жены?
– Да какие там требования! Дочь чтоб с ней была и алименты. Чушь это собачья, а не требования.
– Это на данном этапе. Но аппетиты могут и вырасти. Закрепить их мировым соглашением?
Глеб вздохнул.
– Честно говоря, мне все равно. Делайте как хотите.
Адвокат мрачно прокомментировал:
– Будем составлять мировое соглашение. Только вот боюсь, что ваша жена тоже самое сказала своему адвокату.
– Согласовывайте. Это ваш хлеб.
– Естественно.
Адвокат довез Глеба до офиса. Попрощавшись с ним, Глеб посмотрел на окна своего кабинета и повернул обратно. Ему нужно было все хорошо обдумать, а работа только мешала.
Утро было на удивление хорошим. Пели птички, с окрестных лугов ветер принес нежный аромат распустившихся цветов. На синем небе не проплывало ни единого облачка. Отправив мужа на работу, Светлана Ивановна накрыла для гостей и отца стол на веранде. Иван Ярославович позавтракал, поблагодарил дочь и заявил:
– Олечка, я собираюсь навестить старого друга. Поэтому вы сегодня можете отдыхать.
Женщины переглянулись.
– Но, Иван Ярославович, я могу не заходить к этому вашему старому другу. Подожду вас где-нибудь рядом. Может быть, там есть кафе или библиотека?
Иван Ярославович решительно возразил:
– Нет, нет, это исключено. Одно дело, когда я езжу по делам службы, и другое, когда по личным. Я не смогу спокойно поговорить, зная, что вы скучаете где-то рядом. – Заметив, что Ольга собирается что-то сказать, он твердо добавил: – И не возражайте, пожалуйста! Никуда я заходить не буду, на такси туда, на такси обратно. Так сказать, из рук в руки.
Светлана Ивановна умиротворяюще сказала:
– Да, Олечка, думаю, мы найдем с вами занятие по душе.
К этому тотчас присоединилась Лиза, предложив испечь такое же вкусное пирожное, как вчера. Ольге пришлось смириться, и довольный Иван Ярославович отправился в город на вызванном им такси.
У него было дело конфиденциального свойства, и соглядатаи ему были не нужны. Если бы Борис видел, куда направляется дед, то сразу бы понял, что тот выполняет собственную установку «каждый должен найти дорогу к себе». И тому, кто был не в состоянии сам справиться с этим жизнеполагающим заданием, дед в меру сил помогал.
На этот раз пришла очередь Олега. В областную администрацию, где Олежка служил в одном из департаментов, Иван Ярославович добрался за полчаса. Позвонив начальнику искомого департамента, бывшего лет тридцать назад его учеником, попросил о встрече и тут же получил восторженное приглашение. Поднялся на лифте на седьмой этаж, вышел в холл, был встречен радостным начальником департамента и торжественно препровожден в начальственные апартаменты.
– Меня ни для кого нет! Я занят! – многозначительное подмигивание начальника сообразительная секретарша поняла правильно и тут же принесла в кабинет стандартный набор для дорогих гостей: бутерброды с икрой, красной рыбой, тарелку разнообразных деликатесов, и немедля удалилась.
– Умная у тебя секретарша, Витек. – Иван Ярославович отдал должное муштровке секретарши.
– Других не держим.
«Витьку» было за пятьдесят, но он против такого обращения не возражал. Наоборот, оно ласкало ему слух, возвращая во времена далекой молодости. Теперь, когда не было ни родителей, ни старших родственников, его так больше никто не называл. Третья по счету жена, годившаяся ему в дочери, вообще с большим трудом удерживалась от величания его по имени-отчеству, столько священного трепета он ей внушал.
Вынув из потайного бара бутылку дорогого армянского коньяка, озабоченно спросил: – По маленькой, за встречу?
Иван Ярославович кивнул.
– Хорошо, что армянский. Я, как Черчилль, тоже нахожу армянский коньяк самым лучшим. Но не больше тридцати граммов.
Витек понятливо кивнул, достал малюсенькие хрустальные стопочки, разлил коньяк. Они выпили, закусили лимончиком, вспомнили далекие годы, когда Витек был студентом, а Иван Ярославович ректором, слегка поругали нынешнего губернатора, и академик перешел к делу.
