Владимир Романовский - Наваждение
– Плохо воспитываете.
– А что, Колька мой натворил чего-нибудь? – пугаясь и сердясь на Кольку, спросила Фотина.
– Ну, это вам решать, натворил он что-то или нет, да? Или только собирается натворить. Я всего лишь говорю вам, что детей нужно хорошо воспитывать, да? Иногда и строгость не мешает. И пример нужно хороший подавать.
– Валерий, кто там? – спросила из глубин квартиры повышенным тоном жена Валерия Палыча.
Валерий Палыч помедлил, потом повернул голову на девяносто градусов, и, стоя профилем к Фотине, громко сказал:
– Соседка пришла. Ты чайник поставила?
– А? – крикнула жена из квартиры.
– Я говорю, чайник поставила?
Ответа не последовало.
– Вы обождите, да? – сказал веско Валерий Палыч. – Я сейчас.
Он повернулся и пошел вглубь квартиры. Дверь захлопнулась – Фотина постеснялась ее придержать. Слышно было, как Валерий Палыч кричит на жену, припоминая старые обиды, а жена кричит в ответ, излагая свое невысокое о нем мнение. Некоторое время спустя Валерий Палыч прошаркал тапочками обратно к входной двери и открыл ее – проверить, ушла ли Фотина, или ждет. Увидев, что ждет, Валерий Палыч сказал:
– Ну так что же … э…
Фотина подняла одной рукой письмо, а другой на него, письмо, указала.
– Вот, Валерий Палыч, мне письмо пришло.
– И что же?
– Я не понимаю, что они хотят.
– А, не понимаете? Ну, что ж, может … давайте, я посмотрю … да?
Он взял у нее письмо и некоторое время его изучал, двигая жидкими седоватыми бровями.
– Нет, – сказал он наконец, – без очков не вижу ни … – он употребил эвфемизм, которым люди, живущие в Автово и считающие себя высококультурными, пользуются в присутствии малознакомых дам, дабы не оскорблять женский слух наименованиями детородного органа. – Да. Я сейчас, вы обождите.
И он снова углубился в квартиру, и снова Фотина побоялась придержать дверь, и дверь захлопнулась, на этот раз с шумом. На шум выглянула соседка слева, маленькая смуглая женщина, посмотрела осуждающе на Фотину, и сказала:
– Не надо стучать вечером.
Фотина пожала плечами. Соседка еще немного постояла, придерживая дверь, а потом скрылась в квартире, и дверь за собой закрыла тихо, подавая пример. Именно эта соседка, по подозрению Крессиды Андреевны, являлась автором распечатанного на принтере и прикрепленного возле мусоропровода объявления:
«Не ложите мусор на пол и на раковину в мусорной комнате. Тошто не помещяется в мусора-провод, вы должны принести его в подвал. Помогите содержать чистоту здание для ваших комфортов и для наших. Адменюстрацея».
Прошла минута, потом еще одна, и еще одна. На пятой минуте ожидания, решив, что о ней забыли, Фотина надавила кнопку звонка. В квартире раздались голоса, потом упал на пол какой-то полый предмет из жести (судя по звуку), за ним еще один, после чего послышалась грубая брань, и затем снова раздалось шарканье, и Валерий Палыч открыл дверь, держа в руках письмо. На носу у него теперь помещались крупных размеров очки для чтения.
– Да, так вот … – начал Валерий Палыч, вникая в смысл письма. – Ну, что … Вы, Фотина Олеговна, должны им три тысячи семьсот условных, так сказать, единиц, да? Вот они вам об этом и сообщают. – Он покивал, на всякий случай еще раз посмотрел на письмо, снял очки, и протянул письмо Фотине. – Вот, в общем, и всё, да?
– Но я ни о каких услугах их не просила, и … я не знаю … это какая-то ошибка.
– Почему же? – удивился Валерий Палыч. – Давайте, Фотина Олеговна, рассуждать логично, да? Мы ведь с вами, да, люди логические. Адрес ваш? Ваш. Имя на письме стоит ваше? Ваше. Следовательно, именно вы и задолжали этой «Комиссии» именно эту сумму.
– Нет, это недоразумение, я…
– Ну, если вы считаете, что это ошибка, да? Нужно им позвонить, и сразу все выяснится.
– Я пыталась, но это очень трудно, там не отвечают…
– Ну, это теперь везде так, – сокрушенно и почти сочувственно сказал Валерий Палыч. – Много организаций, много работников, много дел. Никому не дозвонишься. Но те, кому нужно, дозваниваются, да? – наставительно добавил он. – Ну, всего доброго.
– Но что же мне делать? – спросила Фотина.
– Я ведь вам уже сказал, что делать, – раздраженно ответил Валерий Палыч. – Звонить, да? Спокойной ночи, Фотина Олеговна.
И он закрыл дверь. Фотина еще некоторое время стояла перед закрытой дверью и слушала, как Валерий Палыч говорит жене что-то о дуре соседке, которая не понимает ничего, ни письма, ни сказанное ей русским языком, и пошла домой.
– Ну, что он сказал? – спросила мать.
– Ничего.
– Ничего? Не может быть. Он неглупый.
– Ничего не сказал. Оставь меня в покое.
– Что значит – ничего не сказал? Ты не придумывай мне тут.
И так далее. Кольке на всякий случай дали подзатыльник в рамках воспитания детей.
4
На следующий день сотрудница, молодая самурзаканка из Абхазии по имени Миранда, узнав о горе Фотины, посоветовала:
– Может, на интернете есть. Надо на интернете посмотреть, может у них есть сайт. Может, все можно через интернет. Давай я попробую.
Она стала искать по интернету «Комиссию», пользуясь мобильным телефоном. Нашла несколько упоминаний, но сайт не обнаружился.
– Тебе надо к юристу, – сказала Миранда. – Юристы такие дела решают незамедлительно, некоторые даже бесплатно. В крайнем случае он тебе посоветует, что делать. Что ты теряешь? У меня есть подруга, у нее знакомый юрист. Хочешь, я ей позвоню.
– Нет, я не буду звонить юристу, – заупрямилась Фотина. – Еще чего. Я лучше туда схожу.
– Куда?
– В «Комиссию» эту. Отпрошусь вот у Ахмеда и пойду.
Ахмед отнесся к просьбе Фотины без энтузиазма, но все-таки разрешил ей отлучиться. Был он, несмотря на некоторую степень свирепости, мягкотел и податлив, а химчистка принадлежала на самом деле не ему, а его дяде, скрывавшемуся от налоговой управы в доме на Атлантик Авеню в Бруклине, штат Нью-Йорк. Атлантик Авеню пересекает самые неприятные районы Бруклина, архитектура на ней уродливая, а живут там в основном бедные негры и равнодушные к западной архитектуре мусульмане из экзотических стран; впрочем, очень скоро власти вкупе с богатыми строителями обещают закончить постройку нового крытого стадиона, после чего и наступит на Атлантик Авеню благоденствие с роскошными ресторанами, садами, парками, и барами. Здание Бруклинской Филармонии, ютящееся по соседству с Атлантик Авеню более ста лет, никак на состояние района почему-то не влияет, но стадион, власти уверены, повлияет совершенно точно и очень скоро.
Фотина села на метро и доехала до станции Маяковская, потому что так поступить ей посоветовала Миранда. Оттуда, время от времени преодолевая стеснительность и расспрашивая прохожих, она добралась до Разъезжей и повернула направо. И вскоре нашла нужный ей адрес.
Здание было обычное питерское, неоклассическое, с официального вида входом. Еще лет десять назад в таких зданиях иногда располагались бордели. Внутри наличествовал вестибюль, конторка, и за конторкой конторщица, похожая на министра спорта Виталия Мутко. Надменно взяв у Фотины письмо и отвлекшись один раз на телефонный звонок и один раз на обмен любезностями с какой-то знакомой, работающей в этом здании и шедшей на перерыв, конторщица объяснила, что Фотине нужно на третий этаж, направо.
Фотина поднялась по лестнице, подкрасила губы, повернула направо, и оказалась в помещении с немалым количеством апатичного народа на китайских складных стульях, со стеклянной перегородкой и окошечками на манер банковских. За окошечками сидели служащие. Над окошечками висело электронное табло, высвечивающее фамилии пришедших и номер окошечка, в которое им следует обратиться. С правой стороны находилось отдельное, независимое окошечко, и над ним белела приклеенная к перегородке неровная бумажная полоса, на которой жирным зеленым фломастером было кривовато но без ошибок написано «Информация».
Поняв, что ее имя на дисплее не высветят, поскольку встреча не назначена, Фотина направилась именно к «Информации». Там уже ждали в очереди несколько человек. Минут через сорок, дождавшись своей очереди, Фотина обратилась к окошечку, и сердитая пожилая тетка сказала ей:
– Ну, что там у тебя?
Фотина протянула ей в окошечко письмо и объяснила:
– Вот.
Тетка с сомнением посмотрела на письмо, затем на Фотину, затем опять на письмо, и осторожно взяла его из фотининых рук. Пробежав глазами первые строки и глянув на цифры, тетка сказала:
– В порядке общей очереди. Следующий!
– Но ведь я-то … я ведь … – замямлила Фотина, оглядывясь на стулья.
– Тебя вызовут. Иди, сядь. Следующий!
– Но как же меня вызовут, откуда они узнают, что я здесь?
Тетка саркастически наклонила голову вправо и сказала:
